– Слышу. Ещё и Глебушкой называет… Кровопийца.
Топот и мужские голоса по ту сторону намекали на обратное. Никто не торопился прекращать дурдом.
– Глеб! – заорала я. – Немедленно отгони их!
– Отойди ты, дура! – склонившись, рявкнул он. – Кого мне отгонять? Я их не посылал!
Оскорблённая я отошла. В жизни теперь первая не обниму.
– Я тебя ненавижу!
– И я тебя, дорогая.
Пиджак он намотал на кулак, разбил окно. Осколки смёл вниз, но часть осталась. Чертыхнувшись и недобро поглядывая на меня, ему пришлось окончательно пожертвовать пиджаком. Он расстелил его и полез наверх. Вернее, подтянулся, причём сделал это очень легко, за что мне захотелось дать ему пинка.
– Давай сюда, – наконец скомандовал мне.
Я полезла на стол, но с той стороны, где нет осколков, то есть слева. Это ему тоже не понравилось.
– Вообще-то я босиком, если ты не заметил.
– Бесите меня.
Он опустился на колени, похлопал себя по плечам.
– Садись.
– Ещё чего? – возмутилась я, вспомнив, что без платья. – Не сяду я на тебя.
– Садись, говорю! Бестолочь, упрямая!
– Не сяду!
– Глеб, – позвал из-за двери Вадим. Мы переглянулись. – Ну что за цирк? Дай нам поговорить с девчонкой. Не тронем, обещаю. Мне бы потолковать глаза в глаза, убедиться, что не лжёт. Только и всего… А? Как тебе предложение? Мы довольны, вы довольны. А за пальбу прости, Алексей малость разнервничался. Разойдёмся с миром?
– Он врёт, – покусывая ногти, шепнула я. – Мы уже говорили. Я всё рассказала. Ему ни в чём не нужно убеждаться. Ничего у меня нет.
– А то без тебя не догадался, – скривил рожу бывший. – Вадя, ответ ты знаешь. Так что пошли вы… Это тоже знаешь куда.
– Дорога у нас одна. А ты воду мутишь. Козни какие-то планируешь. Нормально же уживались.
– Ага, порассказывай. Дурак я, что ли. Уламывает как бабу, – вздохнул Глеб, повернувшись ко мне. – Ты полезешь? Или с ними пойдёшь болтать? Я им без надобности. Сейчас прибудет подмога и станет весело.
Я хотела съязвить по поводу «уламывает как бабу», но не рискнула. Кивнув, забралась к нему на плечи.
– А почему ты без платья? – невинно поинтересовался он.
Господи… Мог бы промолчать. Ну почему не промолчал?
– А ты у Алёши спроси, – кашлянув, ответила я. – Алёша тебе расскажет. Лапал меня, бессовестный.
Вадим что-то говорил за дверью, но мы его не слушали. По крайней мере, я точно. Мне хотелось пожаловаться. Глеб придерживал меня за бёдра, поэтому я решила, что тот тоже не слушает. Вот поцеловал бы меня сейчас. Куда угодно.
– А я уже спросил, – вместо поцелуя и сочувствия заявил Рокотов. И заявил весело. – Алёша говорит: ты сама разделась с превеликим удовольствием. Это правда?
Закончил он уже иным тоном, то есть весёлость была ненастоящей, но я всё равно оскорбилась.
– Тебе лишь бы унизить меня.
– А вот это точно неправда. Так расскажешь поподробнее?
– Знаешь, кто ты?
– Знаю, – усмехнулся он. – Свинья и мерзавец.
Помогая выбраться, Глеб толкал меня в проём. Я убедила себя забыть на время, что задница – это какое-то особое место. Это та же рука или нога… Вот. И ничего такого, что его ладони на мне. И бельё совсем не прозрачное. В общем, я терпела и кряхтела, выбираясь.
Высунув голову в проулок, увидела какую-то тень, упаси господи рассматривать. Испугавшись получить по мозгам или дырку во лбу, я тут же полезла обратно.
– Что ты творишь? – недоумевал Глеб, пытаясь вновь усадить меня на плечи.
– Там кто-то есть, – шептала я.
– Кто? Прохожий?
– Откуда мне знать? Сам лезь и смотри.
Глеб посмотрел.
– Нет там никого, – потом спрыгнул на стол. Да так, что тот чуть не сломался. – Давай уже садись.
– А эти почему притихли? – спросила я, выбираясь наружу. От страха просто хотелось поболтать. Ещё, конечно, повторно о руках его не думать, которые странно поддерживали меня за ягодицы, сжимая их. – А если Вадим выбежит? Если они все выбегут? – Эта мысль настолько испугала, что я снова попыталась вернуться, но Глеб не позволил.
