— Ясно, — произнёс он и взглядом дал понять, что я могу рассказывать дальше.

— В общем, Лестат загадал, чтобы я в купальнике прокатилась на лыжах с вершины горы. И ты знаешь, после абсента и двух бутылок текилы мне действительно начало казаться, что я всё-таки умею кататься на лыжах и сделать это будет несложно. После того спуска меня нашли где-то через полчаса, в сугробе. У меня к тому времени уже было общее переохлаждение и три перелома левой ноги в разных местах, один из них был открытым. Врачи из клиники были вынуждены сообщить Тому, ведь он и так был сравнительно недалеко. Я никогда не забуду тот его взгляд. Всего один только раз я видела, как он разозлился по-настоящему. Я думала, что он убьёт нас на месте, и меня, и Лестата. Да уж…

Я опять многозначительно замолчала, и вырвать меня из объятий прошлого смогло только нежное касание тёплой ладони к моей правой щеке.

— Я рассказала тебе всё это только потому, чтобы ты понял, что по сравнению с тем, в какие неприятности я обычно попадаю, — купание в озере зимой и температура на следующий день — просто мелочи жизни, — я с улыбкой посмотрела на него, а Северус усмехнулся в ответ. — Знаешь, мне так легко рассказывать тебе всё это. Ты… такой милый, Северус…

— Милый? — с недоверием уточнил он, долгие годы носивший почётное звание «Самый ненавистный преподаватель Хогвартса», причём по моим же словам.

— Да, — подтвердила я, с улыбкой глядя прямо ему в глаза. — С тобой абсолютно невозможно ругаться. Я даже представить не могу, из-за чего мы могли бы поссориться.

— А вот мне легко это представить, ведь я был очень зол на тебя позавчера… — мягко напомнил он, так же искренне улыбнувшись в ответ.

— Неужели ты бы мог накричать на меня?

— Нет, ты права. Я бы не стал с тобой ругаться. Только не с тобой, — Северус поднёс мою руку к своему лицу и закрыл глаза.

— Вот и я о том же. И в этом, на самом деле, твоё главное преимущество перед Томом. Мы же с ним довольно часто ругались, поскольку… наши взгляды на некоторые вещи немного не совпадали, а мы были настолько упрямы, что идти на компромиссы было… трудно. Знаешь, даже ему никогда не удавалось заставить меня почувствовать стыд за свои поступки. После того случая мы не разговаривали друг с другом две недели… хотя оба и были виноваты… А ты… так спокойно объяснил мне всё, и я так спокойно рассказываю тебе обо всех неприятностях, потому что знаю, что ты меня поддержишь и поймёшь.

— Тина, не зря же я преподаю в Хогвартсе уже пятнадцать лет… — напомнил Северус, открыв глаза и многозначительно посмотрев на меня.

— Да, наверное, в этом всё и дело. Ты уже давно сформирован, как личность. И ты постоянно держишь под контролем довольно большое количество подростков, причём весьма успешно.

— Да, но мне никогда не было так трудно это делать, как в этом году… — рассмеялся он, и я тоже улыбнулась в ответ.

— Ты даже представить себе не можешь, как я тебя понимаю. Но ты сам на это всё напросился, я тебя предупреждала…

— Да-да, я помню. А сколько было Тому, когда вы?..

— М-м-м, когда мы познакомились, ему было… восемнадцать, а мне… тридцать три… официально. Когда мы поженились, ему было двадцать шесть. А когда я умерла — уже ему было тридцать три. Надо же! Возраст Христа. Знаешь, мне кажется, что с возрастом он стал бы таким же, как ты. Так сказать, набрался бы жизненного опыта. И мудрости. Ты всё равно старше его…

— Теперь уже нет, — спокойно возразил Северус, и я поняла, что он был прав.

— Да, прости, я забыла, — немного смутившись, согласилась я.

— Тина, а откуда у тебя этот крестик? — внезапно полюбопытствовал Северус, заметив льняную нитку на моей шее.

— А, да. В сорок первом, когда мы переправлялись с ранеными через реку, покрытую льдом, по нам открыли огонь. Я попала под лёд, но Макс меня вытащил. А потом я ещё помогала ему спасать остальных. Это было как раз девятнадцатого января, в Крещение. В конце дня он снял с себя этот крестик и отдал его мне, сказав, что я теперь тоже крещёная и должна носить его не снимая. Он защитит меня, — я взяла крестик в руки и посмотрела на него. — Знаешь, он лежал у меня в сейфе с драгоценностями. На самом деле, он — это самое ценное, что вообще лежало там. Этот крестик очень дорог мне.

