Аннотация:

Можно жить сорок лет и не увидеть певчую птицу. Можно жить сорок лет и не вызвать улыбку. Можно жить сорок лет и не узнать соседа. Но эта история не об этом. Эта история о том, как за восемь дней стать легендой и потерять все, кроме…

Мир:

Он плоский, как идея этой книги. В нем есть солнце и луна, и они всегда на месте; а небо тверже стали.

Автор:

Устала пытаться понять, в каком жанре пишет.

Текст:

Почти наверняка содержит опечатки, ошибки и шероховатости в незначительном количестве.

Читатель:

Награждается улыбкой, певчей птицей и тихим соседом.

Приятного чтения!

Она протягивает руку вперед — а там лишь небо. Твердое, непрозрачное и холодное. Это привычно.

Массивная кружка с рисунком волчьей лапы и подписью «Собачка, гав!» поднимается к тонким губам. Они обхватывают ободок, оставляя крошечный зазор: достаточно, чтобы кофе слабой струйкой скользнул в рот. Кружка опускается на перила балкончика, тоскливо стукнув дном по дереву. Уютно.

Девушка с короткими белыми волосами. В ее досье написано, что окрас «серебристый». Нет, он белый. Но бюрократы не видели разницу. Поэтому записали так, как записали. Малость раздражающе.

Ее зовут Шайль. Она предпочитает выбривать левый висок и зачесывать волосы направо. Белые, колючие, жесткие — пряди похожи на лезвия. Длиной едва до шеи. Ничуть не прикрытое волосами левое ухо украшено серебряной сережкой в форме ромба. Явная бунтарка.

Все же, хоть и бунтарка — но неба касается. И пьет кофе, глядя на чистую лазурь в упор. Квартирка в убогом городе людского мира. Квартирка на самом краю этого безумного мира. Окна выходят на улицу, грязную и вонючую; а вот балкон — на небо. Оно идет от земли перед домом и поднимается вверх, куполом заворачиваясь далеко-далеко. До другого конца мира. Красивое, твердое, холодное небо. Завораживает.

Тонкие брови Шайль нахмурены. Они почти незаметны на ее лице из-за того самого «серебристого» окраса. Но вот красноречивая морщинка над переносицей подсказывает, что девушка чем-то недовольна. Делает глоток кофе, после чего вдруг улыбается. По-звериному скалит зубы, слишком острые, чтобы быть похожими на человеческие. Слишком жуткие…

Длинный палец с коротким черным маникюром утыкается в небо. Шайль собирается что-то сказать безразличному куполу, но не решается нарушить тишину. Вздыхает. Достает из кармана штанов пачку сигарет. Штаны замечательные, военная модель, ткань слишком плотная, чтобы ее было сложно очистить. А вот сигареты — паршивые. Самые дешевые. Самые вонючие. «Забастовка».

Шайль чиркает зажигалкой. Небольшой кристалл, обрамленный в металлический корпус, охотно отдает огонь. Задумчивая затяжка. Дым полупрозрачным облаком ударяется в небо. Шайль вдруг что-то вспоминает…

Время. Забыла посмотреть на время. Резко оборачивается, чуть не сбросив кружку с перил: она обязательно упала бы, не будь балкончик выстроен вплотную к небу. Так что керамика звонко бряцает, упираясь в голубую твердь.

— Джуд! — рявкнула Шайль. — Который час, а?

Из глубины двухкомнатной квартирки некоторое время не доносилось ни звука. Девушка нетерпеливо щелкала пальцами.

— Первая доля дня прошла! — кричат в ответ.

Голос явно мужской. Но это не так важно. Важнее то, что Шайль опаздывает. Выругавшись, девушка несется в квартиру. Тут же возвращается, хватается за чашку и делает несколько больших глотков. Горьких, оставляющих неприятный вкус на языке. Остаток кофе с шипением принимает в себя недокуренную сигарету.

Шайль торопливо заскакивает в квартиру. Свободной рукой хватает куртку со спинки стула и, отставив чашку на стол, надевает. Порывисто подтягивает кобуру. В ней тяжелым грузом покоится револьвер «Левиафан М-3». Неуклюже застегивая ремешки кобуры прямо поверх куртки, Шайль озирается: она точно помнит, что удостоверение детектива не в кармане.

