— Я не слышу тебя.

— Нет, — он поднял голос.

— Ты понял, почему предстал сегодня перед своим племенем скованным?

— Нет, — глухо ответил Зэбор.

— Мы ничего не стали говорить ему, мать леса, — добавил Ллойт, — Мы помним, что вы всегда сами ему все говорили.

Почему-то она не хотела сразу сказать про Нарилию.

— Эзобериен, ты знаешь, что маги скрываются от нимов. И все же ты привел этих двоих к нашему порогу. Может быть это не твоя вина, но ты что, поверил феллу?

— Я не участвовал в этом, — голос Зэбора дрожал, — Мне нужно защищать этих девушек, Аштанар и Магуи.

— Кому же ты поручил сказать нимам, что они идут к русалкам?

— Глэну, госпожа.

Седовласый маг поднял голову:

— Справедливости ради, Зэбор вообще не участвовал в этом.

— Так ты сказал родителям ребенка, что вы ведете их к русалкам?

— Да, госпожа.

Она сощурила глаза

— Но ты знал, куда вы идете на самом деле?

— Да, госпожа, — выдавил Глэн, его лицо стало испуганным.

— А я надеялась, что вводные маги все еще верны себе и говорят правду. Что же, сегодня все мы, братья мои и сестры, получили доказательство обратного.

— Госпожа, вы не так поняли…

— Достаточно. Здесь я решаю, кому говорить, а кому молчать. Ты доверился феллу, Эзобериен. Лживому, поганому феллу. Пусть он обманул жителей Архипелага, но как ты мог поверить ему?

— Нет.

— Как это нет, разве это не ты написал, что приведешь его с нами?

— Я не имел в виду сам лес. И с нимами тоже. Я…

— Эзобериен, что мы делаем, когда фелл нас обманывает?

— Отнимаем жизнь.

— Что сказал тебе фелл в тоннеле? Не отпирайся, ты писал нам об этом. Он сказал, что он зло и пришел разрушить город. Ты заставил его сознаться в том, что он учился в столичной академии, а потом что?

— Я отпустил его, но…

— Но на следующий день фелл сказал, что на самом деле хороший, и остался жив. Эзобериен, почему это произошло?

— Уважаемая госпожа, — быстро говорила медноволосая девушка, — Я не знаю того, как именно Чайка Гелата убедил Яна и Глэна, но сегодня на площади он заступился за нас. Он отдал целый кошель золота…

— Своего золота? Когда Зэбор допрашивал его, фелла полностью раздели. При нем не было денег. Он украл это золото? Может быть, взял его у наших друзей Ассеев, которые пришли к городу к вам на выручку? Или у беженцев? Кто-нибудь из вас хотя бы задумался, что произойдет, когда обман вскроется?

Глаза Магуи расширились, она не отводила взгляд от Озори Фонны.

— Госпожа, я не думаю, что… Он, он бард, он целитель, он мог заработать деньги.

— Так он бард или целитель? Хороший или плохой? Лучше помолчи, дитя, раз сама говоришь, что не знаешь, во что лезешь. Обдумай лучше вот что, вы доверились феллу, а разбираться с последствием беззащитным беженцам-нимам, которых цыгане обвинят. И нам, потому что это ты, Эзобериен, затеял весь конфликт с ребенком.

— Я готов… — начал Зэбор.

— Молчи, молчи, или твои следующие слова будут последними! — гнев проснулся в ней, — Молчи, когда я говорю, Эзобериен! Я доверила тебе ответственное задание. Ты должен был отправиться в места, куда не может зайти ни один Отрофон-Кессей. И что ты сделал? Самовольно изменил цель своей задачи, лишив нас единственной возможности узнать о том, что происходит на Архипелаге. Думаешь, этого хотела от тебя Предреченная? Мы все только что говорили с ней, Эзобериен. Она пришла сюда, вот прямо сюда, сама. И она сказала, что Аштанар не поможет спасти лес. Богиня сказала нам, что она такого не говорила. Ты солгал. Что ты на это скажешь?

Зэбор задрожал. Боль пронзила Озори Фонну.

— А я понимаю, что произошло. Ты теперь с ними. Связался с компанией магов воды, и пляшешь под их дудку. Рассказываешь им наверное все, чему мы тебя учили, верно ведь, а, Эзобериен? Ты простил, что один из них скальный воин? Что они дали тебе? Ты вырос с нами, мы доверяли тебе, мы были твоей семьей!

