Затем архонт спросил, есть ли у меня какие-то вопросы, я ответил, что нет, и на этом наше общение закончилось.
Следующий день ознаменовался собранием руководящего состава рода. Тут присутствовали и мои дядья: Андрей, Евсевий, Макар, и мачеха, и Фёдор Васильевич, и ещё три человека, среди которых была даже одна пожилая дама, заведовавшая сдачей жилья — у меня в собственности оказалось пара многоквартирных домов.
Пришлось выслушать несколько скучных докладов о делах на предприятиях, хотя когда речь заходила о планируемой прибыли, отчёты становились уже на такими скучными. Теперь все эти фирмы принадлежали, я стал одним из богатейших людей клана. Не самым, конечно, богатым — были роды крупнее и богаче, но всё равно прирост благосостояния выглядел ощутимо. Даже не верилось. Не привык я осознавать себя олигархом.
Впрочем, расходы тоже оказалось немало. Особняки и прочее жильё требовали огромных сумм на их содержание, предприятия — тоже. К стандартными пунктам добавлялись траты на защиту и восстановление шахт в мире Эпсилон. Крылатые твари нанесли серьёзный ущерб, две шахты пришлось даже остановить. Просели и акции наших этерий — война и нашествие хироптеров сильно ударили по рынку ценных бумаг. Плюс к этому на металлургическом заводе случилась крупная поломка. И на всё требовались деньги, деньги и ещё раз деньги. Только на хлопковых плантациях в Персии ситуация выглядела стабильной.
В гранд этерии тоже было не всё гладко. У некоторых наших родственников, доли чьих компаний принадлежали роду, дела шли хорошо, но имелся ряд предприятий, которые уже не первый год балансировали на грани банкротства. А поскольку почти два месяца часть сотрудников (причём из руководящего состава) воевала в рядах дружины, ситуация только усугублялась. Проблемным этериями помогали, как могли. В конце концов, это была одна из основных моих обязанностей — поддерживать членов собственного рода.
Отдельной статьёй расходов шла дружина. Снаряжать воинов и платить им жалование — это была обязанность рода. В нашем роду дружина обеспечивалась из казны гранд этерии. Два месяца боевых действий стоили нам не только жертв среди личного состава, но и почти четверти сбережений рода.
Под конец дня у меня от цифр голова пухла, но я был обязан во всём разбираться сам, чтобы ни у кого из родни не возникло соблазна подворовывать у молодого несмышлёного предводителя.
В скором времени предстояла ещё и делёжка имущества. Но тут дела обстояли проще. Вся недвижимость доставалась мне, как главному наследнику. Остальные могли претендовать лишь на деньги и ценные бумаги, не образующие каких-либо важных пакетов. Зная, что это может породить споры и конфликты в семье, Лев Васильевич во время своего последнего пробуждения составил завещание, где каждому определил его долю.
Домой мы приехали только к ужину. Так получилось, что теперь мы с мачехой были в доме одни, если не считать слуг. Сын дяди Евсевия съехал, Инесса и Саша, как и полагается, отправились на военные сборы. В какой-то степени это даже радовало: за едой можно было спокойно поговорить о делах, а не выжимать из себя по требованию этикета светские беседы ни о чём.
Мы с Ириной сидели за обеденным столом друг напротив друга. Говорили о делах, в частности, обсуждали, свернуть или нет пару убыточных фирм, которые последний год держались на плаву только за счёт дотаций гранд этерии. И дело было не столько в чьём-то личном желании, сколько в том, что два месяца войны и различные проблемы на производстве высосали почти всю казну, не оставив даже подушки безопасности.
Чтобы нивелировать данные потери я даже принял решение внести в бюджет гранд этерии некоторую сумму из личных сбережений, точнее сбережений деда и отца, которые в скором времени должны были упасть на мой банковский счёт.
На ужин сегодня подали запечённого лосося с бурым рисом и салат из свежих овощей. Когда основные блюда были съедены, и мы перешли к десерту, Ирина подняла вопрос наших договорённостей.
— Помнится, у нас был уговор, — сказала она. — Моему сыну должно достаться три процента металлургической этерии.
