В остальном же использование тяжёлого вооружения тут оказалось затруднительно из-за слишком плотной застройки, да и не было у нас этого тяжёлого вооружения. А обычные броневики, после того, как позавчера несколько машин сгорели на узких улочках, теперь берегли и в бой не бросали. Однако командование требовало идти в наступление, и дружина Златоустовых собиралась участвовать в нём наряду со всеми.

К вечеру артобстрел усилился. Заработала зенитка, что стояла на перекрёстке. Похоже, враг пытался атаковать с воздуха. Впрочем, ночью стало потише, даже удалось поспать. А едва мы проснулись и поели, как поступил приказ выдвигаться на передовую.

Мы шли по узкой кривой улочке под пристальным взглядом битых окон. Навстречу плелись усталые бойцы других подразделений, которые держали оборону последние сутки. Пронесли двух раненых на носилках.

Когда же пробирались через двор к указанной позиции, рядом разорвался снаряд. Он попал в крышу ближайшего дома, и нас посыпало битой черепицей вперемешку с обломками кирпича. Ещё один снаряд упал в соседнем дворе. Спустя пару минут неподалёку опять что-то рвануло. Противник начал артподготовку.

Семнадцатая Северная улица, по которой шла линия соприкосновения нашей дружины и птолемеевского войска, вела к развязке одного из шоссе. Её можно было назвать широкой, но лишь относительно других. Этот район оказался застроен очень плотно, некоторые улицы имели одностороннее движение. В таких условиях и приходилось воевать.

Впереди на возвышенность находилась группа многоэтажек, которых с Семнадцатой Северной было не разглядеть, но там окопался противник, корректировал артиллерию, контролировал местность. Они-то и являлись нашей целью. Высотки примыкали к проспекту Святой Седмицы, оттуда было недалеко до акрополя Мономахов. По этому же проспекту шло основное снабжение наступающих войск противника.

Мы прибыли на смену сотне Северовых, которая уже трое суток держала данный участок. Вчера враг предпринял атаку, но успеха не достиг, теперь предстояло атаковать нам. У Птолемеев основные силы были задействованы на других направлениях, а тут — мелочь одна, наёмники.

Наша десятка заняла позиции в одном из домов, что выходил главным фасадом на Семнадцатую северную улицу. На первом этаже — пара комнат и прихожая, на втором и третьем этажах — тоже по две комнаты. Справа и слева вплотную были пристроены такие же домики, в которых засели другие отряды.

Дома напротив тоже выстроились сплошным фасадом, на улицу выходили двери и балкончики. Стены были изъедены пулями, дорога перепахана взрывами. Среди мелких воронок от мин и гранат виднелись несколько крупных от артиллерийских снарядов.

Занятый нами дом недавно получил прямое попадание. Обрушилась часть третьего этажа, но первый не пострадал, если не считать выбитых стёкол и осыпавшейся штукатурки. Местных жителей тут, разумеется, и в помине не было — все давно убежали, побросав жильё и вещи.

Было тихо. На ближайшем перекрёстке стояли два сгоревших «Гектора», их окислившиеся корпуса ржавели посреди пустой улицы. Таковы оказались первые результаты применения нашей стороной бронемашин в условиях плотной застройки.

Мы старались не высовываться. Только наблюдатель контролировал улицу. Время от времени либо противник замечал движение, либо кто-то из наших, и тогда автоматы заливались пронзительной трелью, с одной и с другой стороны прилетали пара-тройка гранат из подствольников. Потом снова всё на некоторое время затихало.

Так прошло полдня. Наш отряд сидел в дальней комнате, выходящей окнами во двор. То и дело неподалёку ухали взрывы. Артиллерия противника работала пусть не очень активно, но зато упрямо и монотонно, и это многих нервировало. Бойцы были необстрелянные. Некоторые имели опыт охоты, но бесплотные не палят из пушек. Однако дух пока никто не терял, поддерживали друг друга, как могли.

Десятник наш был особенно встревожен, пусть он и не показывал виду. Я заметил это по его фибральной сети, которая постоянно находилась в напряжении.

— Расслабься, — посоветовал я, — иначе фибры подведут и в самый ответственный момент. Если что-то случится, сеть сработает инстинктивно, но если все силы потратишь в пустую, то потом не будет никакой защиты.

Я говорил самые обычные вещи, которым учили в начальных классах гимназии. Но на деле не все это помнили и не все практиковали. Фибральная сеть под влиянием адреналина или гормона страха укреплялась автоматически, и если не уметь расслабляться, состояние стресса могло вытянуть все силы, особенно если их и так немного.

— Да, знаю, — ответил десятник отрывисто, будто раздражённо. — У меня всё нормально.

— Как знаешь.