– Молодец! – поздравила я, но не весело. – Вот тебе ещё одна могилка добавится. Но меня можешь не навещать. Так и быть. Только гроб белый закажи. И музыку не забудь. Трогательную, чтобы Рокотов всплакнул. Поняла?

– Не поняла! – заорала она в ответ, чего я совсем не ожидала и глупо взглянула на телефон в руке. Обычно покрикиваю я, а она спокойно терпит. – Вот ты интересная. Как, по-твоему, я выберусь? Меня четвертуют и по мешкам распихают. А всё почему? Потому что подруга отвернулась в беде!

– Что ты начинаешь-то? – я одновременно застыдилась и испугалась. – Кто тебя четвертует?

– Маньяк. Кто же ещё?

– Какой маньяк?

– А где я нахожусь? Ты чем слушала, балда?

Сонька вроде бы заревела.

– А ну не реви и прекрати орать. Только этого не хватало.

– Я не реву, – зашмыгала она. – Просто немного паникую. Запер, ирод. Ментам звонить нельзя, связи у него. Примчится тут же: я телефона лишусь, а ты подруги.

– Господи, Соня, – перепугалась я не на шутку. Покружив по комнате, плюхнулась на диван и в этот момент кое-что до меня дошло. Я нахмурилась, заподозрив подвох. Что-то тут неправда. – А ты где его откопала? Или где он тебя откопал?

– Как будто я под забором валяюсь.

– Не валяешь. Ты у нас вообще девушка не от мира сего. Красотой в смысле.

– Это я знаю.

– А на вопрос ответишь?

– Какой вопрос? – Она растерялась, чувствовалась готовность вновь зареветь, а я всё больше убеждалась в своей правоте. Дурит меня. Точно дурит, поэтому время тянет.

– Телефон у тебя откуда? – посуровела я. – Если маньяк, то и держать должен соответствующе, а ты часами мне трезвонишь. Что-то тут нечисто.

– И чего, что телефон? Или… Погоди-ка. Мне надо с кляпом у батареи сидеть?

– Почему у батареи? Необязательно.

– Ах так! Расскажи-ка, я в этом ничегошеньки не шарю.

– А почему ты завелась?

– Я завелась? Иди ты знаешь куда? Меня могут на куски порезать и собакам скормить.

– Не тревожь бедных собак.

– Только вот единственной подруге плевать! – На замечание она не обратила внимание, зато разозлилась в край, судя по голосу. – И гроб мне не заказывай, – сказала, точно плюнула. – Пусть Родина хоронит! – после чего взяла и отключилась.

Свинство высшей степени.

Я откинула телефон. Соня могла вляпаться, в этом сомнений не было, но вот в чрезвычайность ситуации не верилось. Никакого маньяка нет, врёт. Что-то натворила, а что именно говорить не захотела и сочинила кровавую историю. К слову, неумело. Я бы лучше справилась. И что теперь делать?

Я покосилась на мобильный. Не перезвонит. Из принципа. Но чувство обязанности всколыхнула во мне. Вот хитрюга, а.

Через полчаса я набрала подругу.

– Адрес скинь, голова бедовая.

– Что, правда приедешь? – удивилась она. И тихая такая, несмотря на смертельную опасность. Врушка.

«Что же ты натворила, Соня?»

– Конечно, – закивала я. – Ты же не простишь, если не примчусь.

– Не прощу.

– А с Глебом как быть? – Я сняла плащ с вешалки, надела любимые туфли. Если встречусь с бывшей любовью, то только при всей красе. Может, убивать меня передумает. Побесится и перестанет. Или нет. Кто теперь его знает? Зол на меня сильно, но сам виноват.

– А что с ним?

– Как что? «Попади мне на глаза, и я тебя убью…» Если попытается?

– Так мы же быстро. Ты ко мне, а потом вместе обратно. Глебушка даже не узнает.

– Конечно, не узнает, – проворчала я, но скорее из вредности, потому что он впрямь может не узнать. А это обидно.

Что, вот так приеду и уеду? А для кого я наряжалась? Бестолковость бабская. Терпела два года, нос задирала, а тут повод появился, так сразу мчусь. Ждёт меня он, ага. Весь порог оттоптал. Позвонил бы разок для порядка. Нет, мы оба гордые.

Я замялась в прихожей. Может, ну их всех, в самом деле?

– Ты точно приедешь? – почуяв неладное, спросила Сонька. А как спросила: в своей твёрдой манере, что не отказать. – Если нет, то…

– Приеду, – устало ответила я. – Только не начинай.

