Уатт покачал головой, увеличивая громкость моей стереосистемы, как только я нажал на педаль газа. Классический рок заполнил вагон.

— Ни за что. Обман - это слишком много хлопот. Я думаю, что с этого момента мне придется хранить верность.

— Умный парень.

— Я похож на своего младшего брата.

— Если только чуть-чуть.

Мы оказались в единственном баре в центре города. «Пьяный моллюск» был прекрасным заведением, в котором подавали только три сорта пива, один вид виски и арахис, срок годности которого, я был уверен, истек еще до Первой мировой войны.

— Так что там с Несси? Вы двое казались холодными.

Уатт заказал нам обоим пива и уселся на табуретку у барной стойки. Краем глаза я заметил одну из маленьких подружек Тринити, которая всегда приходила в клинику, чтобы забрать ее на занятия пилатесом.

Я застонал, но все же послал ей вежливую улыбку. Я не хотел никакой компании сегодня вечером. Женщина яростно писала на свой телефон, а я переключил свое внимание на Уатта.

— Она трусиха.

— Почему?

— Она не хочет наших отношений.

— И это важно для тебя, потому что…? — Уатт сделал глоток пива.

— Я не какой-то грязный секрет.

Я ожидал, что он рассмеется, но он задумчиво прищурился.

— Может быть, она пытается защитить тебя. Ее репутация запятнана.

— Моя нетронутая репутация и сможет выдержать удар. Это могло бы возвысить ее.

— Нет, если она знает, что все будут говорить о том, как она переспала со шафером на свадьбе своей сестры, и было ли это до или после того, как он бросил подружку невесты… Почему ты думаешь, что Тринити была так против того, чтобы вы все вместе ? — Уатт наклонил бутылку с пивом в мою сторону.

— Потому что она эгоцентричная корова.

Уатт усмехнулся. — Ну, я полагаю, и это тоже. Но она не хотела, чтобы скандал омрачил событие. Предполагается, что это единственный раз в жизни женщины, когда все о ней подумают как о невесте.

— Ты вообще ее любишь?

Уатт потер подбородок, прищурив глаза в месте за плечом бармена, и искренне задумался над этим.

— Не знаю. Я любил Валери, и это обернулось катастрофой. Думаю, мне нравится идея Тринити, а ей нравится идея меня, и этого достаточно. Для того, что мы хотим. На данный момент.

Через несколько минут в бар с важным видом вошла Габриэлла, одетая во что-то, что я не мог бы описать иначе, как самодовольное бикини. В нем было недостаточно ткани, чтобы сойти за юбку, а укороченная рубашка едва прикрывала ее соски.

И на ней было много макияжа — я имею в виду все оттенки теней для век и достаточно красной помады, чтобы нарисовать особенно кровавое место преступления — и «Шоу ужасов Рокки Хоррора» , и вы получите крушение поезда.

Подруга Тринити была информатором.

Потрясающе.

Уатт хихикнул и похлопал меня по спине, когда глаза Габриэллы остановились возле меня. Она прорезала толпу посетителей бара, как Моисей, разделяющий море.

— Боже, Боже. Нелегко быть Крузом, черт возьми, Костелло.

— Крузи, — надулась Габриэлла, втиснувшись между мной и Уаттом и прижавшись задницей к моему колену. Едва.

Большая часть ее веса все еще приходилась на барную стойку, поэтому я не мог оттолкнуть ее. Кроме того, она назвала меня по прозвищу моей матери, из-за чего мой и без того мягкий член въелся в остальную часть моего тела.

В этот момент я трещал так глубоко и широко, что во мне больше не было сил быть идеальным Крузом.

— Габриэлла. Рад видеть тебя здесь после твоей смены в «Hooters».

— Я подумала, что это тот тип девушек, который тебе нравится, учитывая твою недавнюю игрушку. — Габриэлла тряхнула волосами, которые почти не шевелились, в них было так много лака для волос.

— Она не игрушка. Она заноза в заднице, и в большинстве случаев я удивляюсь, какого черта я беспокоюсь об этих отношениях.

— Отношения ? — Габриэлла втянула воздух. Я развернулся на табурете, чтобы снять ее с колен. — Круз, правда. Ты не слишком увлекся?

