Баня была такой отменной, что Джоф после первого захода ощутил себя похудевшим на треть, поэтому далее сидел в бане до победного и выбегал лишь на минутку окунуться и подышать ночной свежестью. Когда начали хлестать друг друга вениками, он упросил Кристофа и Роджера пройтись по нему как по заклятому врагу. Те сначала не соглашались, но долго их уговаривать не пришлось. Джоф напомнил им, как несколько раз подбивал Роджеру глаз, а Кристофа бывало незаслуженно задевал своими пьяными колкостями, так что это их шанс за все рассчитаться. Друзья согласились и отхлестали Джофа за все неприятности на пару лет вперед. Когда они устали, Джоф передал веники Балде и что-то шепнул ему на ухо. Балда не заставил себя ждать и обработал Джофа еще хлеще.
Кристоф заметил, что никогда не участвовавший в боях Балда ничуть не уступал мускулами Джофу, только жира на нем было гораздо меньше, а вот Роджер вообще поражал своим стройным, атлетическим, хоть и довольно жилистым телом. Кристоф и сам не был рохлей, все-таки кочевая жизнь давала свои результаты, несмотря на то, что оседлые зимы и старались все испортить, но до сложения Роджера ему было очень далеко.
Мужчины периодически заходили и выходили. Банщиком был знатный колдун, — камни раскалялись с завидной периодичностью и давали такой жар, что никто не мог высидеть и пяти минут. К концу бани о Джофе уже начали слагать легенды, но Кристоф побаивался, что сердце здоровяка не железное и заходил проверить Джофа, говоря, что для первой такой бани может и достаточно.
— Если ты скажешь мне, когда у нас будет вторая такая баня, то я подумаю!
Но этого Кристоф не знал. В целом все остались довольны. Кристоф одевался быстрее всех, потому что накинуть портки и мантию было секундным делом. Роджер одевался дольше всех, застегивая всякие пуговицы и ремешки, которые у него были и на рукавах, и на штанах.
— Никак не возьму в толк, почему наш Кристоф так часто ходит с грустным лицом. Если бы я ходил дома, на рынок, на танцы и на охоту в одном и том же халате, с моего лица никогда бы не сходила улыбка блаженного, — заметил Роджер.
— Все люди разные, и у каждого своя судьба. А представь, что было бы, если бы мне приходилось носить все эти одежки на застежках, как у тебя? Я бы тогда вообще из уныния не выходил, — ответил Кристоф. А Роджер подумал, что самоирония помогает Кристофу намного больше, чем его легкая волшебная мантия.
Они вернулись в дом переодеться. Балда надел сапоги и уже хотел помочь Джофу, но тот сказал, что и сам справится, и действительно, согнулся почти пополам и надел сапоги. Вместо кольчуги Джоф надел свою парадную куртку и подпоясался так туго, что его было и не узнать. Балда тоже надел пояс, и если бы не его блуждающие по сторонам глаза, глуповатое выражение лица и постоянная сутулость, то он мог бы сойти за красавца. Кристоф и Роджер были одеты как обычно, потому что, несмотря на все свои замечания по поводу мантии мага, Роджер также в одном и том же ходил и дома, и на рынок, и на танцы, и на охоту.
Вместе со старостой и его сыновьями они пошли догонять остальных мужчин. Они разглядывали светящиеся легким магическим светом дома и деревья, которые незадолго до них успела рассмотреть Хлоя. Все выглядело так, будто самые настоящие светлячки летали в воздухе, словно созревшие магические одуванчики отпустили на волю ветра свои маленькие светящиеся семена. Они свернули и пошли на звуки приближающейся музыки и вскоре вышли на небольшую, но вместительную площадку, выложенную брусчаткой. Во время своей дневной прогулки Роджер с Кристофом прошли вдоль всего поселения, но за разговорами умудрились пропустить этот поворот.
На площадке их встретили Хлоя и Анна. Анна была в красивом, белом, со светящимися магическими узорами платье. Многие женщины и девушки тоже использовали в своих нарядах магию. Мужчины были в этом плане проще: они были одеты в более темные одежды, лишенные магического эффекта. Анна нашла для Хлои красивую верхнюю курточку и длинную, просторную, узорчатую белую юбку. И юбка, и куртка были красиво расшиты магической светящейся нитью. Волосы Хлои по-прежнему были распущены, но теперь в них были вплетены мерцающие ленты.
