– Я знаю о тебе всё, – сказал он, и ни один мускул на его лице не дрогнул, было ясно, что он не шутит.

Я немного нахмурила брови, но решила перевести тему в другое русло, это не то, что сейчас нужно выяснять. Плевать я хотела, что он там знает, правду ли говорит, старше он или младше, было фиолетово до всего, кроме одного, меня вело одно желание – оказаться дома.

– Я не собираюсь здесь оставаться, – твёрдо сказала я.

– Разочарую, но у тебя нет выбора.

Конечно, очевидно, что не в его интересах меня отпускать, в его скорее – категорически этого не делать, я действительно сразу побегу в полицию и сообщу им о том, что видела, без доли сомнения, убийца должен быть наказан. Но всё же, управлять теперь моей жизнью… Лучше не жить, чем так.

– Лучше бы ты убил меня, чем жить здесь… – с отвращением сказала я, состроив гримасу, передающую все мои чувства к нему, – Кстати, где я? – не уверена, что мне это что-то даст, но хотя бы буду знать.

– В моём доме, – не стесняясь, ответил он. Ну, конечно, ему-то терять нечего, я и так в его руках и ничего не сделаю, к тому же всё равно не знаю, где это.

– Лучше бы ты убил меня, чем жить здесь с тобой! – попыталась зацепить его, повторяя ту же фразу, но с небольшим уточнением.

Однако, он как непробиваемая стена, неразговорчивая и безэмоциональная. Хотя, возможно, он просто хорошо скрывает свои эмоции, не подавая виду и демонстрируя лишь жёсткость и даже жестокость. Вот и сейчас он не обратил внимания на моё дополнение, будто мои слова ничего не значили, и вообще он всё это прекрасно понимает и неоднократно слышал что-нибудь и похуже.

– Это бы действительно лишило меня многих проблем, – сказал он после минуты молчания, – Но я не убиваю без веской причины.

Теперь я его проблема?! Это он моя большая проблема, проблема размером со шкаф. Десять раз уже пожалела, что встретила его. И он серьёзно считает, что людей можно за что-то убивать, вот так просто? Вот это цинизм.

– Как будто «предательство» того парня было веской причиной. Будто вообще существуют причины, по которым можно убить человека, – с каждым словом я только больше распылялась, – Ты не Бог, чтобы забирать жизнь!

Я тоже сложила руки на груди, изображая его и испуская крайнее недовольство и негодование.

– Можешь не продолжать. Я не жду, что ты поймёшь меня или одобришь мои поступки, ты и знать не должна была о моих делах. И мне всё равно, что ты там думаешь.

Меня не должны волновать такие слова, как его «не интересует моё мнение», но он мог бы хотя бы не говорить их мне, поэтому меня всё-таки задело, а на душе осел неприятный осадок. Кем бы мы ни приходились друг другу, такое другому никому не говорят. Да, я ему никто, мы видимся третий раз, если вчера считать дважды и сейчас, однако, я говорю даже не от себя, а от лица человечества и закона. У него такая реакция, будто ни один человек ничего не значит, все мы букашки, которых можно давить, если они помешали на пути или доставили какое-то неудобство.

Я хмыкнула на него, немного насупившись, на его неприятные слова:

– Ты грубиян. И совершенно не умеешь общаться с девушками.

Он ухмыльнулся мне и сделал большой шаг вперёд, так что сделай я маленький шажок навстречу, наткнулась бы на него.

– Но мы и не общаемся с тобой как парень с девушкой. Или ты этого хочешь? – он посмотрел на меня таким взглядом, что у меня по спине пробежал холодок, доводя до неприятного покалывания в затылке, как бывает от страха. Я вспомнила ту зашуганную девушку в зале суда, может, он всё-таки именно такой, каким кажется, и я зря его защищала? Резко сделала шаг назад, чтоб быть подальше от него, на таком расстоянии, что смогу убежать в случае чего, и чуть не упала, врезавшись в кровать, но удержав равновесие.

– Уйди из моей комнаты! – мне хотелось, чтобы он ушёл, пусть сейчас я останусь здесь, не решу свою проблему, лишь бы его не было рядом, потому что сейчас его присутствие казалось мне ещё опаснее, моё внутреннее «я» и так уже спряталось от него в самый тёмный уголок.

– Так она уже стала твоей? – его ухмылка стала ещё шире, приобретая дьявольский оскал.

