В итоге, работала я совсем не 2 часа, как было бы в офисе, а до поздней ночи, оторвавшись от монитора только в первом часу и с ужасом посмотрев на время.
– Я же завтра не встану… – вырвалось у меня вслух при мысли, что у суда нужно быть хотя бы за полчаса до заседания, а ещё доехать до туда, перед чем ещё собраться, и голову нужно завтра мыть.
От усталости я потёрла глаза, которые замылились от долгой работы за экраном компьютера. Быстро распечатав себе получившуюся шпаргалку, которой я вряд ли буду пользоваться, слишком непрофессионально, но для успокоения моей души пусть будет. Закинув её в сумку, закрыла ноутбук и сразу пошла спать, даже не помыв кружку, что обычно себе не позволяю и вообще всегда держу дом в полном порядке, зная, где находится каждая маленькая вещица.
Будильник прозвенел в 7 утра, проснулась я невыспавшаяся и разбитая и еще долго не могла встать с кровати, валяясь в постели до последнего и даже дольше и откладывая звонок телефона, говоривший подниматься, ещё на 5 минут каждый раз, пока не прошло уже полчаса. Нехотя я встала с постели, понимая, что уже наверняка опоздаю. Поэтому в ускоренном темпе помыла голову так быстро, как я ещё не успевала никогда до этого, наспех высушила волосы, даже не укладывая их, несмотря на то, что они у меня довольно пушистые, выпила кружку чая, перекусив сандвичем, оставшимся со вчера, надела платье, которое как нельзя кстати висело уже поглаженное в моём шкафу, и выбежала из дома. Не люблю собираться в спехе, но я сама себе не оставила шанса.
Из-за причёски я выглядела довольно небрежно, потому что пушистые волосы никак не хотели приглаживаться и немного торчали, всю дорогу до суда я пыталась хоть как-то аккуратно их уложить, но не была уверена, что у меня получилось, отчего я сильно нервничала. Всё – моя лень, почему я не встала вовремя? Всё бы успела!
Платье, что я надела, было коктейльным, чёрным, приталенным в длине миди с глубоким вырезом на декольте и вдоль ноги, почти доходившим до линии чулков, на ногах были чёрные лодочки на высоком каблуке. Может быть, немного неуместный наряд, скорее подходящий для торжественного мероприятия, но всё же он довольно официальный и единственный, не требовавший дополнительной подготовки с учётом отсутствия у меня времени. Так я пыталась себя успокоить, поправляя вырез на груди, приподнимая ткань платья выше и безуспешно стараясь прикрыть как можно больше.
С другой стороны, может быть, я таким образом смогу привлечь внимание человека, интервью у которого очень сложно получить. Осталось надеяться, что он не воспринимает в штыки расфуфыренных мадам, преследующих его и пытающихся обратить на себя внимание, которых, наверное, очень много в его окружении.
Несмотря на моё утро, пошедшее не по плану, на месте я была вовремя. Я решила остаться на улице, чтобы поймать Уинстера перед заседанием, потому что если его признают виновным, то заключат под стражу, тогда я точно до него не доберусь. Сейчас он был не за решёткой и свободен, но с подпиской о невыезде, потому что заплатил огромный выкуп в размере сотни тысяч долларов, как я слышала, и должен приехать сюда на слушание сам в сопровождении своего наверняка не менее дорогостоящего адвоката.
Кстати, интересно, а как он аргументировал наличие у него такой крупной суммы? Не уверена, что его легальный бизнес приносит такие большие деньги. «Жаль такой вопрос ему не задать, очевидно, что он не ответит на него», – подумала я и ухмыльнулась от этой мысли. Забавный был бы, наверное, разговор.
У здания уже толпилась куча народу, среди которых я увидела и знакомых мне журналистов, а также представителей жёлтой прессы, только и ловящей момент, как облить грязью очередного беднягу. Но что ж, Уинстера беднягой точно не назовёшь. В такой толпе будет ещё труднее привлечь его внимание, он просто меня не заметит, потому что в любой момент передо мной может встать какой-нибудь мужчина и полностью закрыть маленькую меня своим телом, хоть кричи, хоть не кричи после ему. Поэтому я встала немного поодаль, чтобы подбежать к нему первой, как только машина припаркуется.