Хлоя приподняла юбку и с полуулыбкой покрутилась перед своими мужчинами, которые чуть не потеряли дар речи, но каждому хватило ума сказать ей приятный комплимент без лишней иронии. На площадке уже танцевали какой-то групповой танец, а стоявшие вокруг люди хлопали, смеялись и подпевали. За столами сидели люди в возрасте и те, кто сначала решил перекусить и выпить. Кто-то подходил и садился, кто-то вставал и шел на площадку. Квартет музыкантов из местных жителей: лютнист, флейтист, скрипач и мужчина с пузатым барабаном — играли знакомые всем бодрящие напевы, которые можно было услышать и в городе, и в пригороде и даже на перевалочных станциях. Музыканты и барды всего средиземнолесогорья знали друг друга, пели свои и чужие песни, не забывая по правилам хорошего тона называть и прославлять авторов, зная, что когда-нибудь и они напишут что-то стоящее, и их песни будут кочевать из города в город, из поселения в поселение, прославляя своих творцов.
Староста пригласил их попробовать вина, которое готовили в поселении за рекой и которого они еще не пили. Он же предложил всем сесть и перекусить. Джоф отказался: после бани и без кольчуги он чувствовал себя легким, словно кузнечик, который при любом резком шаге мог оторваться от земли и взмыть вверх, и он не хотел, чтобы еда перебила это пусть и временное, но все равно прекрасное чувство. Впрочем, никто из его компании садиться не хотел. Все взяли по чаше с вином, наблюдали за танцами и вели бессмысленные и непринужденные беседы. Кристоф о чем-то шептался с Роджером, а Джоф периодически слал Хлое вновь придуманные комплименты, чем ее даже немного смущал.
После общего танца поводили хоровод, в который Анна затянула и Хлою, и Роджера, и Балду. Кристофу пришлось отпустить уши Роджера и присесть на уши Джофа. Благо его хмельные речи были по большей части одобрительные и ненавязчивые.
Староста рассказал, что все танцы начинаются и заканчиваются обычно одинаково. В начале вечера все смущаются, будто пришли сюда впервые, кто-то садится поужинать, потому что дома не успел, кто-то — выпить вина и расслабить голову после трудового дня, поэтому музыканты сразу играют что-то более общее, вовлекая людей в хороводы и в непарные танцы, к которым может присоединиться любой желающий. Потом звучит несколько известных баллад, чтобы дать людям передохнуть и поразмыслить над подвигами, а уже потом начинаются настоящие танцы. Староста не сказал им ничего нового, потому что по этому плану были устроены все танцы во всех городах, и людей это устраивало, а те, кому это не нравилось, обычно сидели дома и нудили.
Через час-полтора музыканты заметили, что народ уже разогрелся, и тогда на импровизированную невысокую сцену на краю площади пригласили Анну, которая спела знаменитую любовную балладу о рыцаре-воине, спасающем от крылатого дракона принцессу древнего государства. Авторства у песни не было, но упоминали имя давно почившего барда, благодаря усилиям которого эта песня дошла до современных слушателей. Исполняемый красивым девичьим голосом монотонный речитатив постепенно становился более волнующим и набрал свою силу как раз к концу произведения. Песня и волшебный голос держали слушателей до самого конца и отпустили только с последним ударом в барабан. Все рукоплескали Анне, нахваливая ее голос. Музыкантам поднесли вина за прекрасное сопровождение. Анна всех поблагодарила и подошла к своим гостям и к отцу с братьями, которые пили за ее здоровье и талант.
Затем вышел подмастерье кузнеца и исполнил задорную песню об одном бродячем торговце, который путешествовал по свету и однажды зашел в дивные края, в которых было тепло и солнечно, цвели фруктовые сады, бежали горные реки и которые у него не было сил покинуть. Но герой все же покинул это место, нашел желающих пойти с ним и возвел в том месте прекрасный город, который рос не по дням, а по часам и стал крупнейшим и красивейшим городом своей эпохи и простоял тысячу лет до самой великой битвы, окончившейся великим магическим дождем. И с тех пор все правители ходят и ищут тот город, чтобы взять из останков его стен счастливый камень и положить в основу своего города, чтобы тот так же процветал и становился красивее и богаче день ото дня. Анна шепнула всей компании, что эта песня очень нравится ее отцу и старейшинам поселения, только они не верит ни в какие волшебные камни, а считают, что все дело в волшебных людях — отнюдь не магах, а тех, кто отважен и честен, тех, чьи сердца чисты.
