— Тебе откуда знать?

— А ты подумай. Что, один только твой придурошный некромант приперся в орден, чтобы мстить? — Козодой повернулся боком и прищурил глаза, отчего изгиб на клюве стал напоминать злобную улыбку.

— Сам ты придурошный! — Козодой едва увернулся от пинка, которым обиделся на него Инсолье. — Хватит болтать со всякой нечистью. Жена, почему опять без плаща? Вон, на вершинах еще снег! Садись давай на свинью, и поехали.

— Только вот у меня, в отличие от него, мозгов и опыта поболее. — Увернувшись, козодой взлетел на ветку (и несколько выдранных из хвоста перьев ему в этом ничуть не помешали. Жулик!), оттуда перепорхнул на рог Хрюши, где и устроился. — Вот и решил не уничтожать, а возглавлять. Самая великая месть. Слышала, наверное, поговорку: хочешь отомстить врагу — воспитай его сына. А я почти весь орден сыновей воспитал!

— Не очень хорошо воспитал. Мстить тоже надо с умом, а не кому попало по чему долетело, — заметила я, чувствуя, как Хрюша подо мной постепенно разогревается, изображая самоходную печку. Как он это делает — для всех загадка. Но как только Инсолье на него набухтел за низкую температуру тела, мол, хозяйку отморозит, так тот принялся косплеить обогреватель.

— Ну так то лишь первая попытка. Орденцев много, еще попробуем.

— Отговорки для слабаков. — Я спрятала улыбку, покосившись на хмурого мужа. Он упихивал в переметные сумки сложенную палатку.

— Это ты некроманту говори. Даже до середины плана толком не доколупал на своих двоих. — Козодой смешно извернулся и почесал клюв лапой.

— У моего мужа как раз все получилось. Кого хотел, того достал. И спалил.

— Если бы не я, его бы разоблачили еще в учебке, — самодовольно выдал Филипп. — И спалить он бы смог только пару метров в диаметре. То бишь… лишь себя.

— Это не имеет значения. Ты просто послужил удобным элементом рельефа. Для маскировки. На пути к цели.

На это козодой, выпучивший один глаз от возмущения, не нашелся что ответить. Зато где-то впереди на своем битюге рассмеялся Паоло. А сзади уже давно тихо ржал Инсолье. Ему явно нравилось, как я обозвала главного хитреца всего ордена элементом рельефа.

— Неблагодарные отпрыски! Одного всю учебу прикрывал, двух почти на руках вырастил, с ложечки кормил, пеленки стирал! Да что далеко ходить, вас не поймали в этом лесу, лишь благодаря моим стараниям. А то давно б уже болтались в петле. Бездыханные. И как вы мне за это платите! Перья из хвоста выдираете! Пинаете и палки кидаете!

— Если бы я не знала, какая ты сволочь, даже поверила бы в искренность твоего кудахтанья.

— Ну и ладно, — бросил кривляться пернатый гад. — Давай серьезно. Чего ты хочешь? Не просто так пригласила меня задержаться в этом тщедушном птичьем тельце и действовать вам на нервы.

— В идеале? Тебе не понравится.

— Догадываюсь. Поэтому давай сразу реальный вариант. Желательно прибыльный для всех сторон данной сделки.

— Тихо! — вдруг приказал Паоло, пробиравшийся по тропе впереди всех. Тяжелый конь под ним послушно застыл, сжатый мощными коленями.

— О, какие зверушки, — прокомментировал Филипп, привстав на роге и вытянув шею. — Голодные, небось.

— Твоих рук дело, гнида? — прорычал Инсолье, спрыгивая со своей лошади и обнажая меч. Он быстро просквозил мимо нас с кабаном и встал на тропе рядом с Паоло, загородив всю компанию от чего-то неприятного прямо по курсу. Я, увы, даже нитями не смогла обрисовать, что там такое, за скальным уступом.

— Ага, как же. И чума на островах по моей вине, и коровы в предгорьях передохли по ней же. А, точно! Икоту пьяницам тоже я насылаю!

— Заткнись, командир, — коротко приказал Паоло. — Подержи лошадей. Соль, твои двое левых.

— Сам такой. Меня зовут Инсолье! Хорошо, — отозвался муж.

— Чем я их должен подержать? — недоуменно спросил у меня козодой, для наглядности развернув крылья. — Не, ну я, конечно, попытаюсь, из солидарности. — Птиц демонстративно уселся на седло битюга. И взъерошил перья.

