***

Опять это Рождество… Если в былые дни я относился к нему равнодушно, то в этот раз мне было противно. Целый месяц я пытался поймать Тину, узнать у неё: почему она меня оттолкнула тогда, почему сказала, что у нас ничего не выйдет. Целый месяц я караулил её на Астрономической башне, писал письма, ведь мне было плохо без неё. Но она словно не замечала меня. И я же видел, что с ней тоже творилось неладное, что ей тоже было плохо. «Почему она так ведёт себя?»

Именно поэтому я со страхом ожидал праздничного ужина, поскольку там будет совсем немного человек. И там будет она. Во время ужина Дамблдор пытался рассказывать забавные истории, пытался сменить всеобщее настроение на праздничное, но я не мог заставить себя даже улыбнуться. Она сидела за столом прямо напротив меня. Она была так прекрасна. Даже в простой блузке и школьной юбке. Я мельком посмотрел на неё пару раз, но больше не смог терпеть это унижение и встал из-за стола буквально через полчаса.

Придя в своё подземелье, в свою обитель холода и сырости, я нашёл у себя в кабинете огневиски, налил целый стакан и залпом его выпил. «С Рождеством тебя, Северус!» — ядовито пронеслось в голове, когда я поставил пустой стакан перед собой и уставился на плотно закрытую дверь.

В итоге я просидел за столом в своём личном кабинете почти что полтора часа и всё это время задумчиво смотрел на бутылку со спиртным. Мне одновременно и хотелось напиться, и нет. Я не мог позволить себе потерять над собой контроль, но мне было необходимо забыться. Забыться хотя бы сегодня. И поэтому я уже хотел продолжить и выпить залпом второй стакан, налитый мной где-то час назад, как вдруг в дверь уверенно постучали.

— О, профессор, я смотрю, вы явно поддержите мою идею! — радостно воскликнула Тина, войдя внутрь и держа в руках бутылку из зелёного стекла с тёмным содержимым.

Я лишь холодно посмотрел на неё в ответ. «Как она могла говорить такое после месяца игнорирования?!»

— Ладно тебе, Северус! Сегодня Рождество, в этот день люди обычно прощают другим старые обиды, — всё так же весело проговорила она, пододвинув стул к моему столу и сев напротив.

— Вас никто не приглашал сюда, мисс Велль.

— Знаешь, если бы сейчас твои слова превратить в реальный лёд, то хватило бы на десять таких бутылок, — невозмутимо заметила Тина на мою колкость. — Не бойся, я пришла не только с вином, но и с извинениями.

— Ты пьяна, Тина. Иди в свою спальню.

— Нет, ты неправ. У меня были попытки напиться, и как я посмотрю, у тебя тоже, но я ещё вполне в трезвом состоянии, уверяю тебя! — её лицо расплылось в широкой улыбке, но я отвёл взгляд в сторону, сохраняя ледяное спокойствие. — Ты даже не выслушаешь меня?

Последние слова зацепили мою душу. Хоть я прекрасно видел, что Тина была совсем не в трезвом состоянии, но послушать её мне было интересно. И мне было приятно потешить своё эго её извинениями, так что я продолжал молчать, смотря прямо ей в глаза.

— Да, я хочу попросить у тебя прощения. Но прежде ты не мог бы открыть для меня бутылку и подать бокал, я хочу выпить за наш скромный праздник, — я в полном молчании взмахнул палочкой, которая лежала рядом со мной, и пробка выскочила из горла, а на столе появился бокал для вина. — Благодарю!

Произнеся последние слова, Тина налила себе целый бокал кроваво-красного вина.

— За Рождество! — приподняла она вино, я тоже взял в руки огневиски и немного пригубил напиток. Сейчас мне нужно было сохранять сознание максимально чистым, чтобы не выпустить ситуацию из-под контроля, хотя, впрочем, она меня порядком забавляла.

— Северус, прости меня, я правда была неправа. Мне нужно было объясниться с тобой, а не бегать от тебя. Ты прав. Прости, — эти слова пролились на душу как целительный бальзам, но я не хотел выдавать своей радости и всё так же спокойно и холодно смотрел ей в глаза.

— Скажи мне что-нибудь, Северус, — умоляюще попросила Тина, наклонившись над моим рабочим столом, и в глубоком вырезе её блузки я увидел то, что совсем не полагалось мне видеть.

