— Я знаю одно: я не стану убивать Булатова.

— А если он убьёт тебя?

— С чего бы это? — нахмурился Донцов. — Он никогда никого не убивал.

— Почему ты так в этом уверен? — уточнил Энцо. — Потому что он из интеллигентной семьи? Я тоже, и что? Мне пришлось этому научиться. Мне страшно, больно, меня мучают кошмары по ночам, но благодаря этому я ещё жив. Здесь у всех едет крыша. А Булатов сейчас в рядах армии, которая уже совершила один военный поход. Возможно, он участвовал в боях. Почему ты уверен, что он остался прежним?

— У меня нет оснований думать иначе, — резко заявил Донцов. — Булатов никогда не был изнеженным маменькиным сынком, у него есть внутренний стержень, принципы, которыми он руководствуется в жизни. Я готов поручиться, что он тоже не намерен убивать меня.

— Знаешь, ещё неделю назад я готов был поручиться за Карнача и его ребят в том же, — заметил Адальбер. — А теперь, пожалуй, нет. Мерседес сказала, что кто-то из них выстрелил в спину инспектору зазубренной стрелой. Я не представляю, кто из них и зачем мог это сделать, но факт остаётся фактом. Кстати, Булатов тоже там. Ты уверен, что стрелял не он?

— Ни в чём я не уверен, — проговорил Донцов. — Но я знаю одно, что я не могу идти против своих принципов из-за того, что делает кто-то другой. Я не могу убить своего. И точка.

— Даже если он попытается убить тебя? — снова спросил Адриан. — Это будет самообороной.

— Подождите, о чём вы? — воскликнул Кроу, слушавший их разговор с мрачным недовольством. — Как можно вообще предполагать, что кто-то из них убьёт другого?

— Это цель поединка, — напомнил Энцо. — Кстати, Булатов, судя по всему, тоже знает о ней, однако тоже не счёл возможным отказаться, значит, согласился.

— Может, он собирается схитрить?

— Каким образом?

— Ну, они же могут разыграть поединок, кто-то кого-то ранит, а тот прикинется мёртвым или сделает вид, что потерял сознание.

— Не прокатит, — покачал головой Адриан. — Во-первых, чтоб что-то разыграть между собой, им нужно об этом договориться, а никаких контактов с Булатовым у нас нет. Во-вторых, бой до смерти предполагает, что раненный противник должен быть добит. И, в-третьих, поправьте меня, если я ошибаюсь, но намерено нанести ранящий, но не смертельный удар боевым копьём длиной три с половиной метра на полном скаку вряд ли возможно.

— Ты не ошибаешься, — проговорил Донцов. — Я не буду даже рисковать его жизнью, пытаясь нанести такой удар. Если он хочет, пусть попытается убить меня.

— Даже если нет, — пожал плечами Энцо, — вы что просто будете ездить по кругу, глядя друг другу в глаза? Представляю реакцию альдора.

— Да, и короля Ричарда, — кивнул Адальбер. — Согласись, это тоже не выход. Так что будем делать? Может, сделать так, чтоб ты не мог участвовать в поединке. Ну, сам понимаешь, перелом руки не так страшен, как потеря головы.

— Тогда против Булатова выставят кого-то, кто точно будет настроен убить его, — тут же возразил Донцов. — А если я прав, и он убивать не собирается? Тогда он погибнет. И это тоже будет на моей совести. Нет, я буду участвовать в поединке. А вот как я буду выкручиваться из этой ситуации, мне придётся придумать. Надеюсь, я найду выход.

— Я тоже очень на это надеюсь, — кивнул Адальбер и похлопал его по плечу. — В противном случае…

Он замер, тревожно обернувшись в сторону городских ворот, откуда раздался раскатистый грохот, напоминавший сход лавины в горах.

— Не обращай внимания, — невесело усмехнулся Кроу. — Это Саймон де Толли имитирует крушение наших надежд.

— В каком мире мы живём… — пробормотал Энцо Коррадо, устало покачав головой.

Марк выехал на разведку вечером первого светлого дня. Помня о том, что в прошлый раз потерял двух всадников де Сансера из-за их же горячности, он не стал брать с собой чужих людей, на которых не мог положиться. Вместе с оставшимися в строю рыцарями в разведку отправились их оруженосцы, поскольку им пора было привыкать к боевой обстановке. Маленький отрад довольно далеко продвинулся на север от луара, но на сей раз разузнать что-то полезное оказалось сложнее. Видя перед собой вооружённых землян на конях, алкорские крестьяне и купцы старались сбежать или просто сурово поглядывали на незнакомцев и твердили, что ничего не знают. Убедить их в том, что разведчики служат альдору, уже не удавалось. Все знали, что войско Сен-Марко стоит под стенами города.

