Ему было легко говорить.

Он не был матерью-одиночкой.

Он не полагался на мою мать в присмотре за детьми, на моего отца в том, что он научил Бира всему, что ему нужно знать, чтобы стать мужчиной, и на Тринити в том, что она водила Бира за покупками.

Его совершенно не беспокоило, где он проведет свое следующее Рождество, если дела пойдут плохо.

Или разрушить семью и ребенка в ней, ребенка, у которого изначально было сложное детство.

— Но что, если этого не произойдет? — Я опустилась на стул. — А что, если ты решишь бросить меня на следующей неделе, когда в город ворвется еще одна ослепительная Габриэлла?

— Мы сейчас играем в «что, если»? — Круз изогнул густую бровь.

— Все, что я хочу сказать, это то, что мне есть что терять.

Он издал циничный смешок. 

— Да, Месси Несси. С тобой стало очень легко встречаться, собирая скандалы, как марки, за последние несколько лет.

Хуже всего было то, что я знала, что если бы он дал мне последний толчок в реализации своего плана, я бы в мгновение ока его реализовала. Я бы отбросила осторожность на ветер и попробовала бы, даже если бы это означало идти против моей семьи.

Но так случилось, что Круз перестал играть в игры. Он, казалось, не так стремился раздавать заверения, как когда мы только начинали… что бы там ни происходило. И я не могла уловить его отчужденность.

Мне некого было винить, кроме себя.

Тем не менее, я цеплялась за свою гордость окровавленными ногтями. Со всем, что у меня было во мне, мои ноги болтались в бездне унижения. Если бы мы сделали это, если бы я отказалась от всего и пошла с ним, а он меня бросил, я бы никогда больше не смогла показаться в этом городе снова.

И я потеряю свою семью в процессе.

— Что ты выбираешь Теннесси? — спросил Круз с бесстрастным лицом и напряженными плечами. Он украдкой еще раз взглянул на часы. Вот так. Ему все еще предстояло нанести Дуггарам визит на дом. — Ты в деле или нет?

— Я должна сказать тебе прямо сейчас? — Я слегка надменно фыркнула, как будто меня дико позабавила его театральность.

Я не любила быть загнанной в угол. Особенно мне не нравилось, когда меня загоняли в угол люди, у которых было больше власти и контроля над ситуацией, чем у меня.

— Боюсь, что так,милая.

— Ты понимаешь, что это несправедливо.

— Я понимаю, что даже женщина, по которой я тосковал больше половины своей жизни, не стоит этих американских горок, дерьма о свиданиях десятиклассника. Я был честен, откровенен и предан делу. Ты подводила меня снова и снова. Я задолбался.

— В таком случае отвези меня в дом моих родителей.

— Чтобы сказать им, что мы живем вместе, и засунуть их предубеждения им в задницы?

Впервые сегодня я увидела тот же мальчишеский, нетерпеливый блеск в его глазах, который делал людей зависимыми от его присутствия.

— Нет, чтобы забрать моего сына и вернуться домой и попытаться спасти то, что осталось от его репутации, если я смогу это сделать.

—Попалась. — Он встал, бросил пачку наличных на стол между нами и сунул бумажник обратно в карман.

—Мне нужно воспользоваться ванной комнатой. — Я отвернулась, мои слова были произнесены с таким достоинством, на которое я была способна.

— Я буду ждать тебя в машине.

На следующее утро у меня раскалывалась голова.

Настолько сильно, что в первые пять минут мне показалось, что я воображаю стук в дверь внизу.

Со стоном я перевернулся на своей кровати, уткнувшись лицом в одну из подушек. Огромная ошибка, так как запах шампуня Теннесси — маргаритки и какой-то десерт — задерживался в моих ноздрях, вызывая боль во всем теле.

Хотя, может быть, эта боль было еще и из-за того, что я выпил целую бутылку виски.

Может быть.

После того, как прошлой ночью я подбросил Теннесси до дома ее родителей и промчался по ее улице прямо к Дуггарам, я проворковал с новорожденной Беллой, провел ее быстрый осмотр и вернулся домой, где сразу же попытался напиться до смерти.

