Да, алкоголь бередит мысли, поэтому сейчас начальник – урод, Помелла – стерва (хотя я и до этого её таковой считала), и если они хотят быть вместе, то скатертью дорожка, мне похеру, лишь бы меня не трогали, как будто я когда-то им мешала. И Джон Уинстер… Этот мужчина – просто отдельная тема для разговора, в его сторону не обойдёшься парочкой нелестных эпитетов.

Он грубый, жёсткий, молчаливый, и это я говорю только о качествах, что лежат на поверхности, которые видны сразу. Никто не знает, какой он в близких отношениях, и сложно сказать, плюс это или минус.

О его преступной жизни вообще молчу. Да, в последнем обвинении я не совсем уверена, скорее нет, чем да, но и это может быть правдой, учитывая то, как его боялась та девушка. Она не была какой-то стервой, что могла играть роль, лишь бы засадить его, а была наоборот очень забитой и зажатой в себе, пугаясь, кажется, каждого шороха, но всё равно отвечала на все вопросы и всё рассказывала суду. Опять же, возможно, она злой гений, который придумал даже этот образ, чтобы любым способом достичь своей цели?

В любом случае, во всех его грешках касательно наркотиков, а может и чего ещё, я более чем уверена даже без всяких доказательств. Он просто очень хорошо скрывается и использует чужие руки, которые потом и заковывают в наручники, а он свои не марает. Я очень не люблю таких людей, их много кто не любит, так что удивляться здесь нечему, но из-за своей работы мне приходится с ними общаться, убирая своё мнение на задний план.

Если же вернуться в реальность, из которой я немного выпала, затерявшись в собственных мыслях, то у меня всё было по-прежнему. Я не находила его взглядом, уже решив, что вряд ли его сегодня встречу. Но заканчивать вечер только из-за этого я не планировала, раз уж я тут, оторвусь по полной и буду танцевать в своё удовольствие.

Всё это время вокруг меня тёрлись какие-то парни, кто-то пытался потанцевать со мной, кто-то будто бы случайно постоянно касался меня то плечом, то рукой, то со спины заденет, то сбоку. Меня подбешивало это, но я стойко игнорировала или отшивала всех этих ухажёров и пикаперов, место со мной должно было оставаться вакантным, на всякий случай.

Возможно, это хорошая мысль – познакомиться с кем-то, может быть, я и встретила бы здесь кого-то интересного, с кем захотелось бы продолжить общение после завершения этого вечера, взять того же бармена, или провести ночь лишь ради удовольствия. Конечно, последнее было скорее лишь маленькой глупой идеей, граничащей с фантазией и бредом, которая взбрела в мою пьяную голову. Я не такая и этого бы не сделала даже с действительно понравившимся мне человеком, даже если бы захотела, не в первую же ночь нашего знакомства, и не в первый раз для меня…

Однако, искать себе сегодня здесь партнёра – крайне плохая идея, как минимум потому что, если Уинстер появится и заметит меня в чьём-то обществе, вряд ли будет после разговаривать со мной, по крайней мере, в таком русле, в каком я планировала: случайная встреча – приятное общение. В его глазах я брошу спутника, чтобы пообщаться с ним, что весьма странно. Тут даже не важно, пришла я с ним или познакомилась здесь. По мне, так почти очевидно, зачем бы я подходила к нему в этом случае.

Изрядно натанцевавшись, я побрела до уборной, нужно было освежиться, потому что моё тело источало жар от долгих, но приятных танцев. А то самое мартини уже начинало давить на мой мочевой пузырь. Коридор был освещён лишь чуть больше, чем основной зал, а к туалетам очереди стояли, кажется, не меньше, чем были на улице. Могли бы, конечно, увеличить количество подобных комнат в данном заведении, мало ли какой залётный отдыхающий выпьет слишком много, что придётся в срочном порядке очищать желудок.

Наконец, завершив все свои дела, я решила поехать домой. Час был поздний, Уинстера я не встретила, что очень огорчало меня, потому босс завтра ждёт меня на сверхурочные, чтобы выпустить дополнительную колонку новостей в новом выпуске. И я пошла на улицу, чтобы вызвать такси в сторону дома.

