Также в империи имеются четыре герцогских клана, теперь, наверное, пять — бывший королевский род Ингерии, вернее то, что от него осталось, это уточнение Дайны, должен стать пятым герцогским кланом Империи. Это главная сила и опора императорского рода, сильнейшие кланы с сильной магией и численностью от тридцати тысяч до почти ста тысяч человек. Вот тут я мысленно присвистнула, сильнейшие кланы не берут в свои ряды кого попало. Только лучших, только высший сорт. Самых красивых, самых талантливых, самых умных и сильных. А есть же еще графские и баронские кланы, и не благородные. Редко, но встречаются. Баронских же просто не сосчитать. Они значительно слабее, чаще всего беднее остальных благородных кланов и охотно идут под руку более сильных. Таким образом и образуются альянсы. Стоит ли говорить, что у каждого герцогского клана есть свои альянсы. Есть даже несколько графских, у особенно богатеньких графов.

Мои новые знакомые это остатки графского клана с Ингерии. Клана, который был уничтожен. Иначе говоря, не осталось никого из графского рода. И можно было бы возразить — откуда такая уверенность? Но и тут магия. Со смертью последнего члена графского рода у всех людей, принадлежащих этому клану, пропали метки принадлежности. Вернее, потускнели до едва различимых контуров. Наверное, поэтому я на них и не обратила внимание, пока Дайна не сунула мне свою левую ладонь под нос.

На тыльной стороне был еле различимый рисунок. Что-то сильно заковыристое. Какая-то чаша, трава, кони, сверху корона, лента с надписью, что написано я не разглядела. Как пояснила ведьма, это у них вместо паспортов. Даже круче. Вышестоящий в иерархии клана мог внести порицание, выговор, ну или заслугу в это метку. И, разумеется, видеть кто, что и за что уже там отметился. Чем выше твое положение в клане, тем больше у тебя прав. В принципе, как и везде. Но вся эта система меток касается только вассалов и простых членов клана, а вот тут мы и подошли к главному отличию благородных от черни. У благородных нет меток и более того, они невозможны. При всем желании никто не в силах пометить благородного. Стоит ли говорить, что бастардов благородных кровей тут быстро вычисляют.

Но это лирика, а вот вся ситуация меня напрягала будь здоров как. И взгляд Дайны на мои чистенькие ручки, тоже. Я и сама на них косилась. Детям до трех лет метки ставят, а тут я такая немеченая. Ну и кто я в их глазах? Правильно, благородная. А на самом деле… А на самом деле меня раскроет первая же проверка. И стану я рабыней…

— Дайна, а как становятся рабами, если всех в детстве метят?

— Ну так и изгнать могут, а есть и те, кто далеко от городов живут. Ну и как мы, которые лишились кланов.

— И что тогда делать?

— Если чистый, то можно подать прошение в городской управе. Тут главное до нее добраться. Ловят таких, потом ставят клеймо рабское и продают на рынке, там же и разные нелюди. Такие как орки или вампиры, за них вряд ли кто вступится, зато диковинка. Дорогие рабы, престижные. Северяне, из-за гор. Они там дикие. Попадаются работорговцам. Ну и люди… бывает бедняки сами себя продают или детей.

А-бал — деть. Хочу домой. Очень-очень. Куда я попала? Тут какой-то кошмар наяву. И пусть это где-то там далеко, но та простота, с которой ведьма мне это рассказывала… Они вот так живут, вот в этом всем. Подумаешь рынок рабов. Подумаешь детей продают.

В тот день я не смогла спокойно дальше беседовать. И вечером не составила компанию Дайне с Вертом. Я сослалась на усталость и провела вечер в полной апатии к чему бы ни было. Не было сил сидеть чаи гонять. Мне было плохо душевно. У меня в голове не укладывалось как так можно жить. И эти кланы. Со своими людьми они могут делать все что угодно. Крепостное право в магическом варианте. Жуть.

Весь следующий день я провела в своих мыслях. Отвечала невпопад и была заметно менее разговорчива чем обычно. Еще бы. Мне бы от шока отойти.

Ведьма в приказном порядке подняла меня с кровати. Вот чего ей опять неймется? Когда умирала от безделья и хотелось двигаться вперед — не позволяла вставать. А теперь, когда мне не хочется ничего, меня силой встряхивают. И что мне делать? Поднять то меня подняли, но к ведьме снова пожаловали больные и меня оставили в покое. Не в кровать же снова лезть… это как-то малодушно будет.

