Он выбрался на берег, опять собрав на своих мокрых ногах тысячи песчинок. Хотел было стряхнуть их, но махнул рукой и вернулся в лагерь.
— Кто-нибудь мне объяснит, зачем я надеваю сапоги после купания, если через час скидываю их перед сном?
Балда обернулся в сторону Джофа, остальные даже не шелохнулись. Пока кто-то очень долго умывался его соратники уже позавтракали и сидели в медитативных позах вокруг кострища. Джоф сделал удивленные глаза, будто забыл, что по утрам в лагере собирается детский кружок играющих в молчанку.
После завтрака Кристоф, Хлоя и Роджер занимались чем-то вроде медитации, которая наполняла энергией и придавала бодрости на целый день. С одной стороны, это сокращало время, проведенное в пути, а значит, и расстояние за день они могли покрыть меньшее, но с другой стороны, от их физического и эмоционального состояния зависел и их успех в том или ином задании, а с их опытом никакой необходимости в спешке не было. Кристоф обучился медитации в частной академии магии в городе Товерн, который, как следует из названия образовался вокруг одной таверны и за сотню лет разросся на милю в диаметре. Хлоя научилась медитации у Кристофа. Она всегда умудрялась обучаться всему и у всех. Роджер просто сидел с закрытыми глазами, будто отдыхал, но Кристоф нисколько не сомневался, что Роджер тоже знает все эти трюки. Балда сидел молча, играл прутиком с углями костра, наблюдал за умиротворенными лицами мужчин и любовался прекрасным лицом Хлои. В такие моменты она казалась ему неземным и воздушным созданием, и сердце его переполнялось всей доступной ему радостью.
Аккуратно, словно на цыпочках, Джоф подошел к своему бревну и уселся рядом с Балдой. Тот налил ему чаю и положил каши. Тишина, изредка нарушаемая сёрбаньем чая и треском бревна под тушей сёрбающего, полностью завладела местом. Поев, Джоф отобрал у Балды прутик и сам стал ворошить угли в тихом костре. Он начал было бубнить что-то музыкальное себе под нос, но его осадил тихий девичий кашель, и он умолк. Настало редкое мгновение спокойствия и умиротворенности, которое не повторится до следующего утра.
Хлоя старалась ни о чем не думать, как и учил ее Кристоф, но получалось это обычно только в первые несколько минут. Потом в ее головку закрадывались сомнения, а правильно ли она медитирует, и она тихонько приоткрывала веки и в эти чуть заметные щелочки мельком оглядывала Кристофа и Роджера, которые, будто статуи, замерли в расслабленных медитативных позах. Хлоя даже сомневалась, дышат ли они в это время, так как даже движения грудных клеток не было заметно. Убедившись, что она сидит так же, как и они, она делала еще сотню мелких движений плечами, головой и чем только можно, чтобы занять еще более расслабленную позу. Затем вместе с легким дуновением ветра в ее голову начинали залетать разные мысли. Иногда принесенный аромат какого-то знакомого цветка влетал в ноздри, и воспоминания о детстве и доме начинали заполнять весь ее разум. Она вдруг бросала всю эту нудную медитацию и маленькой девочкой бежала в леса и поля с мальчишками, играя в очередную детскую игру. Они лазали на деревья и воровали яйца птиц, чтобы вывести своего личного голубя, обдирали ноги и прятали раны от родителей, чтобы не получить по заднице, плавали в речке голышом, смеясь над различиями в собственной физиологии. Ей вспоминались любимые пирожки, которые пекла мама. Их запах так резко и отчетливо возникал в сознании, что ей вдруг хотелось взять в рот ложку каши, и она точно знала, что у этой каши будет вкус маминых пирожков. Но она никогда не отрывалась от медитации, чтобы такое проделать, боясь вызвать недоумение и смех своих спутников, а просто начинала тихонько пережевывать слюну…
Треск бревна или скрип кольчуги переключали ее мысли на Джофа. В нем она часто видела то отца, то личного охранника, но чаще просто постаревшего хулигана. Она привыкла к нему за это время точно так, как он и хотел, но только вот не видела в нем своего будущего мужа. Однажды на пьяном ужине она сказала Джофу, что он ей как отец, и он сильно расстроился, попросил ее никогда ему такого больше не говорить и, выходя освежиться, залепил случайному пьяному посетителю таверны легкую оплеуху для собственного успокоения.