Я сожалел о том дне, когда сказал Тринити, что могу подвезти ее старшую сестру в порт для нашего круиза.

И определенно последующие дни, когда я думал, что было бы неплохо поцеловать ее, попробовать на вкус, погрузиться глубоко в ее сладкое, дразнящее тело и строить планы, как сделать ее моей.

Одно можно было сказать наверняка: если Роб в конце концов завоюет ее расположение, ему придется иметь дело с вечностью истерик и неуверенности, так что удачи в этом.

—Круз? О, Крузи? — Я услышал пронзительный голос под окном моей спальни.

Габриэлла.

Честно говоря, визит Мрачного Жнеца был бы более желанным, но у меня были претензии к ней. Я встал с кровати, проклиная каждую ноющую мышцу своего тела, пока шатался вниз по лестнице в белой мятой рубашке и расстегнутых джинсах.

Я небрежно распахнул дверь, опрокинув то немногое, что осталось от вчерашнего виски.

— Привет, Габриэлла.

Она снова стала выглядеть как современная девушка: большие кудри, идеальный макияж и скромное платье.

Моя судьба. Ура.

Жениться на такой скучной и одномерной женщине, как эта точная копия каждого главного героя кабельного телешоу, которое я никогда не смотрел.

— Круз, — засуетилась она, проводя когтями по моей груди. — Я просто хотела сказать, что мне жаль.

— Это так? — спросил я категорически. — Не хочешь сказать мне, почему?

— Ну, Несси сказала Тринити, что вы с ней порвали. Она пытается встать на сторону своей семьи, я полагаю, после того, что она сделала со мной…

Я чуть не рассмеялся. Теннесси использовала наши разорванные отношения как предлог, чтобы объявить себя мучеником.

— И что именно она тебе сделала? – протянул я.

— О, разве ты не слышал? — Она ворвалась в мой дом, без приглашения, прямо на кухню и включила кофеварку. — Она пыталась меня убить. Положила арахис в мое мороженое. Честно говоря, я знала, что у нее есть несколько тараканов в голове с тех пор, как впервые встретила ее, но, честно говоря, я не…

— Она не пыталась тебя убить, и мы оба это знаем. — Я схватил банан из вазы с фруктами, очистил его и засунул целиком в рот.

— Тебя там не было. — Спина Габриэллы напряглась, когда она стала наливать каждому из нас по чашке. — Это было ужасно. Мне так повезло, что моя мама нашла мой Эппи-Пен…

— Обычно ты не носишь с собой свой шприц. — Я знал это, потому что ругал ее за это, когда мы были вместе хотя бы полсекунды. — Почему он у тебя был вчера?

Она повернулась, протянула мне чашку кофе и села за мой обеденный стол. Я остался стоять. Она сделала вид, что застенчиво дует на кофе.

— Я не знаю. — Она выглядела искренне удивленной моим вопросом и ее ответом.

Поскольку Габриэлла не была хорошей актрисой, я был почти уверен, что она не лжет.

— Ты не знаешь, как Эппи-Пен попал в твою сумочку? — Я поднял бровь.

— Нет.

— Интересно.

— Может быть, я просто положил его туда, раз ты мне постоянно говорил.

— Ты бы запомнила.

— На что ты намекаешь? — Выражение ее лица помрачнело, и она поставила чашку с кофе.

—Что ты упускаешь из виду? — возразил я.

Она сглотнула. Она выглядела разбитой из-за того, что, как мы оба без слов согласились, произошло.

— Тебе нужно это исправить, — мягко сказал я. — Сообщить в полицию.

— Сообщу.

Я покачал головой и сел напротив нее.

— Послушай, Габриэлла, вот в чем дело. Ты отличная девушка, но правда в том, что когда мы впервые встретились, я не искал ничего серьезного. Мы начали встречаться, потому что знали, что люди ждут от нас этого. И это вышло из-под контроля. В ночь перед круизом, когда я разорвал отношения, я сделал это, потому что хотел стать свободным, когда окажусь на корабле. Банально, но верно. И ты была права — это как-то связано с Теннесси. Я всегда был к ней привязан, и в глубине души я знал, что круиз — прекрасная возможность привлечь ее внимание.