Глава 10.

Обложили, вороги?

В начале последней недели октября ко мне в гимназии вдруг обратился наш наставник Иван Карлович Дитрих. После вынесения мне предупреждения за летнюю стрельбу он не особо обращал на меня внимание. Да и другие учителя тоже. Вот мои дурные шалости, похоже, и привлекли наставника. Он, на удивление, передал мне официальное письмо из Веймарской канцелярии Великого герцога Карла Александра с приглашением посетить родину бабушки и вступить во владение её именем. Ещё и на словах сообщил, что встречей со мной заинтересовался и один сотрудник германского посольства Генрих фон Николаи. Мол, просто мелкий посольский чиновник, занимающийся делами культуры, и его привлекли мои музыкальные успехи. И тут у меня в голове как-то вынужденно зашевелились шарики. Ага, диверсионно-шпионскими культурными делами! Это уж точно! И сам наставник явно засланный казачок. А что могло заинтересовать немцев у меня? Только новая одежда! Уж не игрушки! И как бы мою музыку до германских, австрийских и прочих европейских земель уже и так донесли Анна Николаевна и Елизавета Андреевна вместе с Александрой Григорьевной. Да, получается, сам того не ожидая, попал я в двоякое положение, если так подумать, и весьма неприятное. Нельзя мне так связываться с немцами. Запросто посадят в Петропавловскую крепость, уже за шпионские дела. Многих открытых шпионов не будут и не трогают, а вот меня могут. Просто чтобы показать своё ложное усердие.

Конечно, я за столь важное письмо наставника поблагодарил, но вот с чиновником встречаться отказался. Сказал, что не по мою честь. От имения, мол, не отказываюсь, но вот поднимать немецкую культуру пока не готов, так как родился в Российской империи и чувствую себя русским князем. Тут Иван Карлович осмелился напомнить мне, что я остальными князьями Куракиными не признан. Но я сразу же ответил ему, что мои бабушка и отец как бы и выгнаны из Веймара тогдашним Великим герцогом Карлом Фридрихом, а вот признаны и одарены имением уже самим российским императором Николаем Павловичем, а мнение разных Куракиных меня нисколько не интересует. Я просто отношусь к другой ветви и с ними дел не имел и не собираюсь. Ещё у меня ближайшие родственники, даже бабушка Агнесса, все в русской земле похоронены, значит, именно тут моя Родина. Хотя, вот если меня вдруг признает сам Великий герцог и пожалует соответствующими титулом и владениями, то можно хоть о чём-то подумать. Но раз такого я даже в мыслях не допускаю, то мне незачем встречаться с посольским чиновником. Пусть уж он обсуждает разные культурные дела именно с русскими культурными деятелями, например, главой Русского музыкального общества Великим князем Константином Николаевичем, а простого юнца-любителя оставляет в покое. Хотя, через пару дней я таки вручил наставнику ноты и слова «Der Pariser Tango». На немецком, но о Париже! Мол, весьма будет интересен как образец русской культуры. Пусть понимает как хочет. Правда, решил созорничать и оттого ещё и отдал ноты «Священной войны». Лучше образца просто не бывает! Не выдержала душа поэта! А слова могу привести потом, или вдруг кто-нибудь другой напишет. Хотя, она и так хороша!

Но этот случай просто так оставлять, конечно, не следовало. Ни в полицию, ни в жандармерию обращаться я не стал. Да ну их нахрен! Я сразу же всё рассказал тёте Арине и попросил её составить как бы дополнительное прошение на имя императора с прежней просьбой. Просто на этот раз к нему прилагались полученное приглашение, моя записка с описанием всего разговора с наставником и, само собой, ноты и слова отданных композиций. Сообщил, что решил всё же ознакомить чиновников германского посольства с настоящими образцами русской культуры. Пусть поболит голова у императора. Если решит меня наказать, то пусть попробует. Тогда точно появится весомый повод для эмиграции куда-нибудь. Думаю, мы с сестрой не пропадём. Прогрессорством можно заниматься и из-за границей. Может, даже проще будет? А то слишком уж отстала от других стран моя любимая Российская империя. Замучаешься прогресс двигать!

