Гонджу и её спутники, поселившиеся в кэджане и обедавшие за соседним столом, услышали вэйскую речь, подсели к ним за стол, разговорились с одним из них. Гонджу объяснили, что в Чаохань нет своей письменности и правитель послал восьмерых, тогда еще молодых ученых, вместе со слугами, на обучение в соседнюю страну. По дороге в Шань один был убит нэймэнами, и до столицы добрались лишь семеро. Спустя несколько лет трое обзавелись семьями и решили остаться в Шань, поэтому, когда, спустя пятнадцать лет, за ними был послан отряд солдат во главе с Ёнджун дзяндзюном, только четверо изъявили желание вернуться на родину. Среди них был Доник, мужчина лет сорока, крепкого телосложения, моложавый на вид, среднего роста. Он был достаточно добродушен и открыт.

– Скучаете по родине? – спросила гонджу.

– Да, – ответил, улыбаясь, Доник.

– В предвкушении возвращения? – кивнула, понимая его чувства, гонджу.

Доник задумчиво посмотрел на неё.

– Когда вы подсели ко мне за стол, – объяснил он, – и завели разговор, я очень удивился. На вид вам лет двенадцать-тринадцать…

– Почти четырнадцать, – поправила гонджу.

– Хорошо, четырнадцать. Но это дело сильно не меняет. Вы такая юная… Я наблюдал за вами и вашими спутниками, когда вы вошли в кэджан…

Минмин кивнула Хей Яну, тот достал три портрета, разложил их на столе.

– М… мы ищем этих людей. Они, в сопровождении двух охранников, отправились в Шань через южную границу четыре недели назад, и больше нам ничего о них неизвестно. Встречались ли они на вашем пути?

Доник внимательно рассмотрел портреты, на которых были нарисованы лица мужчин: один молодой, лет двадцати пяти, двое других – постарше, лет сорока, серьезные, суровые.

– Нет, – покачал он отрицательно головой. – Э… вы спрашивали у…?

– Мы спрашиваем у всех, кого встречаем, – кивнула Минмин, – но пока ничего не узнали. По нашим сведениям они должны были пройти по этой дороге, но… узнав, что вы из Аньяна, я подумала… может мы ищем не в том направлении. Может они свернули на запад…

– К сожалению, ничем не могу вам помочь.

Минмин разочаровано покачала головой.

– Ещё, – добавила она, – э… меня очень удивило, что вы говорите на по-вэйски… поэтому и подсела к вам. Вы же в Шань жили, как так получилось, что говорите вы не на шаньском?

– В сюеюань в Аньян говорят на вэйском, читают и изучают вэйский. Лишь некоторые книги написаны на шаньском, но вся аристократия и сам даван говорят только на вэйском…

– Как так? – перебила его Минмин, – а как же шаньский?

– Это язык простолюдинов, все образованные люди в Шань должны владеть вэйским… Это даже негласное правило… А разве в других государствах в Тиенся не так?

– Ну… Я об этом не задумывалась… хотя, – Минмин начала припоминать, – когда я была в Жо и Ци, там тоже говорили на вэйском, и тот дзянсяоши85 в Ци… получается вэйский – это своего рода лингва франка…?

– Что? – переспросил Доник.

– Так, ничего, – поправилась Минмин, – мысли в слух. Значит даже даван в Шань говорит на вэйском?

– Да, – кивнул Доник, – не знаю, знает ли он шаньский, но при дворе не принято говорить на шаньском. И уж тем более в сюеюань.

– Расскажите мне о своей стране, – вдруг перевела тему гонджу.

Доник улыбнулся.

– Я так долго там не был, что, похоже, уже и забыл как там всё… – Доник задумался, улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям. – Лишь во сне мне снятся места, где я провел своё детство и юность.

– Я вас понимаю, – кивнула гонджу, – я тоже своего рода странница. Пятнадцать лет… а? Не маленький срок. За столько лет вы уже должны были привыкнуть к жизни в Шань, но все же решили вернуться?

– Да. Много всего произошло, но… я знал, что рано или поздно за нами приедут, значит даван всё еще о нас помнит.

