Мне показалось, или он усмехнулся, но быстро подавил улыбку, снова приняв серьёзный вид:

– Ты слишком многого хочешь. Я ведь могу прямо сейчас высадить тебя здесь по середине проезжей части, оставив без единого ответа.

– И это знаю. Однако, я здесь, вы посадили меня в эту машину, практически не спрашивая моего желания куда-либо ехать, потому что, видимо, сами хотели этого, а значит, вы ответите на мои вопросы, – произнесла я это спокойным тоном, разделяя каждую часть предложения небольшой паузой и акцентируя внимание на каждом его действии.

– Дерзкий язычок… – с вопросительной интонацией на утверждающе сказал он.

– Приходится такой быть при моей профессии.

Он долго изучал меня с ног до головы, как бы решая, стоит ли тратить на меня своё «бесценное» время. Не очень-то приятный взгляд, подмечу я. А при мысли, что он, можно сказать, видел моё нижнее бельё, пускай и только кусочек, и касался рукой моей кожи слишком высоко, нежели можно позволить едва знакомому человеку, и чего не делал ещё ни один мужчина, даже немного передёргивает.

– И так, я достойна вашего внимания? – наверное, чересчур дерзко и слегка высокомерно спросила я, зато добилась своего и, наконец, привлекла его внимание куда-нибудь выше моей груди, от которой, кажется, он практически не отводил своих глаз.

Он снова поднял взгляд к моим глазам и сказал:

– У тебя есть время, пока мы не доехали.

– А куда мы едем? – только сейчас поняла я, что даже не знаю, куда мы движемся. Боялась сесть в машину, рискуя упустить свой шанс, но и не подумала спросить, куда меня везут, как только села и мы сдвинулись с места.

– Ты на эти вопросы хочешь потратить своё время? А если эта поездка продлится 5 минут, что получишь? – прозвучал снова безразличный голос.

Нахмурилась, понимая, что он прав, и не стала отвечать на его вопрос, не разбрасываясь драгоценными минутами, поэтому сразу перешла к делу, начав задавать вопросы из своего списка, прекрасно сохранившегося в памяти, в первую очередь, которые больше всего интересовали, чтобы успеть получить ответы на самые важные из них, на случай если поездка и правда будет короткой.

– Вы совершали то, в чём вас обвиняют? – только недавно рассуждала, что глупо задавать подобные вопросы, потому что человек вряд ли ответит компрометирующей его правдой, но сейчас подумала, а почему бы и нет?

– Ты серьёзно думаешь, что я ответил бы «да», если б это было так? – прилетел мне встречный, ожидаемый вопрос, он даже усмехнулся от моей глупости. Я лишь пожала плечами.

– Я должна была спросить, вне зависимости от вашего ответа я видела вашу реакцию, мимику лица в этот момент, и по этому поводу рождаются определённые выводы и мысли.

А реакция была интересной, хоть он и пытался скрыть её за своей типичной маской каменного безразличного лица, было видно, что в его глазах не было ни раскаяния, ни злости, ничего, что бы говорило: «Я не виновен», что наталкивает на мысль о положительном ответе на мой вопрос, хотя он его и не дал. От этих мыслей стало немного неуютно, но я не подавала виду. Но опять же, если приглядеться к нему в момент вопроса, можно заметить усталый взгляд, значение которого я бы описала, как усталость доказывать обратное. В общем, не всё так просто, да и я не психолог, чтобы делать подобные выводы, могу лишь только предполагать, используя собственное чутьё.

– Какие же мысли у тебя рождаются? – с интересом обратился он ко мне, смотря вызывающе и пытаясь вывести меня из душевного равновесия таким взглядом.

– Сейчас ведь моё интервью, и вопросы задаю здесь я, – ответила я ему с такой же наглостью, не планируя рассказывать ему сейчас всё и тратить своё время.

