И матери во всём помогал рослый Архип. В свои четырнадцать лет он уже считался почти взрослым. Конечно, двенадцатилетний Симон выглядел довольно неказисто, но, ничего, в более лучших условиях вытянется и окрепнет. А хрупкая девятилетняя Ульяна обещала вырасти в подобие матери, в молодости слывшей первой красавицей в округе. До моей сестры она уж точно не дотянется, всё же отец другой, но завидной невестой точно будет. Я сам за ней присмотрю. И, конечно, помимо старшей сестры, им всем поможем и мы. Они и так уже неплохо осваивали грамоту и даже помогали другим деревеньским детишкам, ходившим в школу в имении, хотя, просто считавшейся кружком по рукоделию и игрушкам. Местные власти о ней уже пронюхали, но, согласно письмам управляющего, не трогали. Даже становой пристав как-то заглядывал, но, увидев местных детишек, усердно мастеривших матрёшки и куклы, даже умилился и выписал грамоту, разрешавшую такое обучение. Да, хоть Княжеская речка и замёрзла, но токарные станки теперь крутили лошади. Не совсем удобно, но работа идёт. Большая часть матрёшек продолжала поступать в Дом Моды «Татьяна». Как договаривались. Но многое раскупалось прямо на месте. Конечно, завелось немало и сторонних мастеров. И мы не собирались их трогать. Пусть мастерят! И новый народный промысел местным властям был выгоден. Это слегка поднимало и их вес у начальства. Так-то, и без наших усилий матрёшки стали популярными в Петербурге и начали постепенно распространяться и далее. Часто покупали их и иностранцы. Понятно, что новая русская диковинка. А возникли они всё же в Новоладожском уезде!

В общем, в Берёзовой горке дела пока обстояли не так плохо. До имений тёти Арины и Александры руки у нас дойдут только весной. Хотя, сами усадьбы уже начали ремонтироваться. Денег у нас хватало и на большие траты.

Глава 19.

И зимой не скучно?

После Нового года, дней через десять, ожидаемо открылась и швейная мастерская тёти Арины, кстати, названная уже «Ариной». Она находилась чуть южнее Сенного рынка, и недалеко от нашего Столярного переулка. Только переходи мост через Екатерининский канал. И квартира Ивана Фёдоровича располагалась тоже довольно близко. И, главное, тёте Арине было удобно заниматься делами. Так под себя она и выбрала. Это мне в гимназию ещё дальше добираться.

Ничего так мастерская. С Домом Моды «Татьяна», конечно, не сравнить, но примерно треть его заказов точно могла выполнить. И тётя сразу же занялась пошивом свадебных и некоторых других видов платьев. Конечно, уже не сама, а нанятые ею швеи и прочие мастера. Кстати, условия труда и оплата у нас были получше, чем у Юсуповых и в других швейных мастерских.

И новые изделия, в том числе и куклы, далее шились только у нас. Мы вещи, шившиеся в «Татьяне», пока не выпускали. Всё-таки, в отличие от князя Николая, соблюдали договорённости. И уж под прикрытием Великого князя Николая Николаевича и его сына Петра в наших партнёрах нам Юсуповых бояться не приходилось. Кстати, при помощи Ивана Фёдоровича, и с соблюдением самой строгой тайны, тётя начала пошив и образцов защитной и новой парадной формы. Я уж сам, чтобы как раз не привлекать лишнего внимания, в этом участвовать не стал. Но вот Пётр увлёкся и пару раз забегал к нам для уточнения разных частей новой формы. Ну, пусть старается. И деньги лично заработает, и имя, и, может, хоть защитную форму быстрее внедрят в войсках?

Кстати, Великий князь сообщил мне, что все наши «кубические» и «символические» картины он уже выставил в родительском доме. Правда, большую часть он там нарисовал уже сам. Я ему, помимо своих первых работ, только и смог предоставить последнюю пару портретов Клетчатого и один портрет принца Флоризеля, конечно, в новом стиле. Гостей у них бывало много, и самых знатных, да и иностранцев хватало. И неожиданно поглазеть на странные картины потянулась многочисленная аристократическая молодёжь. Правда, вот меня к себе в гости он так и не пригласил. Так на это у меня и обиды не было. Как говорится, друг познаётся в беде. Конечно, Пётр принадлежал совершенно к особому кругу, куда мы не были приняты и уже вряд ли примут. И это меня не особо волновало. Есть где-то там и бесятся от сладкой жизни, ага, «мажоры», и ладно. Так-то у меня свои интересы.

