— Тина! — выпрямившись, рассмеялся в ответ он. — Ты смогла запугать Амбридж, а теперь боишься реакции обычных студентов. Как можно настолько противоречить самой себе?

— Мы ведь уже месяц как женаты! — со смехом воскликнула я, расслабленно откинувшись на спинку его стула. — Неужели ты ещё не понял, что я легко могу совмещать в себе две крайности?

— Да, это точно, — широко улыбнувшись, подтвердил Северус, снова наклонившись ко мне. — И кстати, раз уж я раздал самостоятельные задания, то у нас где-то есть час свободного времени. На что мы его потратим?

— Я думаю, мы постараемся наверстать упущенное прошлой ночью и в выходные… — с загадочной улыбкой прошептала я, обняв его за шею.

— За час мы точно не успеем наверстать всё упущенное… — крепко поцеловав меня, возразил он. — Но мы можем хотя бы начать…

— Этим и займёмся! — быстро выдохнула я, и больше мы не тратили время на пустые разговоры.

***

Как же странно чувствовал себя я все эти весенние дни. Я одновременно был бесконечно счастлив и одновременно прекрасно знал, когда это счастье, возможно, закончится для меня. Дни летели один за другим, словно песок сквозь пальцы, и я никак не мог замедлить его течение. И в итоге песчинок в моих ладонях оставалось всё меньше и меньше.

После свадьбы мне казалось, что Тина уже вряд ли сможет удивить меня, но практически каждый последующий день ловил себя на мысли, какой же я недалёкий человек, раз так считаю. Сначала была эта шалость с Амбридж и взорвавшимся букетом, потом её неуклюжесть на кухне, когда мы вместе готовили ужин. Хоть моя жена и предупреждала, что на кухне она совершенно беспомощна, но я не думал, что настолько. Даже не знаю, как описать ту катастрофу, которую Тина пыталась, причём совершенно неумышленно, устроить во время приготовления пасты и пирога с клубникой. К счастью, я всё-таки умудрился каким-то чудом спасти наш ужин, который, кстати говоря, удался на славу. Кроме этих двух случаев, было ещё множество подобных, но больше всего меня удивил один из последних, произошедший буквально на днях. Этот случай, не приукрашивая могу сказать, поверг меня в шок.

Когда в начале апреля подпольную организацию Поттера разоблачили, и министерство уже было готово посадить этого безмозглого мальчишку чуть ли не в Азкабан, Дамблдор, как всегда, благородно пришёл на выручку и взял всю вину на себя. Хотя Корнелиус Фадж и попытался заточить в тюрьму вместо мальчишки директора Хогвартса, но у него ничего вышло, поскольку у Дамблдора всегда было пара козырей в рукаве. И в итоге из-за недальновидных амбиций Поттера директором школы стала Долорес Амбридж, окончательно прибравшая всю власть над замком в свои руки.

Несмотря на то что и до этого Амбридж не отличалась особой гуманностью, но именно с начала апреля её жестокость проявилась во всей красе. Наказания за малейшие проступки стали буквально бесчеловечными, эта безумная женщина везде видела заговор, везде видела угрозу для себя и министерства, которому была так слепо верна. Она опять уничтожила почти все мои запасы сыворотки правды, но я даже не собирался варить новую порцию, как бы она мне не намекала на это. Во-первых, у меня и так было работы выше крыши, во-вторых, у меня теперь была молодая жена, которой мне очень хотелось уделять как можно больше внимания, а в-третьих, помимо этого, я был очень занят решением той проблемы, отсчёт которой начался полтора месяца назад.

И Главный инспектор Хогвартса, не придумав ничего лучше, стала применять жестокие пытки с помощью Кровоточащего пера. Мы с остальными преподавателями старались как можно незаметнее прикрывать учащихся, помогать им, но наши усилия почти не приносили результатов. И в итоге Тине, как опытному хирургу, неожиданно пришлось взять на себя помощь пострадавшим. Пару раз даже получалось так, что я засыпал раньше, чем моя супруга приходила в нашу спальню, замученная и уставшая после сложного лечения заколдованных царапин. А когда она за обедом в четверг увидела первокурсника с насквозь промокшей кровью повязкой, я наконец увидел, какой же моя жена может быть в гневе.

