— Лады, я все сделаю.

Далее все прошло без происшествий, овощей и фруктов было в достатке. Вернувшись на кухню, они работали не покладая рук до самого обеда, пока все остальные подготавливали главный зал к проведению мероприятия. Его вычистили несколько раз, составили вместе столы, подготовили стулья, украсили праздничными лентами, подготовили небольшую сцену для музыкантов, расставили повсюду вазы с искусственными цветами. Повара тоже потрудились на славу и приготовили лучшие блюда из продуктов, что оказались под рукой. Не раз, не два и не три они платили болью за желание положить кусочек себе в рот, но боль побеждала. В конце концов, их тела смирялись и прекращали требовать еды.

В 3 часа дня шейх вошел в зал первый и осмотрелся. Его вид излучал враждебность, а хмурые брови говорили об остром желании кого-нибудь отругать. Но не найдя к чему придраться лицо его разгладилось, а в глазах появился намек на человечность. Он подозвал к себе Евгения, который был не то что бы его любимчиком, просто меньше остальных его раздражал.

— Все готово?

— Да, господин Аль Тани.

— Тогда музыканты пусть остаются. Все остальные пусть дежурят на кухне и раз в час забирают грязную посуду и подают новые блюда. Горячее подавайте не раньше 8 вечера. Можешь идти.

Евгений присоединился к остальным на кухне. Тем временем, тот самый зал, где Шэнли однажды подставил свою руку для маленького паразита, наполнялся женскими голосами. Весь гарем шейха нарядился в праздничные наряды, отличавшиеся смелостью дизайнерской мысли. Короткие платья, юбки и шортики прикрывали только самые интимные места своих хозяек. С таким количеством полуобнаженных девушек праздник становился похожим на вечеринку в доме Плэйбоя.

Шэнли вообще удивляло, почему девушки, которые приняли ислам, позволяли себе одеваться подобным образом и почему шейх никак не препятствовал этому. Евгений, который вник в психологию шейха достаточно глубоко, объяснял это тем, что ислам запрещал обнажаться перед посторонними мужчинами. С точки зрения шейха в Мекке не было посторонних мужчин: слуг он за мужчин не считал. Шэнли удовлетворился таким объяснением и еще сильнее захотел отыскать планшет в спальне шейха.

Через час они выстроились в колонну, чтобы войти в зал и, как можно скорее, обслужить 32 гостя. В каждой руке у каждого было по подносу с закусками. В черных рабочих комбинезонах с белыми галстуками они лишь отдаленно напоминали официантов. Для шейха, который не смотрел в сторону слуги больше половины секунды этого было достаточно — его периферийное зрение воспринимало слуг, как официантов.

Ребята действовали с ловкостью профессиональных кельнеров. Новые блюда отправлялись на столы, грязные тарелки переправлялись на подносы. Шэнли, сосредоточенный на деле, занимался посудой, пока в его нос не проник дивный запах парфюма одной из девушек. Миниатюрная брюнетка с прической в стиле Клеопатры сидела к нему полуоборотом. В чертах ее лица он сразу же узнал китаянку. Она весело общалась со своими подружками и много улыбалась ровными белыми зубами, но во взгляде ее ощущалась какая-то отстраненность. Он остановил на ней взгляд чуть дольше, чем следовало. Легкий укол в мозге выступил первым предупреждением, но прежде чем он отвел глаза в сторону, девушка повернула к нему свое лицо и посмотрела на него безучастно. Девушка определенно была очень красивой, возможно, самой красивой китаянкой, которую он видел в своей жизни, но он не испытал абсолютно ничего, встретившись с ней взглядами. И судя по тому, как китаянка просветила его взглядом насквозь, будто стеклянное изваяние, для нее этот опыт тоже не стал выдающимся.

Туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, весь вечер они только и делали, что носили подносы взад-вперед. Тем временем, девушки и шейх начали хмелеть и вели себя все громче. Начался конкурс эстрадной песни и танца, красавицы выстраивались в очередь, чтобы поцеловать своего драгоценного шейха и поздравить его с днем рождения лично, пару раз они чуть было не подрались за эту возможность.

— Ну как там с вином? — спросил Шэнли Женю.

— Ты зря переживал. Он и без меня отлично справляется. Подливает себе и подливает. Уже третью бутылку начал.

