Моя соседка по комнате поймала зубами ее нижнюю губу и медленно отпустила ее.

— Ага. Я до сих пор не сказала Биру ,что Роб в городе. Он не знает.

— Теперь знает, — извиняющимся тоном сказала Тринити. — Роб каким-то образом заполучил номер телефона Бира. А так как Бир совершает набег на интернет-пакет Костелло…

Было приятно узнать, что в семье Тернеров есть некоторые вещи. Например, их потребность захватывать чужие онлайн-сети.

— Нет! — Теннесси ахнула, садясь прямо на кровати. — Ты шутишь, что ли? Боженька! Я не могу ему поверить.

Я не мог поверить, что она сказала «Боженька».Намеренно.

Сколько лет было этой женщине, три?

И почему у нее не было проблем с тем, чтобы одеться как уличная проститутка, когда она, казалось, была хуже ханжи в других отношениях?

— Да, — горячо сказала Тринити. — Но позволь мне сказать тебе, что я была там, когда это произошло, и Биру совсем не понравилось, что Роб действовал за твоей спиной. Он сказал ему, и это цитата: «Я не хочу тебя видеть. Не из-за того, что ты сделал со мной. Мы не знакомы, поэтому я не собираюсь принимать это на свой счет. Но из-за того, что ты сделал с моей мамой». Это то, что он сказал. Сказал, что не может представить, что может предать тебя вот так. Затем он повесил трубку. Это было эпично.

Я ожидал, что она обрадуется такому развитию событий, но ее хмурый взгляд удивил меня.

— Он бы не предал меня. Я хочу, чтобы в его жизни была фигура отца. — Теннесси закусила нижнюю надутую губу, забыв, что я нахожусь в комнате. — Я просто ненавижу, что Роб сделал это, не сказав мне.Это показывает, что он совсем не изменился.

— Ну, ты две недели скрывала его, — заметила Тринити.

— Он бросил меня на тринадцать лет!

— Это правда. Откидная голова.

В этой семье и в их словарном запасе было так много неправильного, что я не знал, с чего начать.

— Можешь сделать мне одолжение? — спросила Теннесси. — Я должна убедиться, что это не выйдет из-под контроля. Можешь ли ты попросить Бира передать свой мобильный телефон, чтобы Роб не мог до него добраться? Я хочу поделиться с этим человеком своим мнением и не хочу, чтобы Бир чувствовал давление.

— Не думаю, что Биру понравится наказание за действия Роба, — предупредила Тринити.

— И я нет. Скажи ему, что я куплю ему видеоигру, которую он хочет. И отведи его в ту бургерную в Салеме.

— Хорошо. Береги себя, сестричка.

— Ты тоже.

Они повесили трубку.

Теннесси по-прежнему игнорировала мое существование. Она беспокойно постучала пальцами по колену. Я ценил то, как сильно она заботилась о своем сыне и как защищала его. Она явно была без ума от этого ребенка.

— Хочешь, я с ним поговорю? — Спросил я.

Она вскинула голову, как будто только что вспомнила, что я был там.

— Роб, — объяснил я. — Не Бир.

Я не знал Бира. Он не был моим пациентом — его мама водила его в загородную клинику, — и я очень мало видел его за эти годы, что меня вполне устраивало, учитывая обстоятельства.

— Я могу справиться со своей собственной вспышкой.

— Тот факт, что ты используешь слово «вспышка» в этом разговоре, говорит мне об обратном. Я просто пытаюсь помочь.

— Помоги, себе сделав себя как можно более меньше.

Это снова мы. Я прикусил внутреннюю часть щеки, используя все свое терпение, чтобы не сорваться на нее.

— Ты злишься не на меня, поэтому я предлагаю тебе сделать глубокий вдох.

— Ты такой же плохой, как и он, — отрезала она, пригвоздив меня взглядом.

— Почему? Потому что мы были друзьями в старшей школе?

— Потому что ты такой же привилегированный ублюдок.

— Если я стереотип, то сегодня доказал, что ты тоже. — Я выпустил злобную улыбку.

—Может, со мной и легко, доктор Костелло, но будьте уверены, я всегда буду усложнять вам жизнь, — она встала и схватила сумочку. — Сегодня оставайся в своем углу корабля.

