Мой агент пару раз хмуро смотрит на меня. Его зачесанные назад волосы, костюм цвета кобальта и туфли от Феррагамо говорят о бизнесе. Мои глаза остаются приклеенными к их дискуссии, пока я сижу, как маленький ребенок, ожидающий у кабинета директора.

Через пять минут меня вызывают в комнату. Обтекаемый конференц-зал кажется достаточно маленьким, чтобы Питер выглядел устрашающе. Его лысая голова блестит под яркими лампами, подчеркивая его темные глаза и бороду — страшный на вид ублюдок. Гнев накатывает на него, его глаза следят за мной, когда я обхожу большой стол, и у меня сводит живот, когда он хмурится. Я натянуто улыбаюсь ему, прежде чем занять место на одном из черных покатых стульев, притворяясь, что мне комфортно, несмотря на то, что в моих венах застыла тревога.

Надеюсь, моя непринужденная поза создает впечатление покорности. Я не хочу показаться слишком самоуверенным, потому что Питер выглядит так, будто хочет надрать мне яйца достаточно сильно, чтобы мои будущие потомки учились на моей глупости.

— Как я уже говорил, Лиам очень сожалеет о ситуации с вашей племянницей. Он никогда не хотел, чтобы этот разрыв стал достоянием общественности, особенно когда между ними все закончилось полюбовно. Мы понятия не имеем, откуда берутся эти негативные сообщения. — Американский акцент Рика разносится по комнате. Он хорошо выполняет свою работу, особенно после того, как поцеловал задницу Питера так, что она затрещала.

Рик кашляет, привлекая мое внимание.

Я снова вклиниваюсь в разговор.

— Мне жаль. Я никогда не хотел задеть чувства Клаудии, честно. Я не должен был ничего с ней затевать из уважения к тебе и команде. Мы не подходим друг другу. Но это не повлияет на мои навыки на дороге или мой профессионализм, потому что я люблю Маккой. Я готов приземлиться на каждом подиуме в этом сезоне без лишней драмы.

— Драма, кажется, преследует тебя в последнее время. Твое имя слишком часто всплывает в СМИ, — темная бровь Питера приподнялась.

Никто в Маккой не должен общаться со сплетниками. Удобно, что Клаудии не нужно подписывать NDA (прим. пер соглашение о неразглашении — договор между двумя сторонами, предотвращающий утечки конфиденциальной информации), как остальным, из-за ее фамилии.

У Маккоя не было причин верить в то, что она хочет негативную прессу для компании, которая оплачивает ее эксклюзивные поездки в Сен-Тропе и ежемесячные счета за покупки.

Я сцепил пальцы.

— Я сделаю все возможное, чтобы исправить свой имидж и исправить восприятие меня обществом.

Сузившиеся глаза Питера смотрят на меня.

— Для тебя будет лучше, если ты будешь помнить, что тебя можно заменить. Ты один из лучших гонщиков во всем спорте, но, тем не менее, ты заменим. Я не хочу больше читать о тебе гадкие сплетни. Крис выбрал тебя в эту команду, зная, что ты один из величайших, наравне с Ноа. Так покажи нам, что ты стоишь каждого миллиона, который мы тебе платим.

Крис, директор нашей команды, управляет командой Маккой, включая Джакса и меня. То, что Питер заговорил о нем, усугубляет мое смущение, ведь я разозлил человека, который всегда верил в меня.

Я сглатываю комок в горле.

— Я буду стараться ездить как можно лучше, и я буду держать свой член подальше от газет в этом сезоне, делая Маккой гордостью. Без вопросов.

Питер встает.

— Тебе предстоит сложный сезон, Сантьяго присоединится к Бандини, а Ноа разожжет огонь под собой из-за новых конкурентов. Джеймс Митчелл хочет еще одну победу. Я жду от вас с Джаксом только самой лучшей работы, особенно с новым составом машин, который мы для вас подготовили. А теперь убирайся отсюда и иди тестировать машину. Я хочу услышать положительные отзывы от команды.