— Не лезь. Он до сих пор называет тебя командиром, заметил? — Я задумчиво, но довольно шустро сползла со свиной спины и подцепила поводья спокойного как танк битюга. Сунула в пасть кабану, тот понятливо сжал их зубами. Я же пошла ловить осла и кобылку мужа, чтобы их поводья тоже вручить Хрюше. Если кто и удержит скотину на узкой тропе, так это только нереально сильный кабан.

— Ага. Только не воспринимает, — удивительно рационально отозвался козодой.

— Это потому, что рожа у тебя сейчас страшная. И на командирскую не похожа. В остальном — скотина ты, еще раз говорю. Этот человек тебе доверял и ничего плохого не сделал.

— Так и я ничего такого не сделал. Разве ему сейчас плохо?

— Разве не ты пытался убить его руками моего мужа?

— Руками твоего мужа можно только дурь дурацкую натворить. Мало я ему всыпал. А мне нужно было убрать из ордена единственного человека, которого я хочу сохранить для себя. Заодно и мысли чуточку взболтать. Так что, как ты там говорила? Вы просто послужили удобным элементом рельефа. — Птица снова распушила перья, всматриваясь в тени, мелькающие за кустами.

— Инсолье ты рассказывал совсем другое.

— А с чего бы мне с ним откровенничать? Объяснять еще чего-то этому мстюну, оно мне надо? Я дал ему направляющего пинка, дальше он сам полетел.

— Ну спасибо. Мне ты дал направляющего пинка, когда выкинул слепой на дорогу?

— Я тоже человек. Имею право на нервный срыв из-за чужого идиотизма. Это во-первых. Во-вторых — полетела же. Причем сразу замуж. Ну и чем ты недовольна?

Инсолье

— Что за… — недоуменно прошептал я, когда в меня чуть не прилетело дротиком. Нежить, использующая оружие? Но я отчетливо чувствовал эманации темной магии от мелькающих в тенях существ!

— Троглодиты, — зло рыкнул Паоло. — В твоем курсе нежитеведения их точно не было. Уйди! Отступи назад, надо…

Я не успел возмутиться и наорать на него, на героя этого героического и дебильного. Отступи, как же. С чего бы мне от…

— Идиот! — рявкнул Паоло, отбивая еще один дротик и резко толкая меня обратно за поворот. — Эти твари всегда берут в клещи! Беги на другой конец тропы! Имран там одна осталась!

Едва эти слова дошли до моего мозга, я развернулся и со всех ног рванул обратно. И успел увидеть, как мелькнуло в скалах алое платье. А потом до меня донесся заполошно-злой крик козодоя.

— Свин! — заорал я что есть мочи. Не знаю, чего я ждал от кабана — что он кинется за ней или подберет меня, чтобы скакать на врага. Хоть что-то!

Но свина тоже не было на тропе. Только брошенные лошади и перепуганный ишак. Зато где-то выше по склону среди уступов яростно взревело. Кажется, кадавр вступил в бой.

В отчаянии я кинул заклинание гниения сразу по площадям, не опасаясь, что оно заденет Элле. Мои заклинания никогда ее не трогали, поскольку первым делом после того, как она надела мой браслет, я встроил ее параметры в свою ауру, и любое мое плетение отныне воспринимает мою жену как часть меня. Кадавр неживой, и ему тем более не страшно. А если сгниет козодой — туда ему и дорога.

В ответ мне прилетело сразу десятком дротиков и камней, брошенных из-за скал. Но все-таки моя атака прошла не бесследно — болезненные вскрики подтвердили попадание как минимум сразу в несколько целей. Это сколько же тут этих тварей?! Все, я разозлился.

— Они ждали караван. — Паоло вылетел из-за уступа, весь покрытый зеленоватой липкой кровью и разъяренный, каким я никогда его не видел. — За мной!

И поскакал вверх по склону, как натуральный гончий козел, только с мечом и в кольчуге. Я выругался и рванул следом, на ходу раскручивая сразу десяток самых гадостных плетений из своего арсенала.

Где-то впереди истошно продолжал орать козодой. То ли из него там на ходу перья драли, то ли он нарочно разорялся, чтобы мы не потеряли след. Даже если второе, благодарить врага не за что. Путеводная нить все еще связывала меня с Элле.