Народ в клубе ещё во всю веселился, но мне уже особо нечего было тут делать и слегка начинало клонить в сон, тем более что встала я сегодня рано, а легла до этого поздно. Поэтому сейчас я стояла на улице неподалёку от выхода, собираясь отправиться домой и рыская в сумочке в поисках телефона, чтобы найти машину.

На улице тишина, стены клуба держат всё внутри себя, как в вакууме, будто за ними ничего и не происходит. До восхода солнца ещё больше часа, встаёт оно сейчас примерно в 4 утра, поэтому пока что было совсем темно, не считая одиноких жёлтых фонарей, освещающих улицы, создающих небольшой уют, вопреки не очень приглядным староватым домишкам вокруг, внушающим какое-то запустение. Такое себе место для одного из самых популярных клубов, конечно…

Мне предстояла длинная поездка домой, нужно было вызывать такси, которое придётся ещё долго искать из-за большого трафика, а потом около получаса ехать через половину города, потому что живу я по другую сторону от центра. Я достала телефон, чтобы заказать машину, когда услышала голоса где-то недалеко от себя, но вне зоны видимости.

Один из них мне показался смутно знакомым, низкий, грубоватый, отсюда слышно было слабо, я не могла чётко разобрать слова и интонацию и вспомнить, где его слышала раньше, будто слово вертится на языке, но никак не получается собраться с мыслями и произнести его, примерно та же ситуация. Звук доносился откуда-то сзади, и моя опьяневшая голова почему-то решила, что я определённо должна проверить то место и узнать, чей это голос, потому что потом меня будет распирать любопытство, и я пошла, несмотря на внемлющие мне инстинкты, говорившие не совать свой нос не в свои дела.

Я двигалась в ту сторону на носочках, чтоб не привлекать к себе лишнего внимания из-за шума от цоканья каблуков. Немного здравого смысла во мне ещё осталось, а может, это всё-таки инстинкт самосохранения, который решил хоть как-то себя проявить, из разряда: я есть, просто очень любопытный, поэтому мы всё равно пойдём туда, куда нам не надо, но будем стараться быть незаметными. Дошла до небольшого переулка, когда голоса стали более чёткими и уже можно было разобрать хотя бы часть из них.

– Я предупреждал тебя, – произнёс тот самый кажущийся знакомым мне голос.

Ответа слышно не было, второй голос был явно слабее, а потому звучал шёпотом, будто на большее у него просто не было сил.

– Хватит оправданий, я не прощаю ложь и предательство, ты должен был это знать!

Я заглянула за угол, чтобы посмотреть, что там происходит, и может быть, рассмотреть мужчину, голос которого только и было слышно. Сейчас всё мне говорило, что надо уносить ноги и не ввязываться ни во что, разговор явно был не для чьих-то посторонних ушей, но я не слушала саму себя.

Там стояла компания людей, во главе по центру был крупный мужчина, скорее всего, именно он рычал на какого-то парня, которого перед ним держали за плечи два амбала. Такая у него была позиция, плечи насуплены, руки сжаты в кулаки, словно он сейчас сорвётся с места и набросится на беднягу. Свет, падающий от фонарей, лишь немного освещал этот переулок, однако большая его часть всё же находилась в тени, не позволяя разглядеть всех участников потасовки. Но его было достаточно, чтобы осветить со спины главного из собравшихся.

Высокий мускулистый широкоплечий мужчина, короткая стрижка, волосы не очень тёмные, судя по тому, что они не такие чёрные, как всё остальное в этом переулке. Он явно бородатый, на руке виднелось чёрное пятно, я предположила, что это может быть татуировка, потому что сам он был в футболке и руки были оголены.

В голове, как щелчок, появилась догадка, кто этот человек. Я попыталась сфокусировать взгляд, чтобы убедиться в том, о чём подумала, или, вернее, кого увидела. Тогда я чётко поняла, что это человек, которого я сегодня видела бесчисленное количество раз на фотографиях папарацци в Интернете и даже лично – Джон Уинстер. Его внешность, татуировка на руке, которую я заметила и при первой встрече, грубый леденящий душу голос, который ещё издалека показался мне знакомым, всё говорило о том, кто передо мной стоит.