Автобус прибыл раньше назначенного времени, что порадовало. Я выпорхнула из автовокзала, а ощущение было такое, точно и не уезжала. Всё замерло в отсутствии меня, а потом ожило. Даже всплакнуть от счастья захотелось.

Клумба у здания цвела, солнце грело, на скамейках посиживали люди с сумками и чемоданами. Хоть я и наслаждалась возвращением, но бдительность не теряла. Голова-то одна. Серый костюмчик на светлую водолазку сразу приметила, и он мне не понравился. Не одежда, конечно, а мужчина. Костюм как раз таки отменный, только вот его обладателю на автовокзале делать было нечего. А он сидел рядом с бабулькой и увлечённо болтал с ней.

Она улыбалась, мяла в руках платок и временами отмахивалась, словно смущалась его болтовни, чему он был доволен. На запястье поблёскивали часы, поза расслабленная, а на скамью постелена газетка.

Ну точно не место ему тут, понимаете?

А ещё этот не вписывающийся в обстановку товарищ всматривался в каждого выходящего, но вроде бы непринуждённо так, без всякого интереса.

Само собой, мне тоже внимание перепало. Мы обменялись долгим взглядом, что навело на новые мысли, и я поспешила удалиться на приличное расстояние. Если каким-то образом Глебушка прознал о моём приезде и не соизволил явиться сам – дела уж очень плохи.

Туфли для бега не годились, я торопилась как могла, даже немного испугалась, вдруг никакую красоту не пощадят. Открыла калитку, вышла за территорию и обернулась, закрывая. «Костюм» следовал за мной. «Ничего не за мной, – шагая к такси, пыталась себя успокоить. – Просто выходит человек. У него дел других нет, что ли?»

Тут я чертыхнулась, потому что понимала: дело у него здесь одно – это я. И когда меня окликнули, совсем не удивилась, только радость по этому поводу не высказала.

– Ева Александровна? – вновь раздалось за спиной, затем последовал скрип калитки, лёгкий топот. Не люблю, когда бегут позади, на нервы действует, да и смысл притворяться пропал. Я резко обернулась, вцепившись в сумочку. – Напугал? – мужчина улыбнулся, а я нет. Наверное, раньше это срабатывало, он едва заметно огорчился.

По правде говоря, я тоже частенько этим пользуюсь. Улыбнёшься, и люди непременно стремятся улыбнуться в ответ.

– Нам бы побеседовать, Ева Александровна.

Он опять растянул губы, сунул руки в карманы брюк и покачнулся с пятки на носок. Нет, его уверенность не пострадала, теперь я огорчилась. К тому же улыбка ему определённо шла, что тоже вызвало досаду. Кому-то просто следовало потрахаться.

– Что же вы молчите?

– А что вы хотите услышать? – наконец подала я голос.

– Не доставил ли я вам неудобств, к примеру.

– А если доставили?

– Искренне перед вами извинюсь.

«Извинениями сыт не будешь», – подумалось мне, и я повторно чертыхнулась. Не хватало ещё покраснеть. Разозлившись на себя, нахмурилась, а досталось мужчине, но излишне строгий взгляд он спокойно пережил.

«Нет, такой прислуживать не станет. И если он не от Рокотова, то чего от меня нужно? Я что, кому-то ещё насолила перед отъездом?»

– Вам чего надо? – не стала я ходить вокруг да около. Он округлил глаза, будто обвинили в чём-то.

– Говорю же: побеседовать.

– А у меня спросить не желаете, хочу ли я беседовать?

– Полагаю, не хотите.

– Верно полагаете, – кивнула я. – Мне-то это зачем?

А потом, не дожидаясь ответа, отправилась своей дорогой. Шла шустро, но недостаточно. Мужчина, конечно, меня догнал, ловко подхватив под локоть.

– Ева Александровна, пользу можно найти во всём. Хотите, кофе выпьем?

– Ещё чего? А перепихнуться вам, случайно, не надо? И кофе я не пью.

– Да погодите же. Не дёргайтесь. Куда вы так бежите?.. А перепихнуться можем.

– А вы, оказывается, хам.

– Совсем нет. Просто отказать не могу, когда дама предлагает.

Мужчина рассмеялся, я попыталась избавиться от него, перейти дорогу, но и тут постигла неудача. Вцепился, точно зверь в добычу. При других обстоятельствах я, возможно, ощутила бы радость: мужик почти на голову свалился, да ещё какой. Но было не до всплеска сексуальных фантазий. Прижимал он меня к себе не как потенциальный любовник, а как человек с претензиями на что-то.