— А откуда у вас магия? — спросила любопытная девочка Хлоя.
— Да оттуда же, откуда и у всех. Ее везде много, нужно только побродить по лесам да по холмам и поискать хорошенько. Уверен, что вы тоже могли ее увидеть в своих странствиях, — как что-то само собой разумеющееся сказал староста.
— Но это дикая бесхозная магия, она ведь и убить может! — посмотрел на старосту Кристоф.
— Может и убить, — закончил беседу староста и поднялся из-за стола. — Сидите, кушайте, у меня еще дела есть. Располагайтесь, отдыхайте, комнаты те же, вы их уже знаете. До утра вам повозку не починят, так что чувствуйте себя как дома. Здесь недалеко река, можно искупаться сходить, Анна вам покажет. Ну а вечером прошу к нам на небольшой праздник по поводу победы над почти что драконом.
Хозяйские сыновья тоже резво поднялись и ушли вслед за отцом. Хозяйка несколько раз выходила в дом за вином и следила, чтобы Анна не пялилась на Роджера. Из кузницы вернулся Балда, и дочь старосты усадила его на освободившееся место и принесла свежих яств и вина. Хлоя как раз в это время поднималась и, гладя себя по округлившемуся животу, еще раз благодарила хозяйку за замечательный обед.
— Вы как хотите, а у меня дневной сон. Потом можем пойти в поле потренироваться в стрельбе, Джоф может поупражняться со своей секирой, Кристоф — с магией, а Роджеру дадим камнями покидаться. Согласны?
— Да мне собственно нечего тренировать, я и так в идеальной форме, — сказал с набитым ртом Роджер, уплетая нежную золотистую курочку и запивая темным сладким пивом.
— А я и так все время тренируюсь: для магических тренировок не нужно бегать по полям, лазать по деревьям и крутить кульбиты, — оторвался от красной рыбы Кристоф.
— Я так вообще не вижу смысла в тренировках, — поддержал их Джоф. — Каким бы натренированным не было мое тело, мне за виляние бедрами в таверне еще никто никогда скидку не сделал. Так что я тоже пас. Но ты тренируйся, скидку-то дают на компанию.
— Ну какие же вы нудные. Балда, ты хоть пойдешь со мной? (Балда согласно кивнул с набитым ртом). Ну, тогда здесь через час.
— Так ты что, даже не посмотришь, как Джоф пойдет извиняться перед быком за свою пьяную выходку? — улыбнулся Роджер, но Хлоя вяло махнула рукой и скрылась в доме.
Вскоре Балда догнал остальных, и все закончили сытую трапезу с чувством легкого переедания. Анна с не сходящей с лица улыбкой убрала со стола и вынесла ручной работы чайник с ароматным чаем. Она сказала, что чай по старинному семейному рецепту позволит снять тяжесть в желудке после хорошего обеда. Роджер с удовольствием принял чашку из ее белых красивых рук. Кристофа вдруг посетили параноидальные мысли о том, что их могут отравить, но потом он понял, что такие мысли должны были посетить его до обеда. Остальные тоже с удовольствием выпили чаю. Джоф приглядел себе отличный стог, отделенный от быка оградой, и вместе со своей секирой пошел устраивать себе дневной сон — он все еще был без сапог. Роджер с Кристофом и Балдой пошли гулять по селению, подсчитывая дома и разглядывая архитектурные решения. Маг и дальнобой шли бок о бок и указывали друг другу на те или иные особенности строений. Балда шел за ними, периодически останавливался, разглядывая то место, о котором говорил и на которое указывал один из его спутников, а когда голоса начинали отдаляться, снова нагонял их.
Навстречу им шли местные жители и приветствовали их, кто-то махал из окон домов. Собаки играли, бегали за ними от дома к дому, дружелюбно махали хвостами и даже ни разу не залаяли. Коты, совсем не интересующие собак, сидели на изгородях и смотрели с подозрением, но некоторые все же подходили и терлись о ноги.
Все дома были похожи, если смотреть на них вечером издали: все они были каменные, довольно широкие, все — с одинаковой рыжевато-красной черепичной крышей и большими окнами и стояли примерно на одинаковом расстоянии друг от друга. Вокруг каждого дома был свой участок, но заборы между участками были, скорее, условными и, судя по всему, больше защищали от всеядной домашней живности, нежели от людей.