—Я не из тех, кто пропустил репетицию ужина, чтобы закатить истерику.

Черт, как хорошо быть плохим.

— У меня болела голова.

— Ничего такого, что не могли бы решить несколько таблеток, учитывая, что ты сейчас здесь.

В этот момент в бар вошла Теннесси, ее голова крутилась то тут, то там. Мое сердце чуть не закричало при виде ее лица. Она искала меня.

Уатт, должно быть, написал Тринити, где мы были. Я не мог винить его за то, что он был честен со своей будущей женой. Никто не хотел заключать брак в суде, получая документы о разводе.

Ее грудь вздымалась и опускалась.

Теннесси тяжело дышала. Ищет меня лихорадочно.

Я ждал, пока она найдет меня. Когда она это сделала, она начала приближаться ко мне, и мое сердце подпрыгнуло в груди.

Но затем она увидела Габриэллу, стоящую рядом со мной, и вместо того, чтобы продолжить, вместо того, чтобы потребовать то, что принадлежит ей, показать мне, что она полностью в деле, она остановилась, неуверенно оглядывая темную комнату.

Черт побери. Просто сделай ход. Один ход. Я сделаю все остальное.

Но она упрямо ждала у входа, скрестив руки на груди, ожидая, что я сделаю первый шаг.

Как всегда.

Неважно, что сейчас это выглядело плохо. Она была обязана мне сделать первый шаг, чтобы показать, что она это сделала.

Габриэлла заметила Теннесси, стоящего у двери. Алая улыбка, разрывающаяся от яда, тронула ее губы. Она прижала руку к моей груди.

Я позволил ей.

— Беда в раю?

— Несси просто нужно немного смелости, чтобы подойти к своему парню. — Уатт рассмеялся, сигнализируя бармену, чтобы тот принес нам еще одну порцию напитков, не спрашивая Габриэллу, чего она хочет.

— Может быть, она недостаточно тебя хочет, — пробормотала Габриэлла мне на ухо. — Я знаю кое-кого, кто захочет.

Она была со мной повсюду, но и на самом деле не была со мной повсюду, ее руки на моих плечах, руках, лице.

Я смотрел на Теннесси с ленивой ухмылкой типа «что-сделать-с-этим» и надеялся, черт возьми, у нее чуть больше яиц, чем я предполагал.

Сделай это.

Иди ко мне.

Скажи миру, что это не просто интрижка.

Мои глаза умоляли ее подойти ближе, все мое тело горело от предвкушения.

Она была на грани чего-то. Я мог сказать.

Она сделала шаг вперед, ко мне… потом три шага назад.

Затем развернулась и убежала, оставив меня в баре с Уаттом и Габриэллой.

Я бы сказал, что был гребаным ублюдком, но это было бы оскорблением для ублюдков во всем мире. Наконец-то я понял смысл слова «выпотрошенный». Я чувствовал себя как рыба, мои внутренности зацепили, разорвали и бросили на сковороду.

Отлично, теперь я был разочарован и голоден.

Через минуту я встал, позволив Габриэлле снова соскользнуть с моего колена. Она упала с громким хлопком, когда ее костлявая задница коснулась пола. Я бросил двадцатку на прилавок.

— Я еду домой.

Я ударил брата кулаком.

Затем продолжил возвращаться домой и зализывать свои раны в форме Теннесси.

После репетиции ужина прошло три дня.

Я позаботилась о том, чтобы Бир не видел, как я плачу. Он уже пережил так много изменений в своей жизни.

Я подозревала, что вид Круза с Габриэллой что-то надломил во мне — какую-то глупую, первобытную гордость, порожденную отсутствием чего бы то ни было, когда дело касалось моей собственной семьи.

Я не могла заставить себя позвонить ему, написать ему, объяснить, почему я не могу просто потребовать его.

«Потому что на меня никто никогда не претендовал, и страх быть отвергнутым, каким бы маловероятным он ни был, сковывает меня.»

Мое тело просто не шло к нему в «Пьяном моллюске», как бы громко мой мозг ни кричал мне под ноги, чтобы оно двигалось.

Круз, в свою очередь, окончательно отказался от меня. Впервые с тех пор, как мы вернулись из круиза, он не позвонил, не написал и не заглянул без предупреждения.