Скоро началось слушание по делу об изнасиловании Кассандры Уильямс, той самой девушки, что всё время просидела, опустив глаза и сжавшись в такой маленький комок, будто хотела испариться отсюда, и лишь иногда она отвечала на вопросы суда, немного заикаясь. Я думаю, это было из-за дикого волнения, стресса и давления на неё со всех сторон, так как большинство, так или иначе, хотели засадить обвиняемого за решётку, но по большей части, я уверена, она пряталась от взгляда Уинстера. Мне казалось, что он уже просверлил в ней огромную дыру, желая, чтоб она заткнулась, забрала своё заявление и исчезла из его жизни, а может быть, и что похуже.

Всё это длилось долгих 3 часа, пока предоставляли и перечисляли все улики, рассказывая про каждую, и, к счастью Уинстера, только косвенные, прямых не было, опрашивали всех свидетелей, проходивших по этому делу, но все из них только косились в сторону подозреваемого и не могли сказать ничего внятного, отделываясь фразами: «Я только видел кого-то похожего, уходившего вместе с мисс Уильямс». Когда же их спрашивали, почему на опознании они были так уверены в том, что это был он, только пожимали плечами.

Сторона обвинения уже сильно нервничала, потому что всё их дело рушилось, строившееся изначально, опираясь на показания этих людей. Всё это походило на хорошо замытые следы путём угроз в сторону всех свидетелей. В конце концов, прозвучал стук молотка, и суд объявил, что дело откладывается до предоставления новых более внушительных доказательств виновности подсудимого, а до тех пор все свободны.

Все начали расходиться, первым из зала вылетел Уинстер, я же последовала за ним, уповая на последний шанс на разговор, который так был мне нужен, пока он вовсе не скрылся с чьих-либо глаз.

– Мистер Уинстер! – уже более смело и настойчиво крикнула я ему вслед, не собираясь сдаваться.

– Что?! – спросил он зло, резко остановившись и повернувшись ко мне, что я даже не успела затормозить и врезалась прямо в него, чуть не упав назад.

Мы стояли в огромном коридоре лицом к лицу, потому что я, неуклюжая дурочка, столкнулась с ним, пытаясь догнать, когда он не вовремя резко обернулся ко мне. Он поймал меня и придерживал сильной рукой, чтоб не упала, пока я не выровнялась и уверенно не встала на собственные ноги.

– Я… Мне… – бормотала я, хватая ртом воздух от неожиданности.

У меня спёрло дыхание и потерялись все слова от этой неловкой ситуации, нервничать только больше стала. Старалась казаться такой уверенной красивой мадам, а в итоге сама же опростоволосилась, как может сделать только тупая блондинка на дороге.

От столкновения волосы на голове растрепались ещё сильнее, а платье на вырезе в районе декольте чуть съехало со своего места, открыв его глазам, тем более с высоты-то его роста, прекрасный вид на мою грудь с немного бесстыдно выглянувшим кружевом от лифчика. Я одним лёгким мимолётным движением поправила верх платья, скрывая свои драгоценности, и уже, было, хотела заговорить, как он снова меня прервал:

– Ещё кое-что не спрятала.

Он быстро одёрнул мой подол, скрыв торчащий пояс от чулок, при этом пробежавшись кончиками пальцев по его контуру, от чего по спине пробежал холодок. Когда только успел разглядеть меня с ног до головы и заметить это? Да, это платье явно не подходило к сегодняшнему случаю, знаю, но куда было деваться. Я слегка покраснела, но откашлявшись и собравшись с мыслями, всё-таки задала свой давно надоевший ему вопрос, от ответа на который зависела моя судьба:

– Могу я задать вам несколько вопросов?

– А ты настырная, да? – подметил и ухмыльнулся он с коварной улыбкой на губах, вызывая противные мурашки по всему телу.

– Могу быть, если нужно, – уже приподнятой и с полной уверенности грудью сказала я, подумав, что в ином случае, не будь я такой, он бы уже снова отшил меня, вернее, я бы уже хныкала дома в подушку, или Макс тогда вряд ли отправил бы именно меня к нему, а вообще, я бы, скорее всего, даже не стала журналисткой.