— Значок не видел?! — кричит, замирая ненадолго.

— Какой значок? — сонно отзываются в ответ.

— Матери твоей значок, — шипит девушка, взъерошивая волосы.

Может, под бумагами? Нет. Под нарядными штанами, испорченными когда-то брызнувшей кровью? Нет. Шайль торопилась, и от этого поиск значка становился хаотичным, непродуктивным. Девушка успела это понять до того, как захотелось ударить кулаком по ближайшей поверхности. Встала на месте. Вдох и выдох. Клацнув клыками, дернула ящик стола. Несколько ручек тоскливо выкатились из глубин, замерев у кожаной книжечки. Удостоверение детектива. В него же вделан металлический значок агентства «Заря». То, что надо.

Шайль подбирает с пола ножны с трехгранным мечом «Союз». Цепляет к поясу. Бросается в коридор. Там ее ждут любимые полусапожки: они могли бы считаться приличными, если бы не оббитые металлом носки. Теперь некогда красивая обувь вызывает разве что опаску и бесконечную усталость ног Шайль. Но результат того стоит.

— Я пошла! — кричит перед самой дверью.

— Не забудь про концерт, — отзывается Джуд, выглядывая из ванной и наконец-то являя заспанное лицо.

Обычный человек, серые глаза, длинная прическа до плеч, которую прямо сейчас пытаются уложить во что-то по-рокерски крутое. Глядя на него, сложно однозначно сказать, почему они с Шайль вместе. Но никто и не спрашивает.

— Концерт, огонь!

Дверь с хлопком закрывается. Девушка торопливо гремит подошвами по ступенькам подъезда. Лифт в их доме ставить даже не собираются: какой смысл, если всего четыре этажа? Впрочем, так могли бы подумать жители нижних. Шайль же, живущая на четвертом, явно не в восторге. Ругань звонко отскакивает от стен, смешиваясь с топотом утяжеленных полусапожек. Расстегнутая куртка черными крыльями распахивается за спиной Шайль, кобура неприятно бьется в ребра.

Подъезд решили наконец-то проветрить, и поэтому девушка беспрепятственно выскакивает под яркое солнце. Словно вестник смерти она оказывается перед старушками, заставляя их испуганно вскрикнуть. Шайль на ходу извиняется, в спешке уносясь в глубины грязных улиц. Фуникулер скоро отбывает.

***

Сегодня Шайль не видит знакомое лицо. Обычно девушка едет на работу в одно время с непомерно толстым мужчиной, который вечно отирает лицо желтушным платком. Но не в этот день.

Запыхавшаяся и вспотевшая девушка усаживается на свободное место, размашисто закидывая ногу на ногу. Металлический носок упирается в стенку салона фуникулера, а зеленые глаза без особого интереса изучают происходящее за окном. Город Освобождение, один из многих городов на отшибе людского мира. Достаточно нищий, но Шайль это не заботит: она привыкла к грязным улицам, удручающе серым многоэтажным домам и разношерстному населению. В конце концов, это единственный город людского мира, который девушка видела.

Кристалл с тихим треском выпустил огонек, поджигая сигарету. Девушка устраивается поудобнее, затягиваясь куревом. Пусть во рту пересохло от крепкого кофе и пробежки под солнцем, сейчас хотелось дать легким дозу дыма. Впереди рабочий день, и вряд ли он будет достаточно разгруженным, чтобы устроить себе полноценный перекур.

— Эй, милка, курить здесь нельзя, — доносится грубый голос со стороны.

Шайль смотрит на подошедшего. Волколюд. Это заметно по клыкастой пасти на человекоподобном лице. Да и мышцы, нагло оголенные майкой в обтяжку, тоже намекают. Мало кто из людей может похвастаться такой фигурой. Парень возвышается над девушкой, глядя с неприязнью.

— Ага, нельзя, — отзывается Шайль. — Хороший песик, знаешь законы.

Отворачивается, продолжая курить. Сегодня должен быть хороший день. Птица пролетает за окном фуникулера, напоминая, что крылья быстрее механизмов, пусть и магических.