Сила стала вновь наполнять меня лишь минут через десять, а через полчаса я стал чувствовать себя более-менее сносно.

В торговом центре, как я и предположил, находился штаб. На первом этаже располагались магазинчики, а на втором — офисы какой-то мелкой фирмы, где и сидело командование.

На улице перед главным фасадом стоял с выбитыми стёклами и развороченной крышей ещё один «Гектор», который, судя по всему, тоже подбил Лёха. Внутри оказалось три трупа. Один — на водительском месте, два — на заднем. Эти двое сильно обгорел от кумулятивной струи, но знаки отличия ещё можно было рассмотреть. На рукаве одного сохранилась нашивка, на которой была изображена красная голова быка, а на погоне имелось три маленьких ромба — это значило, что убитый являлся таксиархом. Тот, кто сидел рядом, носил на рукаве широкую косую полосу сотника.

У одного из офицеров, которых я прикончил собственными руками, тоже на плечах было по три ромба. Самый же сильный, который чуть не убил меня, имел самое высокое звание — телеарх, что примерно соответствовало званию полковника в моём мире. На его погонах красовалось по одному крупному ромбу. Третий, которого я завалил уже в коридоре, являлся десятником.

Ещё два дружинника валялись возле здания. Один оказался ранен — тот самый, кого я подстрелил, не дав сесть в машину. Кузьма затащил его внутрь, перевязал, допросил.

Теперь стало понятно, почему униформа этих бойцов отличалась от униформы наёмников. Это было войско клана, а офицеры, скорее всего, являлись князьями. Все они имели нашивки с красным быком. Да и пленный подтвердил. Тут находился штаб телоса дружины Птолемеев. Сегодня сюда прибыли для совещания три таксиарха. Правда большинству офицеров всё же удалось сбежать.

А между тем противник не прекращал атаковать нас. Теперь мы сидели в здании, а нас обстреливали со всех стороне. Во дворе напротив расположилась военно-транспортная машина, она била по окнам главного фасада из своей малокалиберной пушки. То и дело рокотали пулемётные очереди, и пару раз в стену попадали реактивные снаряды.

Я уже подумывал, как бы организовать экспедицию, чтобы Алексея вытащить, но тот явился сам. У него оказалось перебито предплечье левой руки. Усиленная пуля раздробила кость и разворотила ствольную коробку его автомата. Парень перебинтовал рану сам, как мог, но сражаться он уже был неспособен.

Когда я доложил о случившемся Шмелю, тот почти не выказал удивление.

— Молодцы. Хорошо поработали, — похвалил он нас. — У офицеров не забудь снять жетоны. Это важно. И уходите оттуда немедленно, уводите раненого. Я назову адрес. Это школа, мы её вчера вечером зачистили. Туда скоро наши подойдут. Я оставил человека. Возвращайтесь и удерживайте позицию до прихода основных сил.

Мы сделали, как велел Шмель. Я снял с убитых офицеров жетоны, а парни восполнили боекомплект. Тут оказались и патроны, и ящики с «Шилами». Последние мы не жалели: сожгли ими машину связи и оставшуюся на дороге перед зданием грузовики противника. Дым, поваливший от горящий техники обеспечил нам прикрытие. Мой же арсенал пополнился вторым пистолетом под усиленную пулю. Найденные в здании два карабина тоже взяли с собой. Такое оружие было очень дорогим, и оставлять неприятелю не хотелось.

Впрочем, отступление прошло не очень гладко. Едва мы выбрались через чёрный ход, как попали под обстрел группировки, которая заходила с тыла. В какой-то момент даже показалось, что выйти нам не позволят. Но теперь мы не жалели ни сил, ни боеприпасов. Выпустили пять реактивных гранат, а мы с Дмитрием неустанно били по все, кто высовывался, из карабинов, опустошив по три четыре магазина, пока остальные отступали дворами.

Всё-таки ушли. А стоило нам выбраться из микрорайона с высотками, как вокруг сразу же стало спокойнее.

