Я рассмеялась вместе с ним. Да, конечно, убить его я бы сейчас не смогла. Вовсе не из-за того, что моральные качества помешают. Просто силенок может не хватить. В смысле — здесь ведь тело птицы и сознание Филиппа. А его настоящее туловище очень далеко.

«Ну, задушишь бедную одержимую пташку, мне-то что», — подтвердил мои опасения наш главный враг.

— Зачем же птичку обижать? Ей и так, бедной, не повезло — такое дерьмо в голову пролезло и гадит. Я ей искренне сочувствую… но ничем помочь не могу. Придется бедной потерпеть тебя подольше. А ты полетай и подумай над своим поведением. Через три дня скажешь, что решил — стоит ли со мной враждовать, или лучше договариваться.

И перевязала канал, который, наконец, нащупала, изящным бантиком из самой своей крепкой нити. Сознание Филиппа оказалось заперто в птичьем теле, пока этот узел не ослабнет. Или пока я сама его не развяжу.

Теперь можно и сеть убрать.

— Ты достаточно изобретательна. — Как только я, уставшая, развеяла путы, птица заговорила на обычном человеческом. Вполне знакомым мне голосом. Только сдавленным от натуги и злости.

— А как же. Наслаждайся, птенчик.

Повернулась и пошла обратно к палатке. То, что мне в спину проорали, я даже не стала мысленно переводить на русский матерный.

— Имран, где ты была? — Через пару минут навстречу мне выломился Инсолье, сразу осматривая меня на наличие травм.

— Да так, в кустики отлучилась ненадолго. — Я поправила платье и потерлась носом о его плечо.

— А чего тогда мне чуть полжопы не откусили? — по инерции возмутился муж, гневно ткнув пальцем в кабана. Хрюша угрюмо держал его за штаны и явно не пускал по моим следам. Кошки не было. Подозреваю, она отвлекала Паоло. — Чего я там не видел?!

Тут над моей головой пролетела знакомая тень и уселась на ветку сверху. Офигевший вконец козодой посмотрел на нас с некромантом и самым что ни на есть противнейшим голосом произнес:

— Кры-ы-ы.

— Сам такой! — рявкнули мы хором. Ошеломленно переглянулись и заржали.

— Подожди, — вдруг очнулся Инсолье. У него резко участилось дыхание и сердце забилось так, будто готово выпрыгнуть из груди. — Это же…

Инсолье

— А я вообще в этой ситуации с краю. Твоя жена захотела птичку. Ну как ей отказать? Теперь, пока она сама не захочет меня отпустить, придется следовать за вами. Помогать мудрыми советами, — заявила странная помесь курицы с ящером.

У меня от ужаса и возмущения чуть глаза на траву не выпали.

— Имран? — тихо спросил я, буквально чувствуя, как по спине поднимается табун болезненных мурашек. Прямо от той самой пентаграммы, шрамы от которой все еще были высечены на ягодицах.

— Врет, скотина, — спокойно пожала плечами святая сволочь. — Я всего лишь перекрыла ему возможность вернуться в человеческое тело. Чтобы в другой раз меньше к тебе приставал, гаденыш.

— Вернуться — перекрыла, угу. Остальное — нет. Радуйтесь, дети мои! — кивнул Филипп и распушил перья, став похожим на большой пестрый шар.

— Не хочешь остаться птичкой навсегда или пережить въяве ощипывание по перышку и обжарку на вертеле — расскажешь, как избавить моего мужа от любой связи с тобой.

Шатт! Она таким голосом это сказала… спокойным, даже милым, совсем как прежняя святая сова. И улыбнулась. А у меня волоски вдоль хребта встали дыбом. И не от страха, вовсе нет. Оттого, что я, оказывается, все еще плохо представляю, на что способна моя жена. И оттого, что вот такую ее хочу даже больше, чем любую другую… Даже острое чувство опасности лишь подстегивало это безумие.

— Ой-ой-ой, какие мы грозные. Только вот на одну и ту же уловку я два раза не попадусь, девочка. Будь ты хоть демоном, хоть перерожденцем, хоть тварью бездны.

— Зачем ты мне нужен два раза? — пожала плечами Элле, удобно устраивая подбородок на моем плече, запуская мне руки под рубашку и начиная выводить пальцами узоры по зажившим шрамам. Ощущение от этого было настолько сумасшедшее, что я не сразу даже понял — она не просто меня ласкает, она еще и что-то делает нитями. — Одного достаточно, птенчик.

