Шайль отрешенно хмыкает. Поднимается.

— До свидания, мэр.

— Удачи, детектив. Автомобиль будет ждать вас с подругой у ворот в О-2. Надеюсь на твое благоразумие.

Девушка выходит молча. Дверь закрывается с приятным щелчком. Мэйсер стоит в коридоре и курит.

— Значит, решила жить в безумном мире, где ты крутая?

— Вроде того… Дашь покурить?

— Ого, вот это просьба! Ну, такую героиню грех куревом не угостить. Держи.

Пачка «Забастовки» раскрывается, и Шайль чувствует в пальцах реальную сигарету.

— Ты призрак? — тихо спрашивает, прикуривая.

— Не-а. Просто воспоминание, которое сводит тебя с ума.

— Мы даже не встречались… Мы просто коллеги. Что за херьня? Почему ты меня преследуешь?

— Ты носишь мою куртку, а ведь «мы не встречались». Только не говори, что тебе просто нравятся инициалы на спине. Не поверю.

— Тц. Не в этом дело, — Шайль косится в сторону от Мэйсера.

Там сидит боблин Кузнецов и шепчет:

— Я не хочу на войну… не хочу… не хочу… там не за что воевать… легче руку сломать… Мэйсер, сломайте мне руку, друг!

— Я бы сломал, но я гребаный призрак, — отзывается следователь, выдыхая облачко дыма. — Так что как-нибудь сами, коллега.

— А он, — кивает Шайль, — тоже детективом был? Я его не помню.

— Честно? Я вообще без понятия, почему ты видишь этого боблина. Вроде как он мой друг.

— Ясно. Хороший у тебя друг.

— Жаловаться не могу, мы с ним неплохо ладим, — Мэйсер кидает окурок на ковер и топчет его ботинком. — Лучше, чем с тобой.

— Почему?

— Не знаю. Так уж сложилось, что у нас не сложилось.

— А ты бы хотел, чтобы все было иначе?

Мэйсер засовывает руки в карманы куртки. Пожимает плечами.

— Ладно, — Шайль кивает. — Забудь.

— Мне нечего помнить, башка совсем пустая, — человек идет к боблину, постукивая по виску, и бросает напоследок. — Это наша последняя встреча, дальше ты сама. И не пей больше дрянь, она плохо влияет на мозги.

Шайль рассмеялась. Нервно, с натяжкой, зажмурившись. Ударила затылком о стену. Открыла глаза.

Куртка, на спине которой только две буквы, — «Ф.М.», — мелькнула в последний раз. Затем растворилась прямо в стене. Скоро причитания боблина стихли. Как и вялые ответы человека.

Девушка касается воротника. Иногда ей кажется, что на нем все еще запах ее единственного друга. Утраченного, почти забытого. Но вряд ли это что-то меняет.

— Ладно, это все херьня. Надо заканчивать и идти в отпуск. Я уже не выдерживаю.

Шайль бредет по коридору, засунув руки в карманы куртки. Куртки, на спине которой только две буквы…

Автомобиль рассекал ночной воздух О-2. В кабине было тихо. Надин дремала на плече Шайль, пока та наблюдала за проплывающими видами улиц. Водитель не говорил ни слова.

Шайль, кажется, впервые летит. Автомобиль шустро преодолевает дорогу, не встречая никаких препятствий. Семь метров над землей — этого достаточно, чтобы избежать любой опасности.

Детектив чувствует себя странно. Взгляд почти не цепляется ни за одно из мертвых зданий, лишь сухо констатируя разницу между домами. У Шайль на сердце так тяжело, что она готова провалиться куда-то вниз. Разбиться о дорогу под автомобилем, отдаться тишине О-2.

— Скоро будем на месте.

Голос водителя вытягивает Шайль из задумчивости. Девушка будит подругу. Подтягивает по сидению рюкзак, значительно полегчавший после того, как из него достали остатки патронов. Поправляет кобуру со своим «Левиафаном». Мэр приказал, чтобы Шайль получила несколько обойм. Этого хватит на ближайшее время. Хотя детектив не отказалась бы от своего трехгранного клинка. «Союз» так и не успели починить после схватки с ёрком.

— Что такое? — Надин потирает глаза, моргает несколько раз, сбрасывая остатки теплой дремы. — Ты в порядке? Ни слова еще не сказала…

— Наедине скажу.