Светлое время подходило к концу, они отъехали далеко от своих позиций. Люди и кони начали уставать. Несколько кратких привалов не могли компенсировать бессонную светлую ночь, которую Марк не хотел потерять. Понимая, что с трудом добытые сведения скудны и малозначительны, он, в конце концов, впал в крайнее раздражение. Уже в сумерках на дороге им встретилась маленькая кибитка, крытая просмоленной рогожей, в которой небогатый торговец развозил по деревням разные хозяйственные мелочи от шёлковых лент до гвоздей. Её хозяин, завидев вооружённых всадников, испуганно забился в самый угол своей маленькой передвижной лавочки, спрятавшись за тюками с товаром, но Марк вытащил его оттуда и, угрожая кинжалом, начал допрос. Бедняга так перепугался, что согласился ответить на все вопросы доброго господина, если тот отпустит его живым. Впрочем, знал он немного, но именно от него разведчикам удалось узнать самое важное: не так давно по этой дороге на север проехал отряд из сотни лёгких кавалеристов альдора. Отпустив купца, Марк вернулся к своему коню и задумчиво посмотрел на подъехавшего к нему Арно.

— Что это за отряд? — спросил тот, озабоченно глядя на командира.

— Думаю, это охрана, которую альдор выслал навстречу Ликару, — ответил Марк. — Наверняка тот уже извещён о нашем прибытии и возвращается в луар. Нам нужно поторопиться и сообщить об этом в ставку, — он запрыгнул в седло и натянул поводья.

— Думаешь, стоит попытаться его перехватить? — с сомнением уточнил Арно.

— Согласись, это был бы козырь в наших руках, — пожал плечами Марк. — К тому же альдор уже стар, а вместо него войско может возглавить только его сын. И для нас было бы лучше, если б в бой его армию вёл не грозный энфер, а молодой и неопытный Лорант. Однако поймать Ликара будет непросто. В любом случае, это уже не наше дело. Нам, кстати, следует поторопиться, если мы не хотим попасть под копыта его эскорта. Возможно, направленная альдором навстречу охрана уже встретила отряд Ликара, и сейчас они вместе во весь опор скачут в сторону луара.

Разведчики тоже заторопились в обратный путь, но как они ни спешили, усталые кони не могли скакать слишком быстро, да и люди валились с сёдел от усталости. Сутки в пути с небольшими привалами на обочинах сделали своё дело, и возвращение оказалось не столь стремительным, как путь вперёд.

Уже на подступах к своему лагерю, Марку пришлось собраться с силами, чтоб не уснуть. Он постоянно оглядывался, чтоб убедиться, что никто из рыцарей и оруженосцев не отстал. Кони шли, опустив головы, а всадники засыпали на ходу и то и дело вздрагивали, внезапно проснувшись и не совсем понимая, где находятся.

Самое удивительное, что через какое-то время Марк понял, что спать ему уже не хочется. В голове воцарилось мрачное настороженное спокойствие, и он внимательно смотрел по сторонам. Поблизости от луара можно было ожидать встречи с разведчиками алкорцев или нападения местных крестьян, которые могли сформировать свои собственные отряды ополчения.

Мысли его ползли медленно и были совсем не радостными. Он понял, что устал не только телом, но и душой, и из-за этого вся бессмысленность происходящего проявилась для него с новой силой. Он думал о том, на что уходят лучшие годы его жизни, его молодость, а она скоро закончится, уступив место зрелости, к которой он не готов, поскольку не обзавёлся не только семьёй, но даже собственной крышей над головой. Да и наступит ли эта зрелость, или совсем скоро его сразит пущенная из темноты стрела или чей-то быстрый меч? И ради чего всё это? Ради чего вообще затеяна эта война, из-за которой он уже потерял нескольких близких друзей? Прав, сотню раз прав Карнач, недоумевая по этому поводу. Ему, чужому в этом мире, не понять, как можно просто так отдавать свои и чужие жизни ради чьей-то мимолётной прихоти. Раньше Марк не задумывался об этом, так было всегда, и потому семилетний мир, подаренный всем королём Арманом, казался такой странной и гениальной идеей. А ведь недоумение Карнача было сродни этой идее, потому что можно и нужно жить без войн, когда сильные и хорошо обученные мужчины совершают подвиги, не убивая друг друга, а спасая попавших в беду.