— В таком случае я отлучусь минут на 30, прикрой меня если что.

— Хорошо, но только не задерживайся. Если он заметит, что кого-то из официантов нет, то проблем не оберешься.

— Китайский дракон еще никуда никогда не опаздывал, — ответил Шэнли и встретил непонимающие глаза Евгения, — потом как-нибудь объясню.

По техническим коридорам он добрался до нужной двери. За ней был второй коридор, светлый, просторный, красиво оформленный, весь из себя источавший флюиды богатства. Шейху часто привозили еду на столике и оставляли ее перед входом в спальню. И когда он открывал дверь чтобы еду забрать, он, естественно, не хотел смотреть не убогую серость коридора для прислуги.

Спальня была открыта. Шейх настолько был уверен в своей системе безопасности, что не потрудился закрыть за собой дверь. Шэнли крепко зажмурился, предчувствуя припадок головной боли, и сделал быстрый шаг внутрь. Никакой боли не последовало, путь был чист. В спальне автоматически загорелся свет, и заиграла мягкая инструментальная музыка. Шэнли напоследок выглянул в коридор, из праздничного зала доносились пьяные крики и громкий смех, ему ничего не угрожало. Он аккуратно закрыл за собой дверь и приступил к поиску.

В левой части спальни на всю стену растянулся большой книжный шкаф. Несколько тысяч книг пестрили корешками на его полках. Это были самые обыкновенные бумажные книги. Каждая из них была намного старше Шэнли и даже самого шейха. Многие из них были изданы на рубеже 18ого — 19ого веков, многие из них были подлинными первопечатными изданиями. Шейх увлекался западной и восточной философией, историей, экономикой, было там и много произведений классической литературы за авторством немецких, французских, испанских и русских писателей.

Спрятать вход в потайную комнату за книжным шкафом было классическим приемом. Шэнли знал об этом так же хорошо, как и шейх, но не мог не проверить. Подойдя к шкафу, он тянул на себя книгу за книгой, пытаясь найти рычаг механизма, открывающего проход, но ничего так и не нашел.

Далее по стене были развешаны работы импрессионистов, сюрреалистов и маринистов. Он ощупывал рамы на предмет наличия скрытых кнопок и заглядывал под них, но и там ничего не оказалось. Так он дошел до одиноко стоящего посреди комнаты белого рояля. От традиционного он отличался встроенным проигрывателем на несколько миллионов композиций. Когда он запускался, рояльные клавиши прожимались сами по себе при помощи электронного механизма. Выглядело со стороны это так, как будто за инструментом сидел невидимый пианист.

Рояль стоял в отдалении от стены, но Шэнли все же решил проверить и его. Он пристально осмотрел клавиши, пытаясь найти на них следы пальцев. Если шейх не играл сам, но нажимал на клавиши чтобы открыть проход, то он быстро смог бы их отыскать. Однако и там никаких следов обнаружено не было. Тогда он поочередно прожал все клавиши, осматриваясь по сторонам, но ни одна стена в помещении даже не подумала пошевелиться. Вариантов оставалось не так много.

Шэнли со всех сторон осмотрел все столики в комнате, однако ничего кроме великолепной ручной работы не заметил. Он откровенно устал за весь день. Мало того что их разбудили раньше обычного, так он еще весь день на кухне отработал, поиски отняли его последние силы, и он сам не заметил, как расположился на огромной белой кровати шейха. Ортопедический матрац с распростертыми объятиями встретил его пятую точку, как бы приглашая его лечь целиком. Устоять от соблазна было тяжело, и он вытянулся на кровати во весь рост, только его ботинки свисали над полом, как живое свидетельство его хорошего воспитания. Свет в комнате тут же сделался приглушенным и на огромном экране за изголовьем показались морские волны, кровать начала покачиваться из стороны в сторону. Так шейх обычно засыпал каждую ночь. От этого покачивания Шэнли стало не по себе и он перекатившись за борт приземлился на руки и ноги. Кровать продолжала медленно покачиваться из стороны в сторону под шепот морских волн. И тут его взгляд наткнулся на нечто интересное. Прямо под кроватью в полу был прорезан какой-то люк, размером и формой он повторял очертания кровати, и если бы та не двигалась, он бы никогда его не заметил.