Мои мысли проносятся в голове, оценивая слова, которые она бросила мне в лицо, когда я отвез ее в пустыню. Ее странную назойливость по поводу контракта с Маккой и ответы, которые я дал.

Я чертов идиот. Ходячий, говорящий тупица, который дал ей все основания сделать то, что она сделала. Она освободила меня, чтобы я мог продолжать жить своей мечтой. Это был самоотверженный поступок, который раздавил нас обоих, меня, потому что я трус и боюсь любви. А она — потому что любит меня и хочет для меня самого лучшего.

— Когда она узнала об этом? — я захлебываюсь словами, мои руки дрожат, когда я подношу бутылку с водой к губам. В горле такое ощущение, будто я глотал кислоту вместо воды.

— В Бразилии. Твой дерьмовый агент загнал ее в угол и рассказал ей все о твоей нынешней дилемме. Я не знаю, жалеть тебя или бить за то, что ты так долго не можешь определиться со своими чувствами к моей дочери. Я знаю, что ты любишь ее. Но она тебя? Не очень. Но после всего, почему она должна это делать?

Мои зубы болезненно сжимаются от его осуждения. Я заслуживаю этого и всего остального, что он обрушивает на меня.

— Я действительно люблю ее. Я не мог решить, потому что ждал, что скажет Маккой о моих изменениях. Я сказал им изменить сделку или отвалить. Но они ничего не сказали ни мне, ни Рику.

— На твоем месте я бы уволил твоего агента и нашел бы лучшего представителя. Блядь, я помогу тебе. Но я отвлекаюсь от задачи, а я занятой человек, как ты можешь себе представить.

Холодное чувство пробирается по моему позвоночнику. Я киваю, смущенный и желающий получить от него любые ответы. Его взгляд переходит с моего лица на мои сжатые кулаки и дрожащую ногу.

— Знаешь, я годами держал свою дочь подальше от этого места, потому что люблю ее. Я хочу, чтобы она была счастлива — не попала в эту жизнь обмана и таких дерьмовых людей, как Рик. Я пытался защитить ее от жизни, полной пропущенных ужинов, телефонных звонков, прерывающих важные моменты, и мужчин, которые ни черта не могут сделать. Все, о чем я просил ее, это следовать трем простым правилам. Но во время этого сезона с тобой и с ней я понял, что совершал собственные ошибки, пытаясь защитить ее от тех же ошибок. Она должна прожить жизнь, полную промахов и выученных уроков. Потому что в этом и есть смысл. Однажды, когда у тебя будут дети, ты поймёшь это. Ты захочешь защитить их всем своим существом, потому что ты никогда ничего не любил так сильно, как их. Ты захочешь остановить время и вцепиться в особенные моменты смертельной хваткой. — Он постукивает пальцем по фотографии Софи в пузырчитой упаковке. — Никакая пузырчатая упаковка не спасет ее от тебя. Я знаю свою дочь, и ты — единственное, от чего я не могу ее защитить.

Я не знаю, что сказать, потому что слова даются мне нелегко. Заявление, которым он делится, влияет на меня по-разному, раздвигая меня в разные стороны.

— Что ты будешь делать с этой информацией — твой выбор, но я подумал, что ею стоит поделиться с тобой. Если ты хочешь доказать мне, что ты тот самый мужчина для моей дочери, то я советую тебе очень тщательно выбирать то, что ты будешь делать дальше. Ты удачливый засранец, потому что моя дочь легко прощает. — Его вызывающий взгляд не наполняет меня тревогой. Вместо этого надежда наполняет мои вены и пускает корни.

Я открываю папку, которую Джеймс приготовил для меня. Мои глаза сканируют страницы, перелистывая информацию, расшифровки и груды вранья. Если бы я не хотел выглядеть перед ним психопатом, я бы закричал до потолка от найденной им информации.

Вместо этого я бормочу Джеймсу слова благодарности, забираю папку и отправляюсь в свой номер. Лукас сидит на диване в гостиной, все еще одетый в свою экипировку Маккой после участия в моем отборочном туре. У меня руки чешутся сорвать свою собственную рубашку Маккой, но я не снимаю ее, не желая терять время.

— Мне нужна твоя помощь. — Я бросаю папку на его колени.