Вблизи же и при свете дня отличия строений сразу бросались в глаза. Дома были окрашены в разные пастельные цвета, отличались резьбой по ставням, формой и отделкой крыльца, некоторые имели по два этажа. Этаж достраивали позже, но этого было почти не заметно. Ворота и калитки были, но не запирались, и к любому дому можно было свободно подойти. Изгородь отделяла участки от выложенной брусчаткой центральной улицы, чтобы лошади или другие животные случайно не вытоптали цветы и растения, которыми были покрыты большинство из этих участков.
Единственными деревянными домами в селении были дом старосты и некоторые дома вокруг него. Как позже выяснилось, это были первые дома поселения, когда все строилось из подручных материалов. Потом началась торговля, и появилась возможность строить из кирпича.
— Красиво живут, — заметил Кристоф. — Ни одного убогого домишки, все ухоженные, все со своим вкусом. Есть здесь какая-то особенная свобода, которую в городе не всегда можно почувствовать. Правда, о равенстве не скажу: у кого-то большой дом в два этажа, у кого-то — небольшой домик.
— Кажется, размер домика зависит от семьи, которая в нем живет. В двухэтажных живут большие семьи с уже взрослыми детьми, в маленьком живет один человек, который здесь недавно и еще семьей не обзавелся. Уверен, что строятся они здесь из соображений необходимости, а не из желания отгрохать себе дворец. Посмотри, даже маленькие дома будут побольше, чем в тех городах, что мы повидали.
— Думаю, ты прав. Так, может, они здесь и деньгами вообще не пользуются и у них все общее? Я что-то слышал про такое, но не могу себе представить, какой должен быть уровень доверия между этими людьми, если все так.
— Я слыхал про такие формы ведения хозяйства, о которых ты говоришь, — погладил бороду Роджер, — но они давно показали свою несостоятельность. Уверен, что деньги здесь в ходу, вряд ли они смогли бы привлечь людей одними условиями и этой относительной свободой. Староста — человек мудрый, но, как я узнал еще позавчера из беседы с одним местным пастухом, он не единоличный управитель: есть еще несколько десятков человек, которые общими силами принимают важные для селения решения. Думаю, что поселение это довольно молодое, и пока староста и его соправители живы, оно будет процветать и развиваться, но смогут ли они организовать такую политику, чтобы после их смерти все не развалилось?
— Ты намекаешь на города, которые кочуют из рук в руки и в которых мера золота при нашей жизни не раз скакала от мешка картошки до небольшого домика и обратно? — уточнил Кристоф.
— И это тоже. Но даже эта проблема мне кажется не такой серьезной. Оглянись вокруг — здесь красиво и чисто, люди улыбаются, общаются и работают. За два дня на землях этого поселения мы не встретили ни одной банды, ни одного разбойника, ни одной подозрительной личности. Все довольны жизнью, и я не побоюсь этого слова — счастливы. А счастье всегда вызывает зависть. В Разбойничьем стане знают про это поселение, его посещали разные люди с разными характерами и разным отношением к жизни. Староста по своей наивности думает, что хорошие люди будут помнить об этом поселении и вернутся сюда, и помогут его поднимать и превращать их общину в полноценный город, — может, все и так. Но и плохие люди тоже будут помнить об этом месте, они унесут отсюда затаенную зависть и воспоминания о счастье и богатстве местных жителей.
— Ты, кажется, забыл, что нас сюда пустили и все нам показали только потому, что местной провидице понравилась наша аура, — парировал Кристоф. — Уверен, что плохих людей здесь не жалуют, им не показывают и не рассказывают все то, что показали и рассказали нам, и уж тем более им не предлагают здесь остаться жить и работать. А значит, и риск, что какой-то завистник затаит злобу на это место и соберется на него напасть, сводится к минимуму. И даже если мы начнем всем подряд в городе расписывать, как здесь хорошо и здорово, то никто нас не будет слушать, потому что в любом городе все приезжие всегда сначала будут рассказывать тебе, как в твоем городе хорошо, а, столкнувшись с первыми проблемами, начнут вспоминать, как было хорошо там, откуда они приехали.