Села под окошком на сундук, хоть на улицу полюбуюсь. Сегодня, впервые с моего появления тут, прекратился дождь и несколько раз даже выглянуло солнышко. Не хотелось и дальше накручивать себя. Я даже и не знала раньше, что можно так устать от плохих, гадких и безвыходных мыслей. Лучше бы вчера с Вертом поболтала.

Верт это тот здоровенный первый встреченный мною тут человек. Он оказался очень приятным и позитивным, казалось, его совсем не заботят никакие проблемы. В отличие от остальных жителей. И теперь я их хорошо понимала. Некое несоответствие, которое я подсознательно улавливала ранее, теперь прояснилось. Это не что-то конкретное, не увидишь что-либо необычное в людях, просто витает нечто в воздухе. Опущенные плечи, тихий безэмоциональный голос, печальные глаза, грустная улыбка. Даже такое позитивное событие, как излечение, например, пробуждало людей лишь на короткое время. А спустя какие-то мгновения все возвращается на круги своя. Серая дождливая погода, унылые тусклые цвета вокруг и притихшие, эмоционально заиндевевшие люди. На фоне всей этой депрессивной картины, Верт, со своей внутренней энергией, очень сильно выделялся из окружения.

Он рассказывал разные истории, которые казались мне небылицами. Столько в них было невероятных вещей, событий, людей и нелюдей. Он часто смеялся и глаза его тоже смеялись. Верт приходил каждый вечер с неизменным вопросом к ведьме — может ли он чем-то помочь. После чего помогал в какой-нибудь мелочи по дому, а потом сидел с нами и пил чай. Невооруженным глазом было видно, что это любовь. Дайна же относилось к нему довольно ровно. По крайней мере так выглядело. Как я поняла, он уже не первый месяц приходит по вечерам, и они пьют чаи. Было ли у них что-то большее? Не знаю, не похоже. Но в любом случае они взрослые люди, и это не мое дело.

Из общей массы серости успел выделиться еще один человек. И насколько мне понравился Верт, настолько мне не понравилась одна молодая женщина. Она пришла к ведьме на следующий день после нашей с командиром беседы. Это была высокая крепкая женщина лет тридцати с густой копной черных как смоль волос и такими же черными глазами. На руках она держала ребенка трех-четырех лет в слезах и соплях. У ребенка болели уши. И пока Дайна доставала свои травки и порошки для приготовления лекарства, она, как и каждый раз представила меня посетительнице. А вот реакция была совершенно необычная. Меня окатили презрительным взглядом и чуть не скривили брезгливую гримасу. В любом случае со мной даже не поздоровались и даже не кивнули головой. После первого взгляда эта милая дамочка больше не обращала на меня внимания и ни разу не повернула голову в мою сторону. Даже после моего приветствия. Я, немного обалдела от такого ласкового приветствия. Как потом мне пояснила ведьма, это была Зарана и мне не стоит все принимать на свой счет. Просто она такая вот и не любит чужаков, особенно таких. Каких таких мне не пояснили. Больше я злюку-Зарану не видела и постаралась выкинуть ее из головы.

Несмотря на наши с Дайной беседы, я думала у меня взорвется голова. Эта женщина очень добра, приветлива и… невыносима! На все мои расспросы, до вчерашнего дня, она отвечала примерно одинаково «ну вот так как-то; вот так уж есть; не задумывалась» и так далее. Может и не зря. До вчерашнего дня я почти ничего не узнала об окружающем мире. Такое ощущение, что она не знала, что можно мне говорить. В отличие от Верта. Он точно не заботился о том, что можно мне говорить, а что нет. Он просто мастерски заговаривал мне зубы и сводил вопросы к шуткам и басням. Но на него не получалось злиться.

Прерывая мои мысли. к нам на порог пожаловал сам Верт. Прямо, как накликала. И хоть его приход сразу после полудня меня удивил, я обрадовалась ему. И бросилась уже его встречать, когда разглядела с кем он и застыла в ступоре. Вместе с Вертом к нам в гости пришло само воплощение старости. Сухой, похожий на мумию, старичок в длинном блекло-сером халате в пол и с тросточкой. Он был на целую голову ниже меня, с реденькими белыми волосиками на голове и бороде, зато с выдающимися бровями. Двигался он очень медленно и очень осторожно, и, пока он заходил в дом, я могла хорошо его разглядеть. Присмотревшись, я увидела его пергаментную кожу цвета слоновой кости, которая казалось может треснуть или порваться от малейшего усилия. Его тонюсенькие запястья и пальцы с выдающимися загнутыми желтыми когтями, более похожие на мини-бивни диких животных, чем на нормальные ногти человека.