— Что это? — он оставляет ее нераспечатанной, глядя на меня.

— Я даже не знаю, как начать, чтобы не сойти с ума. Я был гребаным идиотом, стоял в стороне, пока два мудака играли с моим будущим. Они испортили настроение Софи, мои сделки, все. Все ради денег.

— Ты теряешь суть.

— Маккой. Питер. Даже Рик был в курсе плана. — Я двигаюсь к папке. Мои руки трясутся от накопившегося гнева и разочарования, умоляя выплеснуть их на двух людей, которые пытались испортить мне жизнь за счет зарплаты.

Лукас перебирает бумаги, которые Джеймс собрал Бог знает где.

— Кто дал тебе все это?

— Отец Софи.

— Черт.

Я сжимаю руки.

— Я такой идиот. Софи сказала мне, что любит меня, а я ничего не сказал. По крайней мере, ничего достойного. Она знала о том, что Маккой предложил мне контракт, если я брошу ее и нашу дружбу. Она, блядь, знала, и все равно дала мне шанс доказать, что она не права.

— Что ты имеешь в виду?

— Она спросила меня, хочу ли я работать в компании с драмой, вращающейся вокруг Клаудии и Питера. — Я делаю резкий вдох, чтобы ослабить чувство паники, нарастающее в моей груди. — Я сказал ей «да». Я сказал девушке, которая любит меня, что я не против иметь дело с бывшей, лишь бы в итоге получить сделку. Я гребаный идиот. Я не знаю, как она сможет простить меня. То, что она знает, что я скрывал от нее этот секрет, все меняет.

— Лиам, перестань быть идиотом. Это ничего не меняет. Ты все еще в том же положении, когда она не разговаривает с тобой. Теперь ты должен работать усерднее, чтобы вернуть ее. Вот и все.

Я потянул за воротник рубашки.

— Я не знаю, как это исправить. Вся эта чертовщина вызывает у меня тревогу.

— Ладно, у меня есть идея, но она может быть безумной.

Я устраиваюсь на диване напротив Лукаса.

— У меня такое чувство, что твоя версия сумасшествия довольно примитивна.

— Эй, ты смотришь на человека, которого арестовали за публичную наготу.

— Это считается, если тебя арестовали вместе с Йоханной, потому что коп был мудаком, которому не понравилось, что вы перепихнулись в машине в местном парке? Ты так говоришь, как будто тебя поймали на улице или что-то крутое.

Лукас показывает мне редкий средний палец.

— Мне пришлось умолять офицера не арестовывать нас. Она плакала на заднем сиденье, а я был в наручниках в одних трусах. Это граничит с травмой, меня трясло, потому что я боялся, что разрушил свой шанс на медицинскую школу. И все ради быстрого секса, потому что мы не могли дождаться возвращения домой.

— Мерзость. — Я притворно хмыкнула. — Что может предложить мне этот сумасшедший нарушитель правил в плане планов?

Мой брат пролистывает несколько страниц папки, сканируя содержание.

— Ты будешь есть дерьмо после того, как услышишь, что я запланировал.

— Я на строгой диете, но спасибо за предложение.

— Отвали. — Лукас улыбается мне. Искренняя широкая улыбка, которую я не видел уже некоторое время — по крайней мере, не направленная на меня.

Вдобавок ко всему, что я узнал за последние несколько дней, я понял еще две вещи. Первое: я тупица, раз игнорирую брата и уклоняюсь от его звонков. Я не понимал, как сильно скучаю по нему и по той легкости, с которой мы общаемся друг с другом. И второе: Мы говорили о Йоханне без того, чтобы у меня защемило в груди. От одной этой мысли я держу голову выше.

Мой брат щелкает пальцами, чтобы привлечь мое внимание.

— Первый шаг: бей их, когда они меньше всего этого ожидают.

— Как это?

— Эти двое, кажется, любят хорошую историю. Почему бы тебе не дать им попробовать их собственное лекарство? — Лукас бросает мне озорную ухмылку, о которой я и не подозревал. Я отвечаю ему тем же, готовый к любому его плану.

Надеюсь, мир Формулы-1 готов ко мне, потому что я собираюсь поджечь всю эту гребаную штуку.