Проводник на всякий случай рассказал Балде дорогу до выезда из города, чтобы тот не плутал по улочкам, но в этом не было особой необходимости, поскольку сам он поехал впереди. Сейчас Балда помнил каждый поворот и каждый закоулок, по которому они ходили в эти три дня, он помнил все те места, где когда-либо побывал, лица и голоса всех людей, которых когда-либо видел. Помнил всех, кроме одного — своего отца. Тот человек рядом с его матерью возникал в памяти словно безликий призрак, которого никогда не существовало.
Лошади шли ровно, гулко цокая по мощеной дороге. Уже сейчас сами собой определились места каждого в их немногочисленном кортеже: Хлоя и проводник выехали вперед повозки, а Роджер с Кристофом ехали позади. Хлоя хотела, чтобы Балда и Джоф были в ее поле зрения — она могла оборачиваться и улыбаться Балде, вселяя в него надежду на успех их поездки и уверяя, что с Джофом все будет хорошо. Проводник поехал впереди, скорее всего, по привычке, ведь сбиться с главной дороги не представлялось возможным.
Случайный прохожий, которого они нагнали, узнал проводника и помахал ему рукой.
— Куда это вы в такую рань? — поинтересовался пропитый голос.
Скрытого тентом Джофа чужак не видел, а значит, не сможет растрепать о нем.
— Самое время, пока жары нет. Не ночью же выезжать из Разбойничьего Стана! — ушел от ответа проводник.
— И то правда. Приезжих в это время обычно и увозят отсюда — пьяных. А то их вообще не выгонишь из города: утром они расползаются отсыпаться, а в обед им уже жарко и затягивает городское веселье. Так некоторые сами своим слугам велят, чтобы их спать не укладывали, а сразу везли утром подальше от этого города-ловушки.
— Ха-ха! Это да. Наш городок из кого хочешь все соки выжмет и выплюнет одну шкурку. — Проводник не спешил отделаться от прохожего — боялся лишних подозрений. А Хлоя подумала, что из города удобно вывозить больных и мертвых, — все подумают, что развозят пьянчуг по домам.
— Если бы только соки, так этот город еще и все золото из кармашков повычистит, — не унимался и не отставал знакомец.
Впрочем, пусть болтает, дальше города этому проходимцу дороги нет.
— А про Хамана слыхали? Доигрался старикашка со своими экс. пекс. шментами, черт, что за слово. Со своими опытами доигрался. Сегодня ночью так рвануло у него в доме, что удивительно, как сам дом не развалился. В общем шуме никто не понял, что случилось: обычный городской шум, похожий на хлопушки, которыми встречают богатеев. Только по сорванной с петель двери и валившему из проема дыму поняли, что здесь что-то не так. Сразу кого-нибудь из трезвых — чтобы зайти к нему — не нашлось, а пьяные даже и не поняли, что случилась беда. Вот недавно, когда там все выветрилось, нашли его мертвым прямо за прилавком с перекошенным от ужаса лицом. Говорят, отравился! И вся его магия ему не помогла. Даже сильнейшие маги не застрахованы от нелепой смерти — такие дела.
Эта новость удивила Балду и Хлою. Проводника же она просто потрясла. Он смотрел на прохожего выпученными недоверчивыми глазами. Он прожил в этом городе слишком долго и неплохо знал Хамана и все связанные с ним истории. В селении считали, что Хаман, несмотря на всю свою жадность и скупость, был одним из сильнейших магов всего Средиземнолесогорья, а такие маги не умирают от случайностей. Возможно, Хаман дорвался до какого-то могущественного артефакта древности и, пытаясь влезть в него без необходимых знаний, поплатился жизнью. В любом случае это было удивительное совпадение — то, что Хаман умер как раз в утро их отъезда. Но на их планах это никак не отразилось.
Хлоя и Балда, в отличие от проводника, ни в какую случайность не поверили. Хлоя была уверена, что кара настигла того, кто пусть и косвенно, но виноват в том, что Джоф балансирует на грани жизни и смерти. Однако, ее разум совершенно не хотел связывать смерть Хамана с ночным уходом Роджера. Джоф, хоть и в опасности, но все-таки жив. А убивать старика из мести было бы неправильным и никак не вязалось с ее моральными принципами. Она могла понять убийство разбойника, напавшего на путников, убийство во имя спасения близких или самого себя, а такую месть, если бы это была она, понимать ей еще не доводилось. Да и Роджер не владеет магией, — он просто не мог одолеть опытного колдуна.