Уинстер огляделся вокруг, нахмурив взгляд, отчего его брови свелись к центру почти вплотную, со всех сторон на нас таращились люди, что-то шепча друг другу. С таким видом он смотрелся устрашающе, но кто-то более смелый уже выдвинулся в нашу сторону наверняка с той же целью, с какой я сейчас стояла перед ним, пока единственная, удостоившаяся этой чести, а расспросить и получить ответы на свои вопросы хотел каждый.

– Не здесь, – сказал он, схватил меня за локоть и поволок к выходу, я и слова вымолвить не успела, так как он застал меня врасплох.

Его хватка была неприятной, он так крепко вцепился, не уверена, что после не останется синяков в виде отпечатка его огромной ладони. Я еле поспевала за ним, быстро перебирая ногами, как могла на своих шпильках, лишь бы не распластаться на холодном мраморном полу в коридоре суда или, что ещё хуже, на асфальте у выхода, оставив при этом себе ещё и пару ссадин. Мы очень быстро оказались на улице, у входа всё также стояла машина с заведённым мотором, ожидавшая своего хозяина, как будто его не было 5 минут от силы, а не несколько часов, и двигатель даже не заглушался. Интересно, она и правда тут стояла, наплевав на все знаки и указания (и это у суда-то!), или он просто успел вызвать водителя?

Он открыл дверцу передо мной и властно произнёс:

– Садись.

– Но… – Смотрела я на него во все глаза.

Мне не очень-то хотелось оставаться с ним наедине, а если взять в расчёт те обвинения, с которыми он здесь оказался, ещё и мою схожесть с той девушкой – желания всё меньше, тем более он уже не отличился особыми манерами и культурностью, не ограничиваясь всеобщими рамками приличия.

– Тебе нужны ответы? Садись! – раздражённо произнёс он, теряя терпение, готовый уже сам просто прыгнуть в машину и умчать отсюда подальше.

А вот здесь он, конечно, прав, мне нужно было взять у него интервью, и, похоже, это был единственный вариант, как он согласится это сделать. Полагаю, это не без влияния такого факта, что вокруг, как коршуны, кружат другие журналюги, выбегавшие из здания за нами и также желавшие с ним пообщаться, но с которыми не хотел он, поэтому нужно было уносить ноги, пока они не вынесли ему мозг и плохо не стало всем.

Я кивнула и села в машину, прижимая к бёдрам платье, чтобы оно очередной раз не задралось на радость его голодных глаз, которые так и раздевали меня взглядом. Ну, а чего я хотела, надевая такое платье… Он закрыл за мной дверь, обошёл машину сзади и тоже сел по другую сторону рядом со мной. Не дождавшись своего адвоката, который изначально приехал с ним и уже, было, хотел сесть в машину спереди, тянувшийся к ручке двери, он приказал трогаться, и машина резко дёрнулась и помчала вперёд, оставив того беднягу стоять в шоке и непонимании, что же он сделал не так.

– Не слишком вежливо по отношению к тому, кто только что защищал вас в суде и весьма успешно, кстати, – заметила ему я, немного причитая на этот счёт. На что получила незамедлительный ответ.

– Мне кажется, я уже показал, что это не моё лучшее качество, – наплевательски произнёс он, недовольно цокнув при этом.

Что правда, то правда, если оно вообще не худшее, подумала я. Начнём с того, что он без всяких на то разрешений или предложений, или же вопроса ко мне, перешёл на «ты», я эту инициативу не поддержала, закончим тем, как он грубо схватил меня и поволок к машине.

– Ты же наверняка знаешь, что я никогда не даю интервью? – он резко переключил тему, посмотрев с интересом прямо в мои глаза, пытаясь прочитать что-то в них. Я не стала отводить свой взгляд, упрямо смотрев, также оценивая, на него, и ответила:

– Знаю.

– И с чего ты решила, что я дам его тебе? – с ноткой нахальства в голосе снова задал вопрос он.

– Потому что я этого хочу, – сверля его взглядом и изогнув к верху одну бровь, сказала я, решив играть по его правилам и быть такой же наглой. Он хочет проверить, насколько я уверена в себе, и насколько мне хватит выдержки состязаться с ним, так я ему покажу.