Кажется, его подбешивало, что я не поддаюсь на его провокации в данном случае на то, чтобы съехать с расспросов о нём, но он промолчал, только хмыкнув. Я успела задать ещё несколько вопросов до того, как машина остановилась. Все они, разумеется, были о том, что его ждёт по окончании разбирательств, как это на него повлияет, как он считает, какие у него шансы выйти сухим из воды, и если он не виноват, то что побуждает жертву действовать против него, были ли они знакомы раньше, чтобы у неё была причина намеренно оклеветать его. И я бы ещё расспрашивала его, если бы не прозвучал его грозный голос, как будто и не было того получаса, что мы спокойно и даже неплохо общались:

– Мы доехали, интервью окончено.

– У меня ещё есть вопросы, – не сдавалась я, может, он всё-таки сжалится и даст мне ещё времени, если подумать, наш диалог неплохо строился до этого.

– Как я сказал, у тебя было время, пока мы в пути. Мы на месте, интервью окончено, – на этих словах он вышел из машины и через мгновение открыл передо мной дверь, практически выпроваживая меня таким образом, что подтверждает моё знание и мнение о нём, что джентльмен из него никакой.

Я поняла, что он действительно больше не скажет ни слова, и вышла из машины, что было довольно проблематично, учитывая, что машина с низкой посадкой, я на каблуках, а он даже руку мне не подал. Несмотря на это, я сделала это максимально элегантно и женственно, поставив на асфальт сперва одну ножку, затем другую, и медленно поднялась, слегка расправив складки своего платья. А как только я покинула машину и отошла, он тут же сел на моё место, закрыл дверь и скрылся в дорожном потоке, так даже и не попрощавшись. Не хватало ещё только хлопка дверью, и он бы наверняка его сделал, если бы не пожалел собственную машину. Кажется, что о ней он заботится больше, чем думает о девушках. «Мужлан», – недовольно пронеслось в моей голове, пока я, нахмурившись, провожала взглядом уезжающую машину Уинстера.

Я стояла на обочине у проезжей части и только сейчас задумалась о том, где же он меня оставил. Когда он говорил о том, что интервью будет до приезда в место назначения, я никак не могла подумать, что он просто привезёт меня куда-то, причём не спрашивая меня о моих желаниях, а сам уедет дальше. Предполагала только, что он едет по своим делам по городу, соответственно, как приедет, сам уйдёт, куда хотел, а я бы дальше сама добиралась, куда мне нужно. А, оглянувшись вокруг, поняла, что стою прямо перед своим офисом. И в голове одна мысль:

– Какого чёрта?! Как?

Стою на дорожке перед своим офисом и думаю о том, откуда он знает, где я работаю, так как во всей этой суматошной ситуации я даже не представилась, как меня зовут, и уж тем более не говорила, из какого я журнала, должна была, конечно, но со всеми бывает. А может, мне вообще нужно было в другое место на другом конце города, тогда бы и времени было больше.

Прокручивала моменты, где и когда он мог это выяснить, а тем более сказать водителю, куда ехать, я бы уж заметила такую деталь. Но за всё короткое время нашего общения он лишь один раз заглянул в телефон на мгновение, за что, конечно, ему большая благодарность, что действительно уделил внимание, а не просто на отвязаться просидел, монотонно отвечая на заурядные вопросы. Почти всю дорогу он играл в гляделки со мной, не нарушая зрительного контакта. Неужели он успел сделать это за ту минутку или решил всё это ещё до того, как мы сели в машину, пока тащил меня к ней, уже продумав план действий?

Не став больше думать об этом, не найдя ответа на свой вопрос, я пошла ко входу в высоченное здание нашего офиса, впереди меня ждал отчёт перед Максом. Хорошо, что я таки смогла урвать интервью у Уинстера, наверное, Макс был прав, когда говорил, что я всегда получаю то, чего хочу, а казалось, что эта миссия заведомо провалена. Более того, я довольна своим результатом, по-моему, материала достаточно, чтобы напечатать хорошую статью, и его больше, чем кто-либо когда-либо мог собрать, отправляясь на общение с мистером «Молчаливость и Невозмутимость», потому что абсолютно все возвращались ни с чем. Гордость за себя берёт, очередной раз доказала, что не просто так работаю журналистом.

Возможно, сегодня мне повезло, или он просто устал от моей упёртости, поэтому согласился. Но я лишь играла по его правилам, какой он – такая я, и похоже, это сработало.