лишних прелюдий. Вы мне — геномы, я вам — жизнь. В противном случае я застрелю сначала девчонку, а потом и всех остальных. Как вам такой расклад?

Я промолчал, понимая, что на этот раз игра идёт не по моим правилам. Гриффит истолковал

моё молчание как капитуляцию и обернулся к поднявшемуся с пола Клифу.

— Ну что, очнулся, дерьмо собачье? Живо к компьютеру! Надеюсь, ты ещё не забыл, как он включается.

Клиф послушно сел за клавиатуру.

— И давай без сюрпризов, — Гриффит демонстративно щёлкнул затвором, — сколько тебе нужно,

чтобы скачать все геномы?

— Несколько минут, — буркнул Клиф, набирая код доступа.

Гриффит удовлетворённо кивнул.

Минуты, отведённые на скачку, прошли в напряжённом молчании.

— Всё, — объявил наконец Клиф, вынимая из компа миниатюрную флэшку.

Я стиснул зубы от собственного бессилия. Надо же было пройти через столько терний и так глупо всё проиграть!

Гриффит спрятал флэшку в карман и почти дружески улыбнулся.

— Прощайте, господа аномальщики, — сказал он, пятясь, — приятно было повидаться. А теперь вам нужно поспать пару часов, чтобы вы не наделали никаких глупостей, пока я буду пробираться к границе. Хамид, — позвал он одного из своих громил, — разберись с ними.

С этими словами Гриффит и его второй мордоворот скрылись за дверью. Хамид, забросив за спину автомат, выхватил из кобуры «Страйкер». Повинуясь скорее наитию, чем какому-то плану,

я плеснул ему в лицо шампанское из пробирки. От неожиданности он выстрелил в меня, не успев

прицелиться, и промазал. Игла с транквилизатором впилась в стену в дюйме от моего плеча.

Второго шанса я ему уже не дал. Упав на пол, я подсёк его ударом ноги, и Хамид, заорав что-то

по-арабски и, уже падая, выстрелил. На этот раз игла угодила в потолок. Не дожидаясь третьего выстрела, я вцепился в запястье араба и, вывернув его, взял на болевой хват. «Страйкер» упал на

пол.

Но я недооценил противника. Хамид обхватил свободной рукой мою шею и начал меня душить. Я ослабил хватку и мгновенно оказался под арабом. Не знаю, как бы закончился этот поединок, если бы не профессор, хвативший моджахеда по голове тяжеленной подставкой от микроскопа. Хамид охнул и сразу обмяк.

В этот миг в дверь ввалился второй араб, вернувшийся на шум драки. Он мгновенно оценил обстановку и вскинул автомат, что-то крича на своём языке. Скрытый телом Хамида как щитом, я подхватил с пола «Страйкер» и выстрелил. Промазать с пяти шагов в такого детину было невозможно.

Игла впилась в грудь моджахеда, но той секунды, что нужно транквилизатору, чтобы вырубить

такого амбала, хватило ему на выстрел. Автоматная очередь ударила по стене, по оконным жалюзям, по стоявшей на столе аппаратуре. Время сжалось. Я видел происходящее как в замедленном

фильме: гулко взорвался задетый пулями монитор, звеня посыпались с опрокинутых полок пробирки. Я видел, как бросился, сбивая на пол и, защищая собой Людочку, Клиф. Как пуля ударила его в спину, вырвав клок ткани на крахмально-белом халате.

Потом всё как-то разом стихло, и ход событий обрёл свою нормальную скорость. Араб судорожно, по-рыбьи хватая ртом воздух, сполз по косяку и затих.

Я выбрался из-под хрипящего Хамида и подбежал к Клифу. Американец был жив, но пуля, прошив его насквозь, пробила левое лёгкое и на губах Клифа пузырилась розовая кровавая пена.

— Люда, перевяжи его, — велел я и бросился к дверям. Гриффит не мог уйти далеко и нужно было любой ценой его обезвредить. Я забрал автомат у усыплённого араба и выбежал в коридор.

— Сергей, я с тобой! — крикнул мне вслед профессор.

Я возражать не стал. Один ствол — хорошо, а два, как не крути, лучше. Радостин, вооружённый автоматом Хамида, догнал меня уже возле джипа. С оружием в руках и с всклокоченной бородой

он напоминал сейчас отчаянного «барбудос» времён Че Гевары.

