— Нет, мисс Велль, — неуверенно проговорил он, видимо, почувствовав тот холод, что возник между мной и Минервой МакГонагалл. — Мисс Велль, вы не можете не понимать, насколько сильно вы напугали нас в прошлую пятницу… Поэтому мы совместно с профессором Дамблдором решили, что вам не следует больше посещать в этом году Хогсмид и отходить далеко за пределы территории школы в качестве своеобразного наказания. И мы попросили вашего брата основательно поговорить с вами по поводу вашего поведения в школе. Я надеюсь, вы со мной согласны?

— Да, сэр, — вежливо проговорила я, а про себя усмехнулась: «Как же, рискнёт Лестат говорить со мной на эту тему!»

— Чудесно! — воскликнул профессор Флитвик, убрав пергамент, который только что заполнил на моих глазах, в ящик своего стола. — Я рад, что мы с вами достигли понимания! Вы можете идти, мисс Велль.

Я быстро встала со своего места и поспешила покинуть кабинет под полный льда взгляд декана Гриффиндора. Уже закрыв за собой дверь, я облегчённо выдохнула и отправилась обратно в свою спальню набираться сил перед предстоявшим выступлением вечером.

***

Проснулась я вечером, после наступления темноты, то есть примерно часов в шесть. В спальне к тому времени уже никого не было, видимо, мои соседки начали собираться на торжество почти сразу же после обеда и, скорее всего, стояли сейчас в холле в ожидании начала бала. И первой вещью, что попалась мне на глаза, был плотный чехол, висевший на стуле рядом с моей кроватью. «Без моего дорогого братца точно не обошлось!» — промелькнуло в голове, когда я медленно поднялась с кровати и расстегнула молнию чехла. Внутри оказалось коктейльное платье из невесомого шёлка насыщенного бирюзового цвета.

«Да, с моей белоснежной кожей — самое то», — усмехнулась я, но особого выбора всё равно не было, да и не собиралась я в тот день особо долго задерживаться в Большом зале.

У меня было в запасе ещё полчаса, чтобы переодеться и прибрать непослушные длинные волосы в более или менее приличный вид. И также на своей тумбочке я обнаружила небольшую коробочку из чёрного бархата, на которой была записка:

Небольшой подарок от меня в честь праздника.

С.С.

Я снова усмехнулась про себя, ведь ни я, ни Северус и не считали сегодняшний день за праздник, но с любопытством открыла коробочку. Внутри был небольшой кулон из невероятной чистоты сапфира пронзительного синего цвета, висевшего на цепочке из белого золота. «Как раз то, что нужно, — подумала я, увидев украшение. Видимо, Лестат заранее показал платье Северусу, и он самостоятельно подобрал к нему аксессуар. — Как же он прекрасен!»

Хотя меня немного испугала высота каблуков туфель, которые приготовил для меня братец, но я тешила себя мыслью, что всё, что от меня потребуется вечером, — это нажимать в них педаль рояля, поэтому, окончательно приведя свой внешний вид к условно приемлемому для выхода в свет, я осторожно вышла из спальни и направилась в сторону Большого зала.

По пути мне не встретилось ни одной живой души, видимо, все уже собрались в ожидании начала танцев. И все коридоры, которые я проходила в тот вечер, были украшены разных размеров сердечками всех мыслимых и немыслимых оттенков розового. «Вот почему Амбридж всё это разрешила!» — злобно подумала я, понимая, что за весь день розовый ещё больше начал меня раздражать.

Наконец, я дошла до огромных дверей Большого зала, в котором уже собрались практически все обитатели замка, живые и не очень. Тот, кто отвечал за декорирование зала, а я почему-то не сомневалась, что Лестат точно приложил к этому руку, явно превзошёл сам себя. Огромные столы исчезли из помещения, вокруг было просторно и почти всё пространство по периметру зала было заполнено вазами с белыми розами, а сверху висели большие сердца из розовых цветов, и приведения посыпали всех конфетти в форме маленьких розовых сердечек.