Он сделал ещё один медленный шаг ко мне, впечатывая вплотную к кровати, отчего я нервно сглотнула. Его горячее дыхание обжигало мою кожу, но холод, пробуждавшийся внутри меня от его близости, был сильнее и холодил моё сердце, заставляя с каждым мгновением ненавидеть этого человека всё больше.

В голове стояла мысль, что я могу остаться здесь с ним до конца своих дней, терпеть его общество, его надменность и наглость, всего его, от этого всё внутри сжималось, протестуя, а зрачки расширялись от страха, что так и будет. Сердце отстукивало бешеный ритм и никак не хотело угомониться, выдавая все мои чувства с потрохами. Но я продолжала упрямо смотреть на него.

– Так ты этого хочешь? – повторил он свой вопрос, наклонившись ко мне уже слишком близко, что я еле стояла на ногах, наклонившись настолько, чтобы он меня не коснулся.

– Уйди из ЭТОЙ комнаты! – лишь ответила я, сжав челюсть и акцентируя его внимание на слове «этой», потому что я не собираюсь здесь жить, что бы он ни говорил, просто сейчас это моя темница, так что да, «моя».

К моему счастью, он не стал задерживаться и, отпрянув от меня, пошёл на выход, остановившись у самой двери, повернувшись в мою сторону и бросив свой пристальный взгляд на меня.

– Не такая уж ты и смелая, – с очередной уже ненавистной мне ухмылкой сказал он.

– Вон! – крикнула я, подбешиваясь всё сильнее от каждого его слова и слишком длительного присутствия рядом.

Он тут же вышел и закрыл за собой дверь на ключ, снова оставив меня в моём одиночестве, о чём я сама попросила его. Я упала на кровать, прикрыв лицо ладонями и тяжело вздохнув.

– Во что я вляпалась? – прошептала я вслух, на душе снова стояла грусть, а глаза были на грани слёз, я опустошена изнутри, он высосал из меня всё и ушёл.

Мои мысли отвлёк запах еды. Только сейчас подумала о том, что последний раз ела вчера вечером, и то перекус был совсем небольшим. С тем нервяком, что вчера устроил мне Макс, аппетит совсем пропал, в рот и кусочек ужина не лез.

Я повернулась на запах и увидела тарелку с пастой, от которой исходил вкуснейший манящий аромат. Как я раньше её не заметила? Должно быть, её принёс Джон, так как еда ещё даже горячая, но его присутствие затмевало всё вокруг. Заметь я её при нём, скорее всего, запустила бы ему в лицо. Да, определённо так и сделала бы. Но раз уж его тут нет, он не пилит меня своим взглядом и вряд ли появится сегодня здесь снова, я с удовольствием съем эти вкуснейшие равиоли, которые наверняка по классике ещё и с грибами, было бы прекрасно.

Помимо этого, рядом стояла бутылка воды, он обо всём позаботился, чтобы мне не приходилось выходить из этой комнаты, как мило с его стороны. Но пусть не надеется, что я просто так сдамся, я всегда получаю то, чего хочу, один раз с ним я это уже доказала, нарушив его принципы, а значит, и в этот раз получится, я найду путь из своего плена.

Мне было страшно от его нахождения рядом, зная, на что он способен. Если я перейду условленную им черту, и найду ту самую вескую причину, чтобы он избавился от моей надоедливой упрямой натуры, то всё-таки стану ещё одной его жертвой, счёта которым, наверное, не свести. Поэтому я просто обязана выбраться отсюда, убраться подальше, забыться, потеряться, а когда сбегу достаточно далеко из этого города, то можно будет заняться и его персоной, чтобы засадить-таки за решётку.

Чего я точно не собиралась делать, так это оставаться здесь, в конце концов, кто-то же должен заметить, что человек просто исчез, не сказав ни слова, не попрощавшись. Страшнее всего было именно это, быть забытой, пропасть, сгинуть тут, так и не узнав жизни.

Когда я утром проснулась, на столе уже стоял завтрак, он опять зашёл ко мне, пока я спала, но в этот раз в комнате никого не было, отчего я с облегчением выдохнула. Значит, просто занёс и оставил. Хорошо, что так, настроение здесь прекрасным быть не может, но он бы сделал его ещё более отвратительным, утро точно не должно начинаться с лицезрения этого противного ненавистного лица.