– Лезь уже, прошу тебя, – простонал он. – Никак они не выйдут, я запер выход.
– А как ты запер?
– Уметь надо. Давай уже.
Он вновь подтолкнул меня, и я наконец выбралась. Разумеется, он выбрался шустрее.
– Идём, – отряхнулся и взял меня за руку.
Я посмотрела на свои босые ноги.
– А туфли?
Его лицо предпочту не вспоминать в эту секунду. Одна туфля нашлась у входа в дом. Вторая, судя по всему, осталась внутри. Глеб развёл руками, я взяла её, прижала к груди, прощаясь, и перебросила через кирпичную стену с глаз долой. То, что там бизнес-центр вспомнила поздно, а у стены, видимо, располагалась парковка, потому как запищала сигнализация.
– Ей-богу, тебя когда-нибудь убьют, – сказал Глеб. На что я пожала плечами, горюя об утрате любимых туфель.
Потом он вновь взял меня за руку, а я даже не противилась. Поправила плащ и потрусила чуть отставая.
Главное, чтобы он не захотел всерьёз разделаться со мной.
Глава 10
Помня о подмоге, в проулке мы не задержались. Пока я топталась позади Глеба, боясь высунуть голову, он выглянул из-за угла дома, осмотрел улицу, после чего спешно потянул меня за собой. Неподалёку к тротуару был приткнут беленький «Ленд Ровер», к нему мы и направились.
– Большая машинка, – сказала я. – Твоя?
– Ага, – кивнул он, распахивая мне дверцу, но я не торопилась устраиваться. Стояла и мялась, размышляя, можно ли доверять ему настолько.
– А где же «БМВ»?
– На свалке.
– В каком смысле?
– В прямом. Он бабахнул, – сообщил Глеб как ни в чём не бывало, точно спустило колесо.
– В каком смысле? – опять не поняла я.
– Да в прямом. На воздух взлетел.
– А ты?
– А что я? Я перед тобой, представляешь? Не твоими ли молитвами?
– Вряд ли, – кашлянув, ответила я. – Я на третьем слове спотыкаюсь. А почему «Ленд Ровер» белый?
Глеб пожал плечами:
– Просто захотелось.
– Правда? Мне тоже всегда хотелось.
– Точно, что ли? А я и забыл.
– Ага, хотелось. Одна беда – прав нет.
Я умолкла и отвела взгляд. Какая нелепость спросить: «А ты?» Ужас! Ничего умнее брякнуть не могла? Глеб понаблюдал за мной и задал вполне разумный вопрос:
– Ты сегодня сядешь или до завтра подождёшь? А может вообще ножками потопаешь?
– Может, и потопаю. Не знаю.
– Тогда решай быстрее. Мы торопимся.
– Мы?
– А кто?
– Ну да… Мы, – согласно кивнула я, радуясь такому обозначению.
«Свадьба, дети… Ещё бы дом у моря… Господи! Нельзя его жалеть и чувства возрождать не стоит. Я уеду, а он останется здесь».
Я робко подняла взгляд, держась за пояс плаща. Нужно перечислить все Рокотовские недостатки и тогда полегчает. «Бабник», – напомнила себе главнейший минус. И как камень с души. Не так уж он хорош. Сразу сомнения в его благородстве появились.
Вот я сяду, а он если не укокошит по-тихому, то побьёт. Подлечит задетое самолюбие. Что я, мужчин не знаю? Ищи-свищи потом меня или синяки залечивай. А оно мне надо?
– Ну что опять? – вздохнул Глеб, глядя мне в глаза. Вид был малость страдальческий, на лбу не хватало надписи «заколебали», но я не поверила.
– Ничего, – пожала плечами, – ухо болит.
– Оно тебе сесть мешает?
– Нет, не мешает.
– Тогда что?! – возвысил он голос.
– А почему ты кричишь? – возмутилась я и не успела должным образом отреагировать на его выпад. А Глеб взял меня за грудки, встряхнул:
– Почему кричу? Лучше не беси! И мозг выносить мне не надо. Если помощь не требуется, так и скажи. И шуруй в таком случае пешком. – Отпихнув меня, дверь он захлопнул. – Иди! Что ты стоишь? Нянчиться с тобой я не намерен!
– Так я и знала, – поправив плащ, всплеснула я руками.
– Что ты знала?!
– Что ты не мужик! Так и норовишь пустить в ход кулаки.
Рокотов двинулся на меня, причём решительно, а я, поняв всю глупость (нельзя было называть его не мужиком), отскочила и, не прощаясь, заторопилась вдоль улицы, пока действительно не поколотил.