Шайль работала. Боевая подготовка, сражения не на жизнь, а на смерть. Можно быть хоть десять раз безмордым, но это не повлияет на силу. Даже уставшая Шайль все равно внушает уважение и вызывает восхищение, граничащее с подобострастием. И Гэни поддался.

— Босс, я пойду, — Рерол отступает от плеча мальчишки. — Нужно молодняк контролировать, вдруг что случится.

— Ага, иди, — мальчишка явно не против. — К чему ты клонишь, Шайль?

— Откуда ты знаешь мое имя? — улыбается девушка, слыша, как за спиной закрывается дверь. — Я не представлялась.

— Информаторы, — Гэни позволяет себе горделивую усмешку. — Хоть и немного, но ты наследила в О-3.

— Понятно, — девушка зевает, почти не прикрывая ладонью рот.

Клыки блестят в свете кристаллов. Гэни ерзает на стуле.

— Ну так что?

— Мне нужно, чтобы вы потеряли нейтралитет. Когда другие общины пойдут на штурм, хватит одного удара в спину, чтобы все это прекратилось.

— В смысле? — щенок словно проснулся. Удивленно моргнул, пытаясь осознать то, что предлагает Шайль. — Ты хочешь, чтобы мы запачкались?

— Скромная цена в обмен на власть и спасение Освобождения.

— Я ведь говорил, что мы не заинтересованы в кровавой власти. Мы бережем свою человечность, и это важнее политики, важнее города. Как только Освобождение рухнет, нам ничто не помешает переехать.

— Куда? — с невинным любопытством спрашивает Шайль. — В каком городе Всемирья примут волколюдов? Одно дело, если переедет несколько волков. Но общину даже в несколько сотен клыков никто не пропустит.

— Дикие земли. Нам не нужен город, чтобы хранить человечность, — Гэни звучит неуверенно, и детектив цепляется за это.

— А что об этом думают члены общины? Захотят ли они жить отшельниками? Нет, не захотят. Им легче будет переметнуться к тем же «свободным волкам», которые захватят Освобождение, и умереть под обстрелом. Или, допустим, дождаться возвращения человеческой власти и продолжить жить под контролем.

— Не знаю, — честно признается Гэни. — Но они точно не захотят убивать сородичей.

— Почему? Не они ли прибивали к столбам нарушителей? — Шайль достает последнюю сигарету и закуривает. — Нет, Гэни. Они захотят. Потому что по итогу получат что-то. Это будет не только торжество идеалов, не только наказание. Это будет шанс получить новое Освобождение.

— Каким образом?

Гэни-Гэни. Шайль уже устает от твоей расслабленности. Как можно быть лидером, если не способен увидеть пользу тех или иных решений? Девушка успевает подумать, что лучше бы Рерол встал во главе, и продолжает говорить:

— Представь! — детектив наклоняется, упираясь локтями в столешницу. — Взбунтовавшиеся волколюды штурмуют О-1. Хоть как укрепляй район, от такого не защитишься. Мэр знает об этом. И вдруг, в разгар штурма, когда люди уже начинают проигрывать, появляются другие волколюды. Не кровожадные твари, захотевшие уничтожить власть. Спасители. Штурм захлебывается, люди и волки объединяются, мэр Совински писается от счастья и рождается новое Освобождение. Населенное волко-людьми.

— Думаешь, что полиция не справится? — Гэни с сомнением качает головой. — Насколько я знаю, все силы сейчас стянуты к О-1. Не только люди, но и волколюды служат в полиции. Ты тому пример. Еще есть бромпиры, среди которых и сильные маги.

— Ага. И вся эта орава придурков не защитится даже от пары сотен зверей. Я по пути сюда наткнулась уже на четверых красавчиков. Меня чуть не прикончили, хотя я с пушкой.

Шайль касается опустевшей кобуры. Гэни вдруг понимает, откуда на ее лице кровавые разводы.

— Ты их съела? — тихо спрашивает босс «ВолкоЛЮДЕЙ».