На часах была ровно половина седьмого, так что пришла я как раз вовремя. Аккуратно, вдоль правой стены, я прошмыгнула мимо молодёжи, одетой в праздничные мантии и нарядные платья, к чёрному лакированному роялю, стоявшему как раз на том возвышении, где раньше находился стол для преподавателей, и рядом с которым Лестат непринуждённо разговаривал с Дамблдором, тоже принарядившимся по случаю «праздника». Я подошла к ним, и братец, одетый в безупречный тёмно-синий классический костюм, выгодно подчёркивавший его фиалковые глаза, сразу же заметил меня и радостно воскликнул:

— Тинь-Тинь, как ты вовремя! Прекрасно выглядишь! Я надеюсь, ты оценила по достоинству убранство зала?

— Спасибо, Лестат! Разумеется! — ядовито произнесла я в ответ, поскольку прекрасно понимала, для кого были приготовлены все эти белые розы. — Добрый вечер, профессор Дамблдор!

— Вы очаровательны, мисс Велль, — игриво произнёс тот и, слегка наклонившись, поцеловал мою руку, которую до этого взял в ладонь. — Пожалуй, мы можем начинать!

Услышав эту фразу, все присутствующие обернулись на нас троих, и я смущённо посмотрела вниз, так как очень не любила быть в центре внимания, но Лестат самоуверенно приобнял меня за талию и прошептал на ухо:

— Улыбайся, сестрёнка, он смотрит на тебя!

Я так же смущённо подняла взгляд, посмотрела перед собой и действительно увидела стоявшего в отдалении Северуса, одетого в чёрный облегающий смокинг, идеально пошитый по его подтянутой фигуре. Он, до этого восхищённо наблюдавший за мной, тепло улыбнулся, и ко мне вернулась вся моя былая уверенность.

— Дорогие друзья! Мы можем начать наш небольшой праздничный бал в честь Дня святого Валентина, — в полной тишине начал говорить директор школы. — И нам стоит поблагодарить милорда и миледи Д’Лионкур за организацию и проведение этого восхитительного мероприятия!

После этих слов нам с Лестатом начали горячо аплодировать, а я с грустью подумала про себя: «Ну вот, теперь вся школа узнает про мой титул, которым я так не хотела светить… И опять мне не избежать лишнего, абсолютно ненужного внимания…» Хотя было очень сомнительным то, что близнецы станут теперь называть меня вместо «Тинь-Тинь» «миледи Д’Лионкур», ведь по школе благодаря стараниям братца уже несколько дней ходило моё дурацкое прозвище, которое я так ненавидела. Затем, когда аплодисменты затихли, я направилась к мягкому чёрному пуфу, стоявшему у рояля, присела на него и, открыв крышку инструмента, быстро провела пальцами по клавишам, проверяя звучание. Убедившись, что инструмент находился в превосходном состоянии, и акустика в зале прекрасно передавала его звук, я начала играть быстрые аккорды старинного французского вальса, который первым пришёл на ум.

— Профессор МакГонагалл, позвольте пригласить вас! — Лестат ловко спустился с возвышения, подошёл к преподавателю Трансфигурации и, протянув вперёд ладонь, склонился в изящном реверансе, приглашая её на первый танец.

Эта суровая на вид женщина в бордового цвета праздничной мантии неожиданно для окружающих кокетливо улыбнулась моему братцу и приняла приглашение. Я краем глаза заметила, как он начал кружить её по центру танцевальной площадки, а потом полностью погрузилась в мелодию, которую легко наигрывала всё это время.

Я ловко перескакивала с одного вальса на другой, делая небольшие паузы для отдыха танцевавших, во время которых старалась наигрывать спокойные и непринуждённые мелодии. И вдруг сильно пожалела, что так редко садилась до этого за инструмент, ведь мне нравилось с лёгкостью перебирать клавиши рояля. Мне нравилось слушать звучание инструмента, особенно когда от меня самой зависело его звучание. Всё это время Северус сидел за небольшим столиком, что стояли вдоль стен зала, чередуясь с вазами с цветами, и неотрывно смотрел на меня, периодически улыбаясь, когда замечал, что я мельком поднимала на него взгляд, отрываясь от чёрно-белых клавиш.

Да, в этот вечер я играла исключительно для него и старалась изо всех сил. Одна мелодия за другой то мягко струилась, то своими быстрыми аккордами заставляла танцевавших ускорять и ускорять движения, но играла я только для одного человека, который неподвижно сидел всё это время неподалёку от меня и внимательно слушал. Периодически ко мне подходили и Невилл, и Эдриан, и с надеждой смотрели на меня, но я с улыбкой мотала им головой из стороны в сторону и продолжала невозмутимо наигрывать мелодии.