Оба шатохинских бойца лежали рядом с машиной. У одного игла торчала из шеи, другому уго-

дила в спину, между лопаток. Было ясно, что застигнутые врасплох, они не успели оказать никакого сопротивления.

Я бегло осмотрел джип. Колёса целы и ключ на месте. Гриффит или очень спешил или слишком понадеялся на своих арабов. В любом случае, это было с его стороны ошибкой.

— Вон он, — профессор первым заметил удаляющуюся в сторону шоссе пылящую точку.

Мы оттащили солдат от джипа.

— Я поведу, — категорично заявил Радостин и, повинуясь убеждённости в его голосе, я уступил место водителя.

Профессор запустил двигатель и джип, легко проскочив бетонку, понёсся по непросохшему пустырю. Из-под колёс полетели комки грязи и полуразложившиеся ошмётки от валявшихся повсюду погибших новообразований. В лицо ударил воздух, пропитанный серой и сладковатым запахом тлена.

Машину юлило, но профессор оказался классным водилой, и руль слушался его, как дрессированный. Мы догоняли Гриффита. Его чёрный «Тарантул» был не так хорош на раскисшем поле, как наш армейский «УАЗик». Но я понимал: стоит выпустить Гриффита на нормальную дорогу,

и об этом преимуществе можно будет сразу забыть.

До шоссе оставалось совсем немного, и надо было что-то предпринимать. Я привстал с сиденья

и, положив автомат на раму лобового стекла, прицелился. «Тарантул» нёсся впереди всего в сотне

метров но, то и дело подпрыгивая на кочках, был для меня непростой мишенью. Я потянул курок,

но джип в этот миг совсем некстати поймал колесом колдобину, и пули, взбив бурые фонтанчики

грязи, легли с недолётом.

Из «Тарантула» вынырнула голова Гриффита и блеснул автоматный ствол. Я успел рухнуть

на сиденье прежде, чем по нам хлестнула ответная очередь. Выстрел Гриффита был удачным.

Одна из пуль прошила переднее колесо джипа и он, едва не перевернувшись, влетел в канаву, заваленную зловонной падалью.

«Тарантул» тем временем выскочил на шоссе и понёсся на север.

«Ушёл, сволочь!» — я готов был взвыть от досады.

Кое-как мы выпихнули джип из канавы и дотолкали его до асфальта. О погоне теперь не могло быть и речи.

— Сколько провозимся с запаской? — спросил я, разглядывая вереницу бредущих по дороге бе-

женцев, в основном, пеших.

— Минут десять, пятнадцать, — отозвался профессор, роясь в бардачке и бренча ключами.

За поворотом послышался вой серены. Я вышел на средину дороги и поднял руки. Летящая по шоссе «скорая» затормозила так близко, что я едва не упал в кювет.

— Ты что парень, охренел, под колёса лезешь? — из кабины высунулась небритая физиономия,

увенчанная мятым медицинским колпаком.

— Слушай, док, — перебил я, — рация есть в машине?

— Ну, есть, — санитар осмотрел меня красными от недосыпа глазами, — а ты кто такой, чтобы рацию требовать?

Документов при мне не было.

— Я агент специального отдела МЧС Карельцев Сергей Александрович. Мне срочно нужен эфир.

Не знаю, что подействовало на санитара больше: мой уверенный тон или висящий на плече автомат, но он мне поверил.

— Ладно, валяй, — сказал он, протягивая мне включенную рацию, — может ты и правда агент.

Я настроился на частоту МЧС и заговорил:

— Внимание! Всем, кто меня слышит. По шоссе Мурманск — Кандалакша в направлении города Оленегорска движется автомобиль «Тойота — Тарантул» чёрного цвета. Находящийся в ней преступник вооружён и чрезвычайно опасен. Прошу принять меры по его задержанию или ликвидации. Сообщение передал сотрудник МЧС Карельцев. Личный код 17–36 — 12. Все, кто меня слышит, подтвердите приём.

Я переключил рацию и стал ждать.

— Сергей, ты что ли? — прорвался сквозь помехи голос Шатохина. — За кем ты опять там бегаешь?

Не передать, как я обрадовался, услышав именно его.

— Ты где? — крикнул я в рацию.

— На подлёте к лагерю. Так что у тебя стряслось-то?

— Гриффит, — коротко пояснил я, — у него вся информация по геномам.

Шатохин рубанул эфир трёхэтажным матом и добавил зловеще: