Проскочив ещё пару поворотов, я загнал машину в тёмную подворотню и стал ждать.

«Ниссан» пулей пронёсся мимо. Моя старушка выползла из укрытия, и теперь я уже сидел на хвосте

у этих ребят. Их было двое. Когда один из них понял, что же произошло, он высунулся из окна и я увидел в его руке пистолет. От неожиданности я едва не врезался в столб на обочине.

Выстрелов я не услышал. Но, когда по лобовому стеклу цокнули пули, сердце у меня сжалось.

Всё-таки чертовски неприятно, когда в тебя стреляют, даже если ты сидишь за бронированным плексом.

Но я не отставал. Надо было загнать «Ниссан» на окраину, на стройку. Только там можно было

разобраться и со стрелком и с его напарником без лишних свидетелей.

Промелькнул последний квартал, и мы выскочили на изрытую траншеями новостройку. Шофёр «Ниссана» резко затормозил и, развернув машину, рванул в сторону шоссейной дороги. Всё правильно. Ему не было никакого резона играть со мной в кошки-мышки среди канав и песочных куч. Он рвался к шоссе, где его шансы были куда более предпочтительны.

Теперь была моя очередь пострелять. Вцепившись в руль левой рукой, правой я достал из тайника «Стерх» и отщёлкнул предохранитель. Нестись на такой скорости да ещё прицельно стрелять — утопия. Я ударил по тормозам и выпрыгнул из машины.

«Ниссан», прыгая по колдобинам, пронёсся метрах в тридцати мимо меня. Я упал на колено и,

держа «Стерх» обеими руками, как голливудский гангстер, несколько раз выстрелил. Одна из пуль разнесла боковое стекло «Ниссана», другая пробила заднее колесо. «Ниссан» бросило в сторону. Он подпрыгнул на бетонном бордюре, перевернулся и, пробив предупредительный щит, ударился кабиной о кучу щебня.

Я подбежал к умирающей машине, держа наготове «Стерх». Дверца «Ниссана» приоткрылась,

и из неё вывалился затянутый по горло в чёрный эластичный комбез стрелок. Увидев меня, он

вскинул пистолет, но я успел опустить на его голый череп рукоять «Стерха», и мой противник обмяк.

Быстро обезоружив его, я заглянул в кабину «Ниссана». Водитель был мёртв. С залитым кровью лицом он висел на ремнях безопасности, вцепившись скрюченными пальцами в руль.

Я оттащил оглушённого стрелка подальше от машины, в которой вот-вот мог рвануть бензобак, и тщательно обыскал. Ничего. Ни документов, ни денег, ни пластиковых карт. Только пистолет. Я поднял оружие, из которого в меня стреляли всего пару минут назад. Ничего себе! Японский «Кюрао». Пластиковый, с демпферным глушаком и обоймой на 18 патронов. Редкая пушка.

Стрелок застонал и очнулся. Я направил на него пистолет и спросил:

— Кто тебя послал, приятель?

— Не знаю, — скрипучим неестественным голосом произнёс он.

Только сейчас я заметил, что голым был не только его череп. На лице стрелка отсутствовал даже намёк на растительность.

— Ладно вставай, красавец, — приказал я, — договорим в другом месте.

Я опасался, что, несмотря на воскресный день, на стройке найдётся пара лишних глаз, и о перестрелке настучат местной милиции. А мне до крайности не хотелось объясняться в поселковом

отделении, какого лешего учителю физики понадобилось устраивать погоню по всему посёлку, а

потом ещё и стрельбу с трупом.

Мой пленник оказался неожиданно послушным и без проблем позволил замотать себе руки скотчем, а потом и усадить себя в мою колымагу. При этом он пребывал в какой-то непонятной прострации и был совершенно безразличен к происходящему.

Я осторожно вырулил на дорогу и покатил обратно к периметру. По пути я созвонился с Греминым, который всё ещё находился в штабе и собачился там с военными. Услышав о происшедшем, шеф тут же выслал мне навстречу вертолёт со спецназом. ЭКГ, видимо, боялся подстраховки или мести со стороны тех, кем были посланы люди из «Ниссана». То, что это были не происки военных, я уже понял. Одно дело ставить нам палки в колёса и оттяпать у МЧС контроль за зоной. И совсем другое — покушение на убийство. Зачем? Ведь, как не крути, мы с ними были и остаёмся в одной упряжке.

Из-за сопки показалась знакомая спецназовская вертушка. Я помигал фарами и остановился.

Но не успел я выбраться из машины, как мой пассажир забился на сиденье, зарычал, выпучив

бесцветные глаза, и уронив голову на приборную панель, замер.

Я выскочил из кабины и замахал подлетавшему вертолёту. Бойцы, прыгая прямо на дорогу,

быстро окружили машину. Ко мне подбежал Шатохин.

— Что стряслось, Сергей? — спросил он с беспокойством.

— Сам не пойму. Этот гусь всю дорогу смирно сидел, а тут вдруг затрясся весь. Пена изо рта…

Майор потрогал шею стрелка и покачал головой:

— Он мёртв. И уже давно.

— Да он ведь только что живой был!

— Посмотри сам. Он же окоченеть успел.

Мой пленник и в самом деле был холодным, как айсберг. У меня нехорошо засосало внутри.

По команде Шатохина двое бойцов извлекли тело из машины, завернули в брезент и унесли к

вертолёту.

До штаба я добрался без приключений. Там уже вовсю хозяйничали «члены комиссии», рас-

поряжаясь разгрузкой ещё одного транспортника, прибывшего совсем недавно.

С дороги я ещё раз созвонился с шефом, и мы договорились не посвящать вояк в инцидент с

«Ниссаном». У них своя свадьба — у нас своя. Радостин с нескрываемым злорадством примкнул

к нашему заговору, и мы, воспользовавшись общей неразберихой в лагере, сумели незаметно занести труп стрелка в трейлер. Лабораторию военные у нас отобрать не могли — она была собственностью МЧС, и допуск в неё имели только специалисты «ОАЗиС». Например, я.

Пока Радостин с Людочкой потрошили в препараторской тело стрелка, пытаясь определить

причину его смерти, а майор, сменив вертолёт на джип, гонял за вторым трупом, я приткнулся

в одном из отсеков лаборатории и уснул прямо за компьютерным столом.

Район зоны 18 апреля 2020 г. Вечер.

Радостин безжалостно растолкал меня в четверть одиннадцатого.

— Есть новости, Сергей Александрович, — объявил он. — Ваш труп — вовсе не человек.

Остатки сна мгновенно улетучились. Я сел.

— Кто же он?

— Биот.

Я поёжился. Мне конечно доводилось слышать о биотировании. В последние лет десять все только и говорили о необиотике, «науке века», способной создать любую тварь, вложив в неё даже зачатки разума. Но пока, побыв в образе Господа Бога, человек сподобился произвести на свет лишь свика — бесформенное существо без глаз и ушей, но зато, с нежным пикантным мясом. Дальше этого гастрономического триумфа дело, вроде бы не пошло, если не считать жутко секретных экспериментов. И тут — на тебе! Биот как две капли похожий на человека, да ещё с пистолетом в лапе…

— А тот, второй? — спросил я.

— Человек. Мы его дактилоскопировали. ЭКГ обещал пробить «пальчики» по своим каналам в Интерполе.

— Олег Викторович, а по этому биоту нельзя что-нибудь накопать?

— Вряд ли, — Радостин пожал плечами, — официально эй-биоты не существуют. Они изначально

запрещены кучей конвенций. А если кто-то их и биотирует, то сбываются они наверняка на теневом рынке.

— Эй-биот, что это? — уточнил я.

Радостин снисходительно улыбнулся моей некомпетентности.

— Есть три варианта биотирования, — разъяснил он, — так называемые А,В и С — биоты. А — это

аналог человека. Почти точная копия. В отличие от человека, у А — биотов нет развитой психики. Могут отсутствовать половые функции или, скажем, волосы, как у твоего протеже. Зато такой биот может быть гораздо выносливей человека. К тому же, он напрочь лишён эмоций. Например, страха.

— Идеальный солдат?

— Именно, — кивнул Радостин, — правда, стоимость такого биота никак не меньше ста тысяч евро.

— Ого! — я присвистнул. — Выходит у нас серьёзный противник, раз может позволить себе такие