Если честно, я думал, что Тина убьёт Амбридж на месте, настолько злым и разгневанным был её взгляд в тот момент. Я с ужасом наблюдал, как она тихо, но весьма разборчиво запугивала несносную любительницу розового цвета, и волосы поднялись дыбом, когда я увидел, как Тина одним резким движением сломала ей левую руку. В этот момент передо мной была совсем не та женщина, которая говорила мне «да» в церквушке на берегу моря. В тот момент там была женщина, способная одним взглядом остановить вооружённую армию и одним словом убить десять человек. Как же она была страшна в гневе!

Но самое удивительное было другое: только-только выпустив из стальной хватки новоиспечённого директора, Тина сразу превратилась в заботливого врача и уговорила Грейвса пойти с ней и зашить его кровоточившую рану. Сколько же граней было у этого уникального камня, что совершенно случайно попал мне в руки! Когда я пришёл в лазарет, моя супруга в белом халате уже накладывала швы, умело манипулируя незнакомыми мне инструментами. А уже после того, как она отпустила своего пациента восвояси, она мигом превратилась в ту Тину, которую я знал и которая готова была винить себя за любой проступок. У меня просто в голове не укладывалось, как буквально за час в одном человеке могло смениться три личности.

Хотя теперь я на реальном примере убедился, что Тина была далеко не так беззащитна, как мне казалось до этого, и что в этом тихом омуте водятся такие черти, которых лучше не беспокоить, позволить ей встретиться с Томом я не мог. Амбридж Тина ненавидела всей душой, а вот к своему бывшему мужу она испытывала совершенно другие чувства. Впрочем, даже учитывая это, я никак не мог предположить реакцию Тины, если вдруг я просчитаюсь, и она узнает, что Том жив. Теперь, после всех этих случаев, я абсолютно не мог угадать, как она поведёт себя, что мне от неё ждать, как мне её защитить. И это обстоятельство довольно сильно терзало меня все эти дни, поскольку до назначенного срока осталось ровно тридцать дней.

Впрочем, я весьма умело и с пользой тратил все отпущенные мне часы. Вот уже несколько недель в выходные мне приходилось отлучаться из Хогвартса, чтобы как следует подготовиться к встрече в середине мая. У меня всё-таки получилось связаться с Горацием Слизнортом, моим старым учителем, который был весьма сведущ в интересовавшей меня теме. Но в письме я не мог спросить его обо всех интересовавших вопросах, поэтому договорился о личной встрече. К сожалению, на тот момент он был в длительном отъезде, поэтому предложил встретиться в начале мая, а именно десятого числа. Меня очень не устраивал этот вариант развития событий, ведь десятое мая — это очень поздно, но делать было нечего. Окончательно уточнив, что Гораций сможет встретиться со мной только десятого, я решил для себя, что в конце концов и это обстоятельство не так и плохо.

К тому времени я узнал практически всё, что меня интересовало, и беседа со старым учителем, так остро необходимая мне, могла только или подтвердить, или опровергнуть мои догадки. Так что я подумал, что не случится ничего страшного, если десятого числа, в субботу, я отлучусь ненадолго из замка. Несмотря на то что Дамблдор установил вокруг замка не одно защитное заклинание, я позволил себе добавить немного и от себя. У меня хватило магических сил наложить на школу очень древнее заклинание, чтобы ни один предмет, которого коснулась рука определённого человека, не мог проникнуть внутрь. Для этого мне потребовалось приложить немало усилий и ещё раздобыть одну из вещей, которых касался Том, но, к счастью, у меня было одно из тех писем, которые он дал мне в качестве отвлекающего манёвра. Именно поэтому я мог не опасаться, что Тина получит какое-либо послание от моего опасного соперника.

Шестнадцатого апреля, в субботу, состоялось очередное бессмысленное собрание, на котором мне пришлось присутствовать, и о котором я весь вечер искренне сожалел, потому как весь день до этого я почти не видел свою любимую супругу, а сейчас и дальше бездумно тратил драгоценное время. Правда, кое-что всё-таки было полезным.