Раз дело такое, то возможны и неприятности для меня. Обыски, к примеру? Тут я быстренько собрал дома все списки своих сказок и большинство нотных тетрадей и альбомов с рисунками и тоже отнёс в библиотеку гимназии. Там, в её закромах, сам чёрт ногу сломит. Потом, много всяких документов осталось ещё и от Министерства Народного Просвещения. Вряд ли кто будет в них ковыряться. А мне спокойней. Так-то дома уж точно ничего запрещённого не осталось.

— Генрих! Кажется, что мальчишка решил над нами подшутить! Тут мне сообщили, что император Александр вместе с членами своей семьи и приближёнными опять слушал придворный оркестр, и он исполнил именно «Der Pariser Tango» и эту «Священную войну». Да, мы уже убедились, что они замечательные произведения, особенно последнее, но ведь мальчик нас откровенно подставил! Скоро и посол нам замечание сделает. Уж ему наверняка русские власти все уши прожужали о недопустимости наших действий.

— Да, ошиблись мы, герр секретарь. Герра Дитриха попросили из гимназии и наказали уехать куда-нибудь в Прибалтику. Теперь ему больше не позволят работать в учебных заведениях русских. Только гувернёром в семьях, и то не самых важных. Просто не возьмут. А это уже не так интересно для нас.

— Ладно, ничего страшного. А мальчишка просто дурак! Решил собственного императора тревожить? Ведь должен был понимать, что и мы с ним далее никаких дел иметь не будем. И Великий герцог Александр мальчишке такого шага не простит. Тоже ведь шантаж! Возьмёт и решит, что и имение отобрать надо.

— К сожалению, герр секретарь, это уже не поможет, а только может навредить. Лишь ради имения бабушки мальчишка навстречу нам не пойдёт, оттого и напомнил об изгнании её и своего отца. Хоть и времени прошло много, такое не забывается. Ещё в России, герр секретарь, в последнее время в обществе накопилось очень много недовольства, как внизу, так и наверху. И мальчишка как раз один из обиженных. Он как бы и вполне из знатной семьи, а обдёлен как самый последний нищий. И, конечно, преклонения ни перед кем он не испытывает, и немилось собственного императора его тоже не пугает. И наглец ещё и немалые способности имеет, оттого требует к себе должного уважения. А ещё он решил обратить внимание на себя и таким образом. Хуже всё равно не будет, а его запомнят и будут вынуждены с ним считаться или хотя бы вспоминать о нём.

— Если подумать, так и есть, Генрих. Конечно, мальчишка играет с огнём. С другой стороны, ему и терять нечего. А далее его вес будет только расти. Жаль, но тут мы бессильны. У нас нет возможностей для удовлетворения его запросов. Пусть там подумают, кому надо!

— Вот ведь наглец! Самому императору как бы требования выставил! Его Величество это просто так не оставит!

— Да, он сильно недоволен. Но девице, похоже, дворянство даст, и даже потомственное. Слишком мальчик и его тётя стали заметны в обществе. Да и девица довольно мила и не без способностей.

— Да, этого не отнять. Хотя, мне последние действия мальчика немного даже понравились. Всего лишь безобидная песенка, а как дошло до французского посла, так всё красными пятнами покрылся. Ну, пусть знают, как в Крым лезть! И германское посольство было выставлено в довольно неприглядном свете. Надо же, удумали для своих тайных дел вербовать уже мальчишек! Конечно, как может такое понравиться Его Величеству!

— Да, песенка хороша. И эта «Священная война» очень сильна. Сразу же хочется вставать во фрунт! Как его мальчишка мило назвал? Да, образец русской культуры! Как бы после такого образца у других пищеварение не испортилось!

— Ну, да, воинственный мальчишка! Хоть и говорят, что отца не помнит, но явно в него удался. Точно не из пугливых. И, похоже, все старые обиды запомнил. Может, мстить и не будет, но не простит!