Минут через 10 прямо около входа, несмотря на то, что парковка там была запрещена, остановился новёхонький чёрный Мерседес. Конечно, кто ж ему запретит, он же – пуп земли. Уже было понятно, кто приехал, и я сразу же устремилась туда. Когда дверь автомобиля открылась, оттуда вышел красивый, высокий, темноволосый мужчина. Это был Джон Уинстер, я узнала его по многочисленным фотографиям, публикуемым в сети.
На нём не было ни рубашки, ни брюк, обычная футболка и джинсы, словно он не на заседание пришёл, а на прогулку. Слишком неофициальный и повседневный вид у него был, товарищ явно не следует общепринятым правилам приличия.
Он сразу же устремился ко входу в здание, где его уже все ждали для своих расспросов. А я пыталась поспеть за ним, быстро перебирая своими ножками на каблуках.
– Мистер Уинстер! Мистер Уинстер! Можно задать вам несколько вопросов? – крикнула я банальную фразу, уже почти оказавшись за его спиной. Блин! Ну, хотела же как-то по-особенному, а в итоге поторопилась, и получилось как всегда.
Он лишь бросил на меня короткий безразличный взгляд и скрылся в толпе, также игнорируя всех остальных людей, собравшихся здесь в ожидании его появления. Чёрт! Как мне вообще с ним поговорить, если он не обращает ни на кого внимания и даже не останавливается, тут же убегая?! Кажется, придётся, как дуре, бегать за ним.
В толпе всё это время стоял жуткий гомон, кто-то так же, как и я, пытался просто с ним поговорить, а кто-то выкрикивал обвинения и оскорбления ему в спину на вроде: «Насильник!», «Урод!», «Как таких земля носит?!», «Чтоб тебя запекли!». Он же с достоинством прошёл мимо, не сказав им ничего в ответ, тут каждый понимает, что эти люди лишь специально его провоцируют, выводя на агрессию, которая плохо скажется на нём для текущего дела, но он поступает по-умному и не ведётся на это.
Мне не оставалось ничего другого, как последовать внутрь, чтоб попасть на само заседание, может быть, ещё удастся улучить момент до начала, застав его на одном месте, откуда ему будет некуда идти, например, уже в самом зале суда.
Там уже было достаточно много народу. За столом обвинения сидела миниатюрная брюнетка, с виду довольно тихая и замкнутая, боявшаяся посмотреть в сторону Уинстера, который сидел за другим столом по вторую половину зала, вальяжно расположившись на стуле и наблюдая за ней, как ястреб. Его, кажется, совсем не пугало, что сейчас решается его судьба и он может сесть очень надолго.
Немудрено, что она не смотрит на него, будь я на её месте, тоже бы, наверное, каждого шороха боялась после пережитого. Если, конечно, это было правдой, не мне судить, Джона во многом обвиняют, но подобных случаев с ним ещё не было. Поэтому рано говорить о его виновности, я, пожалуй, сперва выслушаю все стороны и их доводы, прежде чем буду делать свои выводы.
Как раз за ним оставалось одно свободное местечко, по воле случае доставшееся мне, словно никто просто не рисковал сесть рядом с ним. Кого мне благодарить за это? До начала слушания ещё 15 минут, в зале все очень громко разговаривали и обсуждали то, из-за чего все здесь собрались, делали свои предположения, каким будет вердикт, перебирали косвенных свидетелей преступления, коих была пара-тройка человек, не избежала их языка и сама жертва насилия, которая является главным звеном обвинения. Пока все увлечены своими темами, никто и не будет слушать наш разговор. Я наклонилась поближе и обратилась к нему:
– Мистер Уинстер, мы можем…
Я не успела договорить, как он жёстко оборвал меня, лишь слегка повернув голову в мою сторону и краем глаза взглянув на меня:
– Я не даю никаких комментариев, – и снова отвернулся.
– Но… – хотела, было, возразить я.
– Я всё сказал!
Его голос был очень грубый и властный, что я не посмела издать больше ни звука, даже немного съёжившись и испугавшись. Кажется, и люди вокруг пооборачивались, потому что он перекрикнул всех. В это же время к нему наклонился его адвокат, что-то прошептав на ухо, но мне не было слышно, что именно, я только наблюдала за происходящим со стороны. А сейчас я скорее почувствовала, чем увидела, что он напрягся и зло посмотрел на своего защитника. Меня будто холодом обдало от всего этого, так общаться с человеком, который тебе помогает, по меньшей мере некультурно, по большей – просто бесчеловечно. Адвокат тоже, судя по всему, побаивался его и тут же сел обратно прямо, поправив свой галстук и прокашлявшись.