— Верно, был такой уговор, — я поставил чашку с чаем на стол и с любопытством посмотрел на мачеху, гадая, почему она затронула данную тему.
— Считаю, что надо внести кое-какие коррективы. Мне ещё четыре года предстоит потакать всем твоим прихотям, что может, в том числе, вызвать серьёзное недовольство других членов рода. Не скажу, что я рада такому положению вещей, но, как видишь, не отказываюсь. Однако мне нужны гарантии, что твоё обещание — не пустой звук. Надеюсь, тебя наше сотрудничество в последние четыре месяца удовлетворило? Если так, то считаю в своём праве потребовать гарантий. А если нет, придётся подумать над тем, стоит ли его продолжать?
— Думаю, за эти четыре месяца мы нашли общий язык, — уклончиво ответил я. — Но какие я могу дать гарантии?
— Я желаю, чтобы Александру уже сейчас достался один процент акций металлургической этерии.
Я задумался. С одной стороны, мы так не договаривались, а с другой — Ирину тоже можно было понять. Четыре года трудиться без каких либо гарантий получить обещанное — зачем ей такое нужно? За последние четыре месяца мачеха показала себя с лучшей стороны. Несмотря на некоторые не самые приятные черты характера, она выглядела человеком, с которым можно вести дела. Главное, чтобы она видела в этом свою выгоду. Да и в кознях против себя или других членов рода я Ирину не заметил, хотя поначалу считал её, в том числе благодаря наговорам дядьёв, конченной интриганткой.
Я кивнул:
— Я передам твоему сыну один процент акций компании.
— Знала, что встречу понимание, — мачеха изобразила на лице вежливую улыбку.
— С Евсевием не ссоритесь? — спросил я. — Как ваше сотрудничество продвигается?
— С Евсевием-то? Оставляет желать лучшего. Но пока критических разногласий не случалось.
— Похоже, ему скоро придётся отойти от дел.
— Да? Кажется, твой дед хотел, чтобы он продолжал руководить этериями.
— А я хочу по-другому. У дяди имеется ряд проблем… личного характера. К тому же есть и другие достойные люди, способные возглавить мои предприятия. Например — Мефодий Афигорович, который не щадя жизни дрался с нашими врагами последние два месяца. Человек честный и преданный. К нему стоит присмотреться.
— Боюсь, герусия будет против. Хотя… может и нет. Дело твоё, в общем, — равнодушно произнесла Ирина и добавила ехидно. — Я ведь только бумажки подписываю за тебя.
— И да, насчёт помолвки. Я сам подыщу себе кандидатуру.
— Как хочешь. Но тут я бы посоветовала не принимать быстрых решений, а прежде поговорить со мной или с Фёдором Васильевичем, если ему доверяешь больше. Понимаю, дело молодое, вот только очень уж ответственное.
— Посмотрим, — сказал я, допив чай. — Я позже сообщу своё решение.
Насчёт помолвки с Зоей я думал с того самого дня, как она сообщила, что её собираются сосватать другому княжичу. Даже несмотря на то, что у нас были свободные отношения без каких-либо обязательств, меня начинала грызть ревность от осознания того, что права на мою девушку пусть и формально достанутся какому-то парню.
Вначале, когда мне только пришла мысль заключить помолвку, я не отнёсся к ней серьёзно. Глупости ведь. Мне семнадцать лет, зачем себя связывать какими-то узами? Но чем больше я об этом думал, тем больше приходил к выводу, что это действительно стоит сделать. И причина была не только в испытываемых мной чувствах.
Конечно, сейчас я мог развлекаться, сколько угодно, мог с кем угодно встречаться и расставаться, но мне предстояло думать о будущем, в том числе о том, кого я приведу в свой род, кто станет матерью моих наследников. И Зоя мне казалась девушкой достойной, чтобы быть женой предводителя.
Я не мог забыть случая, когда она с риском для жизни бросилась помогать мне отбиваться от банды Гришки Мономаха. Это значило, что на Зою можно положиться в трудных ситуациях: если возникнут проблемы, она не сбежит и не останется сторонним наблюдателем — она будет драться за тех, кого любит и кому доверяет. Главное, не предать это доверие.