Ясно, что у моего случайного приятеля свои рождественские празднества и другие дела, и какое-то время его у нас ожидать не приходилось. Хотя, узнав о «Приключениях принца Флоризеля», он загорелся участвовать и в её написании, но пока у него на это просто не хватало времени. Так что, сам и допишу. Правда, мы его тоже к себе на Новый год не пригласили. Так и не узнал Пётр об обычном праздновании этого праздника. А старого Нового года не ожидается. У нас, в Российской империи, всё ещё действовал старый календарь. Так-то, он мог навестить нас без особых приглашений и в любое время. Придёт в гости, примем, не придёт, так на нет и суда нет.

После Нового года, ближе к середине января, нас пару раз навестили и Елизавета Андреевна, и Александра Григорьевна. Теперь у нас дома ещё висели и портреты дедушки Василия и бабушки Агриппины. Хотя, и несколько «клетчатых» портретов членов нашей семьи. И они их приятно удивили. Хотя певиц больше интересовали песни. Конечно, они забрали и их ноты, и слова. Особенно привлекли «Как упоительны в России вечера». Тут я опять удивил певиц, показав на гитаре начало «Песенки французского солдата», а потом ещё и «Катюши». Конечно, пришлось отдать. Даже ничего менять не стал. Пусть! Тоже ведь шедевры! Только, наверное, опять скандал может возникнуть, и именно из-за французской песенки? Там точно слова многим важным особам могут не понравиться. Но менять хоть что-то мне сильно не хотелось. Хотя, солдат как бы французский…

А вот «Офицерским романсом», как оказалось, заинтересовался Иван Александрович Мельников. Знаменитый певец и так уже неплохо отметился «Степь да степь кругом». Оказалось, он и «Хотят ли русские войны» и «Журавли» включил в свой репертуар и с успехом исполнял их в своём театре. Хотя, тоже для него подходили. А вот о песне о бриге «Меркурий» наши гостьи скромно умолчали. Но и она была записана в числе прочих. Понравится, исполнят. Просто время нужно. В их репертуаре уже утвердились «Очи чёрныя» или «Les Yeux Noirs» и, конечно, «Очаровательные глазки». Я слышал, что публике полюбились и «Nostalgie» с «Nathalie», и их часто исполняли разные оркестры, в том числе и в Мариинском театре. Ну, да, пошли! Так ведь прелестные же композиции. Жаль, что мы сами по театрам не ходили. Просто уже времени на это не оставалось.

Вообще-то, певиц сильно умилил и наш рассказ о том, как мы провели Новый год. А, что, мы, получается, устроили праздник не только себе, но и бедным детишкам. Наверняка «В лесу родилась ёлочка» и «Эх, три белых коня» тоже пополнят их репертуар.

А так, Иван Фёдорович с тётей Ариной не так много времени могли уделить даже скромным развлечениям. Тайные военные дела и швейная мастерская просто не оставляли им времени. Нет, мы часто бывали в квартире Ивана Фёдоровича. У него был свой круг общения среди военных, вот я и познакомился там с несколькими военными. А о моём существовании, наверное, уже было известно половине Петербурга. И уж гости Ивана Фёдоровича точно знали, что у его миловидной жены имеется племянник, и даже с княжеским титулом. Ещё и симпатичная и способная племянница. Теперь они с нами познакомились и тепло общались. Часто мы и музицировали. И тётя Арина, и мы с Александрой, и гости тоже. Им всем уже были известны и вполне понравились мои лирические и даже «военные» песни. Я познакомил их и с «Песенкой французского солдата». Она тоже пришлась им по душе. Особенно выражение «À la guerre, à la guerre», с добавлением в середине, уже мной, слова «comme». Как и «Офицерский романс», душевно исполненный моей сестрой при очередном нашем визите, уже ближе к концу января, перед гостями Тутолминых. Тут тётя Арина неплохо подыграла ей на гитаре, а я — на новом фортепиано, недавно купленной ею. Получилось сильно лучше, чем у Нелидовых. И уланы были в полном восторге.