Я быстро отвёл взгляд в сторону, но Тина, видимо, заметила мою маленькую слабость и в доказательство этому хитро улыбнулась, а мне совсем не понравилась её улыбка.

— Ох, а ты был прав, в твоём подземелье действительно тепло! Я бы даже сказала «жарко»! — с этими словами она начала расстёгивать пуговицы и, закончив с последней, скинула на пол блузку.

На её груди не было белья, и она предстала передо мной во всей красе. Я секунду ошеломлённо смотрел, не в силах отвести взгляд, но потом взял себя в руки. Мне было прекрасно известно, чего хотела этим добиться Тина: ей хотелось задеть меня, подчинить себе, но я не собирался предоставлять ей такую возможность. Усмехнувшись своим рассуждениям, я продолжил невозмутимо смотреть в карие глаза, прилагая титанические усилия, чтобы не спуститься взглядом ниже.

— Я, надеюсь, тебя не смутила? — невинно произнесла полуобнажённая Тина, похлопав густыми ресницами.

— Никоим образом, — нарочито безразлично ответил я, с нетерпением ожидая следующего её хода. — В этом помещении всего-то десять градусов тепла.

— Целых десять градусов! — удивлённо повторила Тина, и теперь смех невольно вырвался из моей груди. Она заметила это и продолжила свои ухищрения: — А ты не хочешь попробовать моё вино, Северус? Я полагаю, что мой французский друг даже старше тебя. Разве тебе не… любопытно?

Последнее слово было произнесено с особым нажимом, и я невольно замер, когда она опять наклонилась над моим столом. В воздухе ощутимо прибавилось напряжения, и теперь даже я мог признать, что вокруг было жарко. Этот жар шёл из моей груди.

— Да, пожалуй, ты права, мне действительно любопытно, — сделав глубокий вдох, подтвердил я, всё больше желая знать, что же эта чертовка сделает дальше.

Тина опять загадочно улыбнулась, поднялась со своего места и, взяв в левую руку бокал с вином, медленно подошла ко мне. Жар внутри меня разгорелся ещё сильнее, сила воли почти исчезла, но я всё ещё сохранял самообладание. Я протянул руку, чтобы взять бокал, но Тина меня остановила.

— Нет, Северус. Не так.

Произнеся эти слова, она сделала небольшой глоток, а затем поставила бокал на стол, наклонилась к моему лицу и поцеловала меня. От удивления я раскрыл губы, и вино проникло мне в рот. Я даже не знал, что из этих двоих восхитительнее — вкус напитка или вкус её губ. Она страстно впилась в меня, но как только я хотел обнять её голое тело, искусительница тут же меня остановила.

— Нет, не сейчас, — подняв руки к своим волосам, прошептала Тина мне на ухо.

Она медленно расплела конский хвост, и густая копна волос упала на моё лицо. Их запах сводил меня с ума. Взяв ленту для волос, Тина завела мои руки за стул и связала их ей.

— Что ты делаешь? — с усмешкой спросил я, а в моей груди уже полыхал настоящий пожар.

Я не мог пошевелить руками. Тина села мне на колени, разведя ноги в стороны. Это была настоящая пытка — так близко чувствовать её мягкое, молодое, прекрасное тело и не иметь возможности дотронуться до него.

— Всему своё время, Северус, — снова прошептала обнажённая красавица, наклонившись ещё ближе. Тогда мне показалось, что ещё немного, и я потеряю сознание.

Тина выпрямилась, критически осмотрела меня с головы до ног и наигранно протянула:

— На вас так много одежды, профессор Снейп, а ведь здесь так жарко!

Тина, сидевшая у меня на коленях с голой грудью, была права: я весь горел. Горел от желания. Она принялась медленно расстёгивать пуговицы моего плотного чёрного камзола, неотрывно смотря прямо мне в глаза, тем самым продлевая пытку. Пуговица за пуговицей, медленно и аккуратно, Тина расчётливо продвигалась вниз. Наконец, была расстёгнута последняя, и чертовка ловким движением рук распахнула его, а затем быстро развязала мой галстук. Последним рубежом оставалась чёрная лёгкая сорочка.

— Как же я люблю мужчин в чёрном! — страстно прошептала она, а я бессильно дёрнул руками, пытаясь освободиться. — Ну же, профессор Снейп. Ещё немного терпения.