Шайль не знает водителя, не знает, можно ли рассказывать подруге все то, что узнала. Когда они встретились у отеля, Надин расстроенно попивала кофе из стаканчика. Черный, без молока и без сахара. Шайль не особо хотела пробовать, но девчонка настояла, сказав, что «это самый удивительный кофе».

На вкус был обычным. Для Шайль все стало таким. О-1 потерял свой блеск, завораживающая поездка в автомобиле не удивляла, а грядущие перемены в жизни не вызывали ничего, кроме удручающего принятия.

Автомобиль понемногу набирал высоту. Транспорт поднимался из котлована О-2, чтобы в итоге замереть недалеко от того места, где Шайль еще недавно стояла на перилах, глядя на великолепный вид.

— Выходите.

Шайль доводит ручку до щелчка, со скрипом толкает ее в сторону. Дверь отъезжает неохотно, замирает, оставляя в кабине автомобиля широкий проход. Перед землей — полметра пустоты, ведущей далеко вниз, к улицам О-2. Перехватить рюкзак поудобнее и… прыгнуть. Шайль перелетает через маленькую пропасть, приземляясь на шероховатый тротуар. Оборачивается, глядя на Надин.

Девчонка без сомнений прыгает следом. Водитель тянет руку, закрывая за пассажирами дверь. В следующие вдохи автомобиль ныряет куда-то вниз, превращаясь в одну из многих крупиц темноты. Шайль и Надин остаются наедине. Но говорить не торопятся.

Нельзя не признать: что-то в этом есть. Ночной город, абсолютно тихий. Луна в небе, висящая всегда на одном месте, недалеко от солнца — темного шара, еще недавно светившего самым ярким и теплым фонарем.

Проходят мгновения. Шайль помнит, как текла струйка песка в часах мэра. Ей кажется, что десятки желтоватых крупиц все еще падают вниз, отмеряя время.

Ярко-красные кроссовки оказываются на перилах. Шайль почти не балансирует, отрешенно глядя на О-2 внизу перед ней. Несколько дней назад… Прошло так мало времени, но все ощутимо поменялось.

— Ну так что? — Надин подходит к перилам и опускает на них локти. — Что нового?

— Много чего. Я договорилась с мэром, Гэни сможет занять пост, — Шайль медленно опускается на корточки, стараясь не упасть.

Усаживается на перила, свешивает ноги над пропастью.

— Это ведь хорошо? — Надин бросает взгляд на подругу и понимает: не хорошо. — Что-то еще?..

— Меня отправят на войну.

Девчонка… молчит? Нет, это не совсем так. Она выдыхает, и выдох этот весомее любых слов. Разговор тут же приобретает странные тона. Наполняется странными эмоциями.

— Когда? — все-таки спрашивает Надин.

— Через месяц, — Шайль натянуто улыбается, не в силах разобраться в эмоциях. — Наверное, ты скажешь, что мне там самое место.

— Не скажу. Я хочу, чтобы твое место было рядом со мной. В этом городе. Ты ведь детектив. Его защитница…

«Детектив» кивает. Пожимает плечами.

— Я стольких убила, что я скорее преступник, чем полицейский. Мэр ясно дал понять.

— Но ты вершила правосудие. Нет?

— Когда это ты стала защищать милитаристов?

— Когда поняла, что ты гораздо лучше, чем пытаешься показать.

— Ха. Ну да, конечно, — Шайль достает из кобуры револьвер. Отстраненно смотрит на поцарапанный местами ствол «Левиафана». — Значит, буду спасать не Освобождение, а Всемирье. Так даже круче.

— Ага. Еще скажи, что ты димонам головы поотрываешь, как тому волколюду.

— Круто выглядело?

— Жутко. Неправдоподобно. Я даже не думала, что когда-нибудь увижу чужой хребет, — Надин все же улыбается. — До одури круто.

— Кажется, моя спина не выдержит такой трюк еще раз, — смеется Шайль, разминая поясницу. — Но с димонами надо будет попробовать. Вдруг тоже сработает, ха.

— Не сработает. Они ведь огромные. Говорят, самый маленький — метра три в высоту. Как ты себе все это представляешь?

— У мэра надо спрашивать. Я вообще не думаю, что от меня будет толк на войне, — Шайль взводит курок и расслабляет его.

Механические щелчки идут друг за другом.