— Понятно. Ты очень устала… — тихо произнёс Северус, и я уже собралась начать возражать, как он остановил меня своим обжигающим взглядом. — Попробуй отдохнуть. Завтра ночью у тебя это точно не получится…

— Как скажешь, — рассмеявшись, опять согласилась я. — Ты тоже пойдёшь спать?

— Тина, как я могу уйти от тебя? — страстно прошептал он и, наклонившись ко мне, мягко прикоснулся губами к моим. — Я посижу здесь. А ты засыпай.

И Северус стал снова греть мои руки и гладить их. Умиротворение, царившее в его душе, перешло и на меня, и я быстро заснула, всё ещё ощущая кожей его прикосновения.

***

— Тина, а когда у тебя день рождения? — задумчиво поинтересовался Северус, когда мы отдыхали в его спальне в ночь на понедельник после очень страстного воссоединения.

— М-м-м… он уже прошёл, — так же задумчиво ответила я, проведя рукой по плечу своего любовника. Мне нравилось следовать контурам мышц, нравилось гладить сильные руки. — Он был в начале октября… как раз в тот день, когда ты просидел со мной до рассвета. А потом, через два дня, ты дал о себе знать.

Вспомнив день нашего знакомства, я не смогла ничего с собой поделать и широко улыбнулась. Кто бы мог подумать, что всего через полгода я буду вот так лежать в его тёплых объятиях… Что этот нелюдимый и холодный человек станет для меня самым близким, не считая Лестата.

— Но ты можешь не переживать по этому поводу, я не отмечаю свои дни рождения, — дополнила я, но, увидев выражение лица Северуса, звонко рассмеялась. — И к твоему сведению, я имею полное моральное право на это. У меня их была не одна сотня, а не всего-то тридцать шесть. Я уже отпраздновала своё.

— Всего-то тридцать шесть?! — возмущённо повторил он, ещё крепче прижав меня к тёплой груди. — Ты так говоришь, будто мне пять лет, а не четвёртый десяток.

— Ну, по сравнению со мной и Лестатом, ты действительно ещё очень молод, — улыбнулась я, а затем поцеловала его. — Но! Если ты всё-таки хочешь сделать мне приятно…

— Конечно, хочу, — сразу поспешил заверить меня Северус.

— То у тебя ещё будет такая возможность, — продолжила я, широко ему улыбнувшись. — Я уже больше сотни лет привыкла, что день рождения у меня двадцать восьмого мая. Так что можешь начинать готовиться.

— Завтра же и начну, — серьёзно пообещал он, а я громко рассмеялась подобной решимости.

— Вот это масштабы…

— Мне очень хочется отблагодарить тебя за тот чудесный праздник, что ты для меня устроила… — прошептал Северус, покрывая поцелуями мою левую щёку.

— Буду с нетерпением ждать… — так же шёпотом ответила я, повернувшись к нему лицом и посмотрев ему в глаза, а он только обхватил большими ладонями моё лицо и продолжил целовать уже губы. И времени на разговоры в ту ночь у нас больше не было.

***

В понедельник я, несмотря на почти что полное отсутствие сна ночью, встала ни свет ни заря вместе с Северусом, ведь уже успела выспаться за предыдущие три дня лежания в больничном крыле. И у меня было настолько хорошее настроение, что я решила немного погулять перед завтраком на свежем воздухе, потому что уже как полнедели точно не была на улице. И прогулка на самом деле чудеснейшим образом подействовала на меня: моё и так прекрасное настроение улучшилось в разы. Поэтому как только я вошла в холл замка, то радостно приветствовала каждого, кто встречался мне на пути.

— Привет, Падма, привет, Парвати! — поприветствовала я сестёр, направлявшихся в Большой зал.

— Привет, Тина! — немного удивившись взявшейся у меня из ниоткуда радости, почти одновременно поздоровались со мной девочки.

— Невилл, привет! — увидев своего друга, спускавшегося по лестнице, я расплылась в ещё более широкой улыбке, если это, конечно, вообще было возможно. — Сегодня такой прекрасный день!