— Зэбор, скажи ей, что все совсем не так! — воскликнула Магуи.

— Ты знаешь его племенное имя, — раздельно сказала Озори Фонна. — Откуда ты знаешь его племенное имя?

Щеки девушки пылали. Она выкрикнула:

— Как будто я не понимаю, что вы ему сказали?! Эзобериен, вы так называли его. Эзобериен имя для других народов, не для соплеменников. Вы уже выгнали его из племени, до того, как начали расспрашивать. Вам плевать, что он ответит, лишь бы выпороть тут при всех.

Ллойт пихнул ее в спину, и девушка задохнулась словами.

— Учись отвечать на вопрос, который тебе задают. Откуда ты знаешь его племенное имя?

Девушка молчала.

— Старик, говори мне, откуда она знает племенное имя Эзобериена?

Глэн молчал.

— Аштанар?

Сказочница уже не плакала. Она дернулась, когда произнесли ее имя, но тоже ничего не ответила.

— Эзобериен?

Молчание было ей ответом.

— Ты, гнусный предатель! Так теперь они твое племя? Нашел себе ручного фелла, которого не можешь контролировать, и который использует выходцев Архипелага, как хочет. Два дня нес какую-то ахинею, опоздал на встречу с богиней, — распалялась Озори Фонна. Все сомнения, вся боль вспыхнули в ней, — Ты предал нас, ты хоть понимаешь, что ты наделал?! Выдавал им наши секреты, и кому, водным магам! Проще только на дерево забраться и с него кричать. Чем мы заслужили это? Ты! Убедил нас, что эта девка путь к пониманию леса! Два дня какой-то мути про китов и обезьян, про людей в пустыне! Потом написал, что будешь теперь с водными спасать мир, потому что, — У нее перехватило дыхание, — Потому что дело в архетипах, сказки внутри нас, а узор на юбке похож на то, как ты язык леса представляешь! Засветился в городе, вертелся вокруг нимов! Без переодевания, даже не пытаясь скрыть, кто ты такой! Ассеи пришли тебе на помощь, что ты сделал! Рассказал, что Предреченная нарушает соглашение! Чуть не вызывал там побоище! Помог феллу похитить ребенка! Обманул мальчика!

— Говорите! — заорал Зэбор, — Скажите же что-нибудь, или они убьют вас!

Отрофонек молчал, он был мертв, но деревья вокруг него жили.

В тот же миг вековой дуб, послушный матери Отрофон-Кессеев, тяжело ударил следопыта по затылку.

Тот упал без движения.

— А не класть ли вам рыбу, уважаемая, — Раздалось в наступившей тишине. Бородач выпрямился, попытался встать, но чуть не упал, — Раз уж вы сразу от него отреклись, какое вам теперь-то дело до того, что им двигало? Я понимаю, почему он вам не нравился. Самый вредный и подозрительный тип из тех, кого я встречал. Я с открытой душой пытался поговорить с ним, рассказать о знаниях, накопленных сказочниками, и что? Он смотрел себе волком и молчал! Бросался на Яна, как какое-то хищное животное, — его голос прерывался, — Скрывался от нимов, подгонял нас, жрал отдельно, спал отдельно…

— Он не доверял нам, мы насилу переубедили его хотя бы рассказать, почему такая спешка, — прохныкала рыжеволосая, Магуи.

Озори Фонна смотрела на разбитый затылок следопыта. Смогла ли она рассчитать удар? Тот же метод использовал Зэбор, если нужно было допросить группу пленных. Ей было очень страшно за мальчика.

Он закричал, и она решила действовать немедля, пока кто-нибудь другой не ткнул его копьем.

Но водные маги наконец начали говорить, и она ничем не выдала охватившего его волнения.

— Да, его донесения вам звучат дико и странно. Да, мы доверились феллу и ошиблись. Ошиблись мы все, понимаете? Убедили Эзобериена, а ведь мы, мы… — Магуи говорила сквозь слезы, — Они сначала его вот так же скрутили. Только Аштанар отчего-то сразу ему поверила, а потом ничего нам не говорила, этот гад взял с нее обещание, что будет молчать о том, что они тогда обсуждали.

— Вот этот, этот ваш чурбан несговорчивый, — выл Глэн, — Он понял нас, он видел, что мы скорее костьми ляжем, чем отдадим нашу малышку. Да, он нам рассказал, какая у него цель. Даже собирался показать ваше драгоценное письмо. Но разве он настолько неправ, чтобы вот так хладнокровно убивать?