До условленного места добрались почти без происшествий. Лишь один раз встретили группу наёмников на дороге. Те направлялись в тыл, но когда мы открыли по ним огонь, сменили направление. Преследовать их не стали — не в той были кондиции. К тому же Шмель приказал постараться избегать боя на обратном пути.

Школа, про которую говорил наш командир, оказалась недалеко. В ней нас дожидался один из бойцов второго отряда. У противника тут имелся небольшой склад боеприпасов — в основном патроны для стрелкового оружия, мины и заряды для реактивного гранатомёта. На первом этаже хранилось огромное количество консервов и прочего продовольствия. Вчера Шмель со своей группой зачистил это здание. Как результат — семь убитых наёмников, трупы которых теперь лежали во дворе.

Что удивительно, за полдня противник даже не попытался отбить свой склад, хотя по словам бойца, сторожившего его, за последние часы мимо школы проследовало в тыл два крупных отряда — каждый человек по двадцать-тридцать. Враг отступал.

Последнее стало ещё более очевидно, когда явились наши дружинники. Даже темнеть не начало, а школу уже заняли бойцы Солунских. По их рассказам, противник действительно отступал довольно быстро на этом направлении, что дало возможность за два дня сделать серьёзный рывок вперёд, причём почти без потерь.

Шмель со своей группой вернулся лишь на рассвете следующего дня. У него тоже один боец оказался ранен — посекло осколками. Этому парню и Алексею теперь предстояло отправиться в госпиталь на лечение, для них на ближайший месяц, а то и больше война была окончена.

В этот день всё же пришлось отбить контратаку противника, но она была не очень мощной, несмотря на то, что в нём участвовала бронетехника. Лишившись пары бронемашин, враг быстро отступил.

После обеда пришло подкрепление. Дружинники были воодушевлены успехами. Говорили, завтра наступление снова продолжится. А нашему «отряду безумцев» командование велело возвращаться на базу. Даже машины подали — за нами явились три «Гектора», которые отвезли нас к офисному зданию, где располагался штаб тагмы Златоустовых.

Наградой нам стал горячий ужин, душ и отдых. Лишь оказавшись в тепле и покое, я начал приходить в себя. Только теперь сила восстановилась полностью. До этого чувствовались слабость и вялость, и даже простые действия вроде создания фибрального щита давались с трудом.

Мефодий собрал нас в своём кабинете на следующее утром и заявил, что новая тактика дала плоды, и дружины родов теперь наступают по всему фронту а враг бежит.

— И это произошло, в том числе, благодаря вашим действиям, — заключил он. — Я уже доложил наверх. Вам всем обещано вознаграждение. Ну что, господа бойцы, будем продолжать? Неплохо пока получается.

— Рады служить, — ответил за всех Шмель.

— И да, за ликвидацию офицеров из главного рода тоже полагается вознаграждение, — вспомнил Мефодий. — В данном случае, вам… конкретно тебе, насколько я понимаю, Константин, удалось ликвидировать князя Спиридона Птолемея.

— И кто это? — спросил я.

— Один из родственников архонта, разумеется. Размер вознаграждения пока уточняется. Сами понимаете, сейчас у клана есть некоторые проблемы, в том числе и бюрократического характера, но работа ваша не будет забыта.

Новость была хорошая. Деньги всегда нужны. Оставалось надеяться, что эти проблемы бюрократического характера решатся быстро. Мало что так мешает хорошим инициативам, как бумажная волокита. Впрочем, если наш клан проиграет, то о вознаграждении придётся забыть — там бы самому живым остаться.

Численность «отряда безумцев» увеличили. На замен двум выбывшим в связи с ранениями бойцам в особый штурмовой отряд зачислили пятерых. Все они оказались князьями, добровольно вступившими на днях в дружину. Нас разделили на пятёрки (я при этом по-прежнему возглавлял свою группу), но в следующей вылазке было решено не разбегаться по городу, а действовать в единой связке. Во время отведённых для отдыха дней даже устроили небольшие учения.

Вот только радость от побед продолжалась недолго. На следующий же день наступление дружины застопорилось. Произошло это в микрорайонах на высоте. Дружина Солунских понесла потери, отошла на границу микрорайона, и там оборонялась. До проспекта Святой Седмицы так и не добрались.