И она захлопнула дверь перед моим носом.

Это прошло хорошо.

Я провел ужин, читая многочисленные текстовые сообщения Габриэллы. Она прислала мне фотографии своих кувшинов (это не был эвфемизм — она запускала новые бутылки с водой для женщин, которые ходят в спортзал) и свое модельное новое нижнее белье, которое она получила бесплатно в качестве рекламных материалов для своего блога.

Я ответил коротко, но тем не менее ответил.

Не было никакого смысла избегать ее все десять дней. Это было не только жестоко, но и ненужно.

Не то чтобы у меня было много людей, с которыми можно было поговорить, мой компаньон ненавидел меня до глубины души, а все большее число людей на корабле думали, что у меня два пениса и что я женат на вороватой проститутке, которая заразила меня гонореей. (Я заметил, что Брендан и пара Уорренов сидели за одним столом в буфете).

Теннесси нигде не было видно, но зная ее, она не пропустила бесплатный обед и держалась особняком.

Обычно во время круизов я изучал маршрут и планировал свои дни и вечера наперед. Не в этот раз. Я был слишком рассеян, чтобы вести себя как обычно, расчетливо. Я окрылил его и бесцельно бродил после обеда.

Я оказался в аркаде.

Последние семь лет, каждый раз, когда я отправлялся в круиз со своей семьей (и часто с назначенной девушкой), у меня не было возможности насладиться аркадой.

Это считалось несовершеннолетним, и я был в другой главе в жизни. Глава, в которой я играл в гольф и теннис с отцом и обсуждал мировую политику и фондовый рынок в библиотеке с Уаттом и его лысеющими друзьями.

Я не знал, когда в следующий раз смогу сделать это без перерыва и незаметно для всех, кто меня знал.

Средний возраст в игровых автоматах был пятнадцать, и то только потому, что я поднял его с двенадцати на свой тридцать один год. Судя по всему, на круизном лайнере была еще одна галерея, в которой подавали алкоголь, и большинство людей предпочли оказаться именно там. Все вокруг меня были по крайней мере на две головы ниже ростом, в одежде, окрашенной галстуком, с накрашенными гелем волосами и непропорционально большим количеством одеколона и духов.

Я начал с нескольких гонок NASCAR, переключился на Donkey Kong, а затем попал на Galaxian. Я играл около часа, прежде чем заметил, что место подозрительно пустеет.

Или, если быть более точным, все двигались к одной стороне галереи, сгрудившись вокруг стола для аэрохоккея группами по четыре и пять человек.

Будучи знатоком аэрохоккея, я направился к столу, чтобы посмотреть, из-за чего вся эта суета.

Я должен был знать с самого начала, что единственным человеком, способным привлечь внимание каждого мужчины в этом круизе, была Теннесси Тернер.

Она наклонилась вперед с одной стороны стола для аэрохоккея, ее груди выбивались из-под кружевного платья, как газировка в нерегулируемом кинотеатре.

Она прижала подушечку пальца к выступу нападающего, как будто ей было лень держать его целиком, не давая шайбе проскользнуть в ее щель.

Я взглянул на ее конкурента и нашел мужчину лет двадцати с небольшим, подстриженного и приличного вида, который на самом деле обращал внимание на игру, а не на ее кувшины (кстати, это был эвфемизм).

Мой пульс участился. Я проигнорировал это странное ощущение, списав его на то, что провел десять дней с официальной деревенской идиоткой-блудницей посреди океана.

Они шли минут десять. Она выкурила бедного парня, затем другой чувак — на этот раз помоложе — занял его место, а двадцатилетний мужчина удалился и через несколько минут вернулся с коктейлем для дамы. И под «леди» я подразумеваю нынешнее проклятие моего существования.

Она вытерла пол и с чуваком номер два, потом с девушкой, которая его заменила, и с мужчиной средних лет, который вмешался — он был чьим-то папой, и его призвали спасти положение.

Теннесси была бесспорно талантлива в аэрохоккее, я помнил это с юношеских лет. На самом деле во всем городе был только один человек, которого она не выиграла.