— Кстати, а я ведь абсолютно так же, как и ты, могу начать с угроз. Жизнь твоего благоверного все еще в моих… крыльях. Доказать? — И огромный клюв птицы растянулся во что-то уже совершенно неудобоваримое, похожее на бездонную глотку.

— Только попробуй. — Вот теперь в ее голосе уже не было ни капли безмятежного спокойствия. И только один я, как дурак, ничего понять не успел. Потому что птиц задушенно каркнул и едва не свалился с ветки, а моя жена начала оседать на землю.

— Один-один, детка, — просипел вцепившийся в дерево козодой, когда отдышался. — Ни вашим, ни нашим… Ну ладно, пара недель у меня на эти игры есть, можно развлечься. Заодно и понаблюдаю за такой странной зверушкой.

— Хру? — осторожно осведомились из кустов.

— Мя, — подтвердили оттуда же.

— Вашу мать, — согласился голос Паоло. А он тут откуда? Хотя чему я удивляюсь…

— И за ее творениями. Симпатичные химеры вышли, давно не видел столь удачного творческого хаоса. Явно ведьмина кровь играет. Кстати, добрый вечер, брат Паоло.

— Брат Филипп? Ты… откуда ты здесь? — Паоло вывалился из кустов, озираясь вокруг в поисках своего бывшего начальника. И не находя. Впрочем, мне на секунду показалось, что он будто бы немного слишком… э… играет себя прежнего? Правда, что ли? Нет, наверняка померещилось! Хотя я уже ни в чем не уверен. Вполне возможно, Паоло засел в тех кустах давно, даже раньше меня. Его-то никакая свинья за штаны не держала. А Кошку он просто мог под мышку взять и пойти посмотреть, куда его не пускают.

— Хм, ну, мне как-то даже неудобно. Знал бы, что придется находиться в этой тушке больше одного вечера, выбрал бы что-то поприличнее. Орлана или беркута… хотя у них, конечно, с ночным зрением проблемы, вот и пришлось вселяться в такое недоразумение. Еще раз приветствую. Посмотри, пожалуйста, чуть выше и левее.

Паоло послушно посмотрел. Потом еще раз посмотрел, округлив глаза.

— Демон! — рявкнул он раньше, чем мы успели что-то сообразить. И в следующий момент козодой с глухим кудахтаньем шарахнулся в крону, потому что в том месте, где он только что разевал клюв, из ветки торчал паладинский кинжал.

— Как мило, — прокомментировала мне на ухо Элле. — Он бросил нож, мне не показалось?

— Сам такой. Козодоя, что ли, никогда не видел? — возмущенно произнес Филипп, выбираясь из кроны, встопорщивая перья и садясь на три ветки выше. — Хотя о чем это я, конечно, не видел. Ты и в горах-то никогда не бывал.

— Демонское отродье, ты не обманешь меня голосом брата! — выпалил Паоло, доставая второй кинжал. — Инсолье, уводи сестру! Я задержу это чудовище!

И опять мне на секунду показалось, что он немного переигрывает. Ну просто вот такого Паоло я уже довольно давно не видел — он, пока с нами шел, стал почти похож на человека. А тут на тебе — железноголовый паладин снова во всей своей красе.

— Да ладно, ладно! — поспешил объясниться козодой. — Хватит! Я докажу. Никогда не думал, что придется воспользоваться этой информацией в такой ситуации. В детстве ты искренне верил, что божьи коровки должны давать чудотворное молоко. А потому как-то собрал их около сотни и принес мне…

— Стоп! Брат Филипп, это действительно ты? Но кто посмел так тебя изуродовать и превратить в столь отвратительное создание?! Как тебе помочь, брат? Может, избавить от шкуры, как в той истории, и ты снова станешь человеком?!

Вот теперь я был точно уверен. Шаттов Паоло не зря терся возле меня столько времени. Он перенял мои повадки! Это неправильно! Только мне можно издеваться над людьми с такой честной рожей!

Хотя он, кажется, не совсем издевается. Он просто… действительно играет себя прежнего. А сам смотрит ну очень уж внимательно.

— Кры-ы-ы, может, прекратим уже этот цирк? Я был с вами все это время. Всегда. Ты, мой железнолобый младший, серьезно думаешь чего-то добиться этим притворством?