Шуршание углей от перемешивания их веткой наводили ее на размышления о Балде: обычно он любил играть с углями, завороженно наблюдая за игрой огня. Хлоя не знала всей истории Джофа и Балды, но знала, что история это была трагическая. Балда был единственным сыном сестры Джофа, а Джоф был его единственным дядей. Внутри Джофа шла борьба — он обещал сестре заботится о племяннике, если с ней что-то случится, но не мог простить ему ее смерти. Кристоф знал эту историю, но не хотел рассказывать, считая, что это ни к чему. Джофа Хлоя даже и не думала спрашивать, чтобы не вызвать его гнев. О том, что пора закругляться с медитацией, Кристоф намекал легкими, но ощутимыми магическими сигналами. В эти моменты Хлоя вдруг вспоминала, что она медитирует, и в последние минуты выкидывала все из головы и ни о чем не думала. Это был хитрый ход Кристофа, который догадывался, что никто здесь полностью не освобождает свою голову от посторонних мыслей, так как он и сам не мог этого сделать.
Сам Кристоф старался думать о хорошем. Он думал о том, что у них довольно успешная команда, в частности, благодаря тому, что он всех останавливает, когда действительно надо остановиться, как, например, вчера. Многих охотников сгубила алчность и жажда наживы — они видели много золота там, где Кристоф видел неминуемую смерть. Он думал о том, что у них всех есть большой и просторный общий дом в охотничьем районе Товерна — недвижимость была неплохим способом хранить свои сбережения. Еще часть денег они вложили в рудники, а часть хранили в хорошо припрятанных драгоценностях. У них был договор, в котором была учтена доля каждого и по которому в конце каждого года можно было выйти из компании со своей долей и отправиться на все четыре стороны. Но вот уже четвертый год все они кочевали неизменным составом, и никто не говорил, что собирается уходить. Им вполне хватало на жизнь, и можно было бы уже успокоиться, но всем им нравилась их работа, и они хотели работать, пока могли это делать. И все они хотели обеспечить себе не только ближайшее будущее, но и старость. А зная, какие резкие финты может вдруг выкинуть жизнь, как дорога магия, лечение и много еще чего, то позволить себе совсем расслабиться в этом мире не мог никто. Кристоф думал, что прекрасная и загадочная Хлоя, возможно, их лучшее и к тому же бесплатное душевное лекарство в этом безумном мире. И если Джоф все еще лелеял мысль напроситься к Хлое в мужья, то Кристоф уже смотрел на нее добрым отеческим взглядом.
Иногда он вспоминал ту частную академию, куда его отдали в детстве. Бедная сельская семья не могла позволить такую роскошь, как отдать ребенка в академию магии, но Кристоф очень хорошо учился в обычной школе и попал под какую-то щедрую политику для бедняков. Родители были счастливы, что их сынок пробьется в люди, и счастливые отправили его в эту закрытую и в некотором роде уникальную школу, располагавшуюся в городе Мальдуке в нескольких днях пути от их села. Мальдук был назван в честь правителя Мальдука, а точнее, переименован из Рофуса, после того как Рофус умер и правителем стал его сын Мальдук. Магический мир был сложный, но увлекательный, дисциплина в школе была строгой. Вначале Кристоф переписывался с родителями часто, потом все реже. Сначала несколько раз в год приезжал на праздники домой, затем — раз в год…
Окончив школу с отличием, и сдав экзамен, Кристоф остался в школе в качестве учителя, потому что в городе применения всем его знаниям не нашлось. Все должности магов при вельможах были заняты, и толпы учеников с базовыми знаниями бытовой магии не могли найти себе работу, тогда как любой невежда мог купить магический секрет у торговца магией и пуляться опасными огненными шарами, даже не понимая, как это работает.
Десять лет назад Кристоф приехал к родителям уже на похороны матери, а чуть позже схоронил и отца. А еще чуть позже случился военный конфликт, в котором Мальдуку не помогли все его маги, и вскоре город переименовали в Томас, а академию разогнали. Тогда же Кристофа накрыла сильная депрессия и от бесполезности своих знаний, и от того, что он так мало времени посвятил своей семье. Он не знал, куда податься и где применить свои знания и навыки. Кто-то предлагал ему уйти в разбой, грабить поселян или «крышевать» торговцев на рынке, но его тошнило уже только от одной мысли об этом. В одной таверне, надравшись с горя, он и познакомился с такими же пьяными Джофом и Роджером. Их заинтересовала история Кристофа, а по дороге из таверны маг продемонстрировал здоровяку и дальнобою свои навыки, назвав их бесполезными. На следующий день Джоф с Роджером пришли к Кристофу и предложили работу.