Балда же, наоборот, подумал, что Роджер был единственным, кто мог это сделать: никаких доказательств у него не было, только предположения, навеянные тайнами, окружавшими этого человека. Хаман не был похож на того, кто станет проводить эксперименты, рискуя своей жизнью и здоровьем, иначе бы он не дожил до таких преклонных лет. Однако Роджер тоже не был похож на человека, способного убить могущественного мага…
В конце концов Балда решил временно принять факт состоявшегося убийства Хамана Роджером, потому что эта версия была самой простой и логичной с точки зрения мотива, а в неудавшийся эксперимент он не верил.
Тогда оставалось понять, как Роджер сумел это сделать, и почему он пошел на убийство. Балда надеялся, что Роджер просто хотел поговорить с Хаманом и узнать, насколько тот причастен к отравлению Джофа, но все пошло не по плану, и маг спровоцировал их стычку, завершившуюся так плачевно для него. Но разве не знал Роджер, что все так закончится? Разве он не понимал, что самоуверенный маг не станет отчитываться перед воином, а просто попытается убить его, обвинив в воровстве, как тех воров из байки? Кажется, нелепые догадки и предположения зашли слишком далеко.
Что ж… В случившемся есть и свои плюсы. Если Роджер действительно был способен на такое, то их шансы добраться до селения и спасти Джофа резко увеличивались. Конечно, он, Балда, мог всего и не знать: хотя Соларус и покинул город со своими приближенными, в городе оставались и другие маги, и кто знает, какие у них с Хаманом были отношения. …Все становилось совсем запутанным.
Поэтому Балда решил остановиться на своей первоначальной версии событий и корректировать ее по мере появления новых знаний. О моральной стороне убийства он пока не думал. Как и о мотивах Роджера, столько лет державшего в тайне свои способности, а сейчас раскрывающего их…
Роджер и Кристоф ехали за повозкой и, кажется, не слышали, что там говорил прохожий. Строй никто не нарушил, и, не останавливаясь, они выехали за пределы города. Гулкий цокот сменился глухим топотом, появились редкие деревья, которые вскоре должны были перейти в густой лес. Дорога выглядела довольно тихой, казалось, что даже птицы приспособились к режиму Разбойничьего Стана. Музыка ветра ласкала уши, а его холод и скорость освежали лица.
Темп сразу взяли быстрый и придерживались его почти всю дорогу. Проводник громко и с энтузиазмом рассказывал Хлое и Балде какие-то интересные истории. Роджер и Кристоф ехали рядом, но беседы вести не могли — это удручало Кристофа, и он снова начинал ковыряться в себе. Ему сейчас было очень грустно от того, что он больше похож на балласт, нежели на полноценного члена их команды: он не может никого ни вылечить, ни защитить, и ему же самому нужна защита.
У Роджера была более конкретная и прозаичная цель: все его друзья должны добраться до безопасного места живыми. Поэтому он и выбрал позицию в арьергарде, чтобы видеть всех сразу и первым принять бой в случае погони. Опасность нападения спереди тоже существовала, но здесь Роджер рассчитывал на свои зрение, реакцию и навыки пращника и, само собой, на едущую впереди Хлою. Любому встречному сам Роджер мог показаться безоружным всадником, но мало нашлось бы лучников, которые смогли бы успеть снять лук, вставить стрелу, прицелиться и выстрелить раньше, чем он совершит свой смертоносный бросок, с учетом того, что нужно достать пращу, камень и сделать замах. Если бы его спутники знали, как он перестраховывается, то могли бы испугаться за его психику, но они просто не знали его прошлого.
Через несколько часов им повстречались несколько экипажей с сопровождавшими их воинами на лошадях, и даже был один тарантас, пристроившийся за экипажами, чтобы под их прикрытием проскочить мрачный лес. Всадники и повозка съехали в сторону, чтобы пропустить этот кортеж без тормозов. Из карет доносился веселый смех и слышались женские голоса. Это были очередные богатые и не очень гуляки, ехавшие в Разбойничий стан за удовольствиями. В каретах были богатые купцы со своей свитой, мелкие торговцы, менялы и их подруги. В тарантасе весело жались друг к другу бедные и молодые ремесленники и работники, тоже желавшие оторвать свой кусочек радости от Разбойничьего Стана и, возможно, остаться в нем навсегда. Из окон кареты высовывались люди, придерживая руками шляпы, смеялись и махали им навстречу, из тарантаса тоже кричали что-то веселое. Этот безумный, едущий за весельем кортеж немного взбодрил всю компанию Роджера. Хлоя весело прокричала им добрые пожелания.