Питеру не нужно повторять мне дважды. Я прощаюсь и ухожу, как будто моя задница горит. Каким-то образом я увернулся от пули. Я потрясен тем, что Питер выглядел гораздо более расслабленным, чем я ожидал, но я не могу не беспокоиться о том, что все это ложное чувство безопасности — ловушка, чтобы увидеть, если я снова провалюсь. Но на этот раз я буду оставаться в курсе и думать, прежде чем действовать.

Не стоит зацикливаться на этом разговоре, потому что все это дерьмо должно остаться позади, включая то, что мой отец сегодня сказал о Йоханне. Я участвую в гонках Формулы-1 не ради драмы. Нет, я участвую в гонках ради трофеев, титулов и сисек — вот только последнее теперь остается за бортом в непредсказуемом будущем благодаря моим недавним промахам.

Я хочу оставить прошлое в прошлом, там, где и должны быть эти гребаные плохие воспоминания.

Тот, кто придумал выражение B.F.E.(прим. пер Bum Fuck Egypt, на слэнге это расшифровывается как оказаться в жопе мира), явно не был в Китае. Это далеко, возможно, самое дальнее путешествие, которое я когда-либо совершу за свою жизнь. Отсюда и причина, по которой мой переполненный рюкзак в ручной клади находится в секунде от взрыва, потому что я серьезно отношусь к своим закускам.

Ранее я и глазом не моргнула, когда человек из службы безопасности рылся в моих заначках, вытаскивая пакет с хлопьями, как будто это его оскорбляло. Да, я все еще ем Fruity Pebbles. Засудите меня. Я двадцать один год с диетическим диапазоном ребенка. Но в моем списке есть и новые блюда, и караоке в нетрезвом виде, и прыжки в воду с парашютом. Маленькими шажками, так ведь?

Аэропорт бурлит активностью. Моя рука сжимает ручки моего багажа, пока я уклоняюсь от бесчисленных тел, проходящих через багажный терминал. Я улыбаюсь пожилому китайцу, который держит табличку с надписью Софи — «Самая большая заноза в моей заднице» — Митчелл.

Папа как всегда очаровашка. Водитель берет мои сумки и почтительно кивает мне, не позволяя и пальцем пошевелить. Я сажусь на заднее сиденье ожидающего меня городского автомобиля. Мой нос вдыхает запах свежих цитрусовых и кожи, пока я слушаю, как мимо нас проносится гул Шанхая, грохот машины успокаивает мои нервы после путешествия.

Я сдаю свой багаж в отеле и быстро принимаю душ, прежде чем зайти в номер-люкс автодома. Члены команды проводят время в домах на колесах до, во время и после гонок. Они известны как идеальное место для отдыха, где каждая команда имеет свое пространство для обсуждения логистики, еды и перерывов.

Я вхожу в дом на колесах Бандини и улыбаюсь знакомым ярко алым-красным и желтым цветам. Они наполняют меня теплом и приятными воспоминаниями, заставляя вспомнить детство, когда я бегала по этим залам, а мой отец бежал за мной.

Я проверяю бар с едой, надеясь найти что-нибудь, что поможет мне продержаться до обеда, когда я сталкиваюсь с кем-то. Мы оба издаем звук «оф», когда удерживаемся на ногах.

Я смотрю на медово-карие глаза, обрамленных густыми ресницами. Я разглядываю женщину, которая похожа на испанскую модель, c собранными наверх длинными каштановыми волосами, с карими глаза и оливковой кожей.

Мои щеки пылают.

— О, простите за это. Я такой неуклюжий человек. — Ни один дверной косяк, стул или столбик кровати не оставляет мой большой палец без следа.

— Это не проблема. Я тоже все время на что-то натыкаюсь. Я не видела тебя здесь раньше. — Она искренне улыбается мне.

— Я Софи. ты, наверное, не видела меня до этого, потому что я только что приехала.

— Майя. Я не видела никого моего возраста, кроме моего брата. Рада, что столкнулась с тобой — в буквальном смысле.

Я рассмеялась.

— Я впервые участвую в гонках. Я закончила занятия раньше, чтобы провести время с отцом, пока он в турне. Не смогла отказаться от бесплатного отпуска.

— Я закончила учиться в декабре! А кто твой отец? Наверное, он с Бандини? — она машет рукой по оживленному вестибюлю.