Настал решающий момент. Сейчас или никогда. Шайль вздыхает, откидывается на спинку стула, затягивается сигаретой. Это занимает несколько вдохов, за которые в голове девушки проскакивает несколько сценариев. Как только облачко дыма рассеялось, сорвавшись с губ детектива, слова были готовы:

— Думаешь, мне это нравится? Думаешь, я рада, что Освобождение сошло с ума? Впереди нас всех ждет именно такая жизнь: жри или умри. А потом придет армия, и начнется новая война. В ходе которой закон сильного станет единственным. Как долго продержится ваша община? Неделю? Две? В конце концов останется только десяток самых стойких «пацифистов». Это угнетает, Гэни. Ты рискуешь всем, что имеешь, пытаясь остаться в стороне.

Мальчишка думает. Его взгляд все еще скользит по Шайль, но мысли теперь где-то далеко.

— Значит так, — Гэни хмурится, и голос его звенит ударом стали о сталь. — Я не могу вести дела с такой как ты…

***

Шайль злится. Дверца шкафа с протестующим треском срывается с петель, тут же улетая куда-то во мрак. Девушка с руганью замахивается ногой, вбивая пятку в стул. Крепкий удар заставляет ножки треснуть.

— Конечно! — рычит Шайль. — О да! Что же еще?!

Безмолвный труп сидит под стеной, уставившись стеклянными глазами на вакханалию. Девушка с размаху вонзает пальцы в обивку дивана, срывая ее. Мягкий наполнитель неохотно отдирается от пружин. Еще одно матерное слово — Шайль хватает спинку стула и с размаху разрушает его ударом об пол.

— Урод, тьфу, — девушка утирает губы от слюны, выдыхает.

Боль понемногу возвращается, нужно снова выпить дурь. «Нитро» вливается в этот раз гораздо легче. Шайль вздрагивает, морщится, закупоривает бутылку и пихает обратно в карман. Подходит к мертвецу и опускается перед ним на корточки.

— Ты ж, скотина, не мог ничего умнее придумать, да? — рычит, пошлепывая по холодной щеке. — Зачем иначе? Ты ж все равно покойник, да?!

С усталым вздохом опустившись на пол, Шайль вытягивает ноги и поднимает взгляд к потолку. Причина случившегося, стоит полагать, весьма понятна. Взаправду! Как же перед самоубийством не уничтожить все свои пожитки? Долой их, в топку! А то вдруг кто-то ворвется в квартиру и наварится на имуществе покойника?

Больше всего Шайль злит не то, что самоубийца разбил все банки с закаткой и залил продукты водой. Ее злит то, что все запасенные сигареты растоптаны, раздавлены, разрушены.

Отдышавшись, девушка поднимается на ноги. Разминает плечи на ходу, пока бредет к выбитой входной двери. Это последняя квартира, в которую было возможно вломиться из подъезда. Можно рискнуть и попрыгать от балкона к балкону, но у Шайль не то состояние. Ей нужны сигареты, а не перелом костей от падения с высоты.

Да, девушка мародерит. Почему? Потому что стрельнуть сигареты не у кого, а ларьки уже разграблены. Кем — сложно сказать. Возможно, виноваты люди. А может, это волколюды развлекались.

Мародерство, оказывается, вовсе не такое простое дело, как может показаться. В нищем О-3, во всяком случае. У многих людей банально нет никаких запасов. Только рубли, растыканные по полочкам в квартирах. Но деньги не имеют ценности. Так же как и безделушки, которыми люди украшают свои немощные тела. Для Шайль важны только сигареты, но в некоторых квартирах никто не курил, а в других — уже ничего не осталось. И только в этой неудачник-самоубийца додумался похерить все, что имел. А потом пустил себе заряд дроби в голову: короткоствольный однозарядный дробовик остался лежать в дряблой руке. Шайль могла бы прихватить его, но эта пушка не просто так называлась «Домовым». Это оружие для самозащиты в квартирных условиях. Дробь мелкая, стреляет кучно, но недалеко. Хорошо, если застал на своей кухне воришку. Плохо, если бегаешь по улицам умирающего города, воюя с такими же мародерами и бандитами-волколюдами.

Шайль осторожно прикрывает за собой дверь, словно извиняясь перед ней за насилие: в районе замка доски расколоты на щепки мощными ударами ноги.

— А ну-ц!

По подъезду проносится гулкое эхо. Его начало лежит за спиной Шайль. Учитывая, что девушка ничего не услышала раньше, ее поджидали некоторое время, боясь шелохнуться.