– Ностальгия по ушедшим временам? – сама с собой, задумчиво, заговорила гонджу. – Когда ты чувствуешь себя не в своей тарелке. Когда, казалось бы, прожив так много лет в другой стране, пережив всевозможные перипетии, преодолев межкультурный барьер, ты так прикипел к новой земле, к новому дому, что, возвращаясь на родину, уже не чувствуешь, что это твоя родина. Уже толком и не знаешь, к какой стране… к какой культуре ты принадлежишь… И это… если еще есть такая возможность – вернуться. Но если ты знаешь, что навсегда поселился в чужих краях…

Доник недоуменно посмотрел на гонджу, удивляясь её тираде. К столу подошел крупный мужчина лет двадцати восьми-тридцати. Его одежда разительно отличалась от той, которую гонджу видела в Вэй, Шань, и на юге, когда путешествовала по Ци и Жо. Спутники гонджу, сидящие за соседним столом, насторожено замолчали, потянулись за мечами.

– Это дзяндзюн Ёнджун, – пояснил Доник, – он послан правителем Чаохань сопроводить нас.

Гонджу сделала знак рукой своим спутникам успокоится. Дзяндзюн склонился в приветствии, Минмин кивнула в ответ.

– Вы устали с дороги, – сказала она Донику, – Мне и моим спутникам так же надо отдохнуть. Ужин съеден, пора расходиться.

– Да, конечно, – засуетился Доник. – Я не смею вас задерживать, Вэй Аймин.

– Можете звать меня Минмин, – улыбнулась гонджу. – Спасибо за компанию. И… если вы повстречаете этих людей, – она указала на портреты, лежащие на столе, – передайте им, что дочь и сын этих мужчин ищут их.

Гонджу встала, её сопровождающие и Доник также поднялись, разошлись по отведённым им комнатам.

Рано утро не дожидаясь остальных, как обычно, встав с первыми лучами солнца, гонджу вышла из кэджана, освежилась.

Холодный утренний воздух колол легкие. Умывшись и обмахнув с рук капли воды она обернулась. Трое солдат из её охраны и четверо, сопровождавших толмачей солдат из Чаохань, стояли в напряженных позах перед входом, друг напротив друга.

Минмин подошла, улыбнулась.

– Доброе утро. Позавтракали? – спросила Минмин. – Зайдёмте, позавтракаем. Сразу все станут добрее…

Лаобан уже суетился у столов, вынес большой, кипящий чайник, поставил его на стол. На столе уже стояли: керамический чайник с заваркой и чашечки. Позавтракали рисовой кашей и хворостом.

В зал кэджана вошел Доник, подошел к гонджу.

– Доброе утро, – сказал он. – Мы можем поговорить?

– Конечно.

Минмин указала на табурет рядом, он сел.

– Я вчера, после вашего ухода, поговорил с Ёнджуном. Мы хотели бы предложить вам путешествовать вместе до Ушань. Не знаю, согласятся ли ваши спутники?

Минмин вопросительно взглянула на Хей Яна, он утвердительно кивнул. Чем больше людей, тем более вооружённых солдат, те безопаснее.

– Мы не против, – ответила Минмин.

– Благодарю, – обрадовался Доник.

– Вот только… – Минмин оглянулась на своих спутников, – придется убрать настороженность и быть более дружелюбными, не так ли?

Хей Ян и Бай Ци, соглашаясь, кивнули.

Спустя половину шичень лошади были запряжены, повозка готова, вещи собраны и они тронулись в путь.

Ночью уже подмораживало и с утра не оттаявшая изморозь лежала на ветках, желтеющих листьях, на траве по краям дороги. Осень вступила в свои права. Гонджу, укутанная в теплую лисью шубу, сидела с Диди в повозке. Деревянные колёса медленно поворачивались, скрипя и подскакивая на ухабинах. До Ушань еще два дня пути. Удастся ли найти ночлег сегодня вечером? Гнать лошадей не стали, ехали размеренно. Хей Ян, сославшись на карту, заверил, что до следующего кэджана они доедут ближе к вечеру.

Гонджу выглянула из повозки, подозвала Хей Яна.

– Передай, пожалуйста, мужчине с которым я вчера беседовала, что я хотела бы пригласить его к себе в повозку и побеседовать.

Он кивнул, развернул лошадь, подъехал к повозке толмачей, передал просьбу. Повозки затормозили, Доник вышел, пересел в повозку гонджу.

– Я надеюсь моё приглашение вас не… не оторвало от… – начала Минмин.

– Что вы, что вы, я только рад, – перебил он.

– Могли бы вы рассказать мне о Чаохань? Какая там жизнь, какой там правитель, какие нравы? Чем отличается жизнь в Чаохань от жизни в Шань.