Гусина затащили в тот самый сруб, возле которого устраивали немцам засаду. Это оказался полупустой амбар, в дальнем углу которого темнела невысокая копна сена. На него и уложили обессилевшего механика.

Пока майор возился с раненым, поправляя сбившиеся по дороге бинты, Санька ушёл искать Стёпу. Прошло уже порядочно времени с тех пор, как закончился бой, а парень так и не объявился. Сашка вернулся быстро, сказав с порога упавшим голосом:

— Нашёл я его, товарищ майор.

Не говоря ни слова, Знамин выскочил вслед за Санькой и побежал к забору. Стёпа лежал на спине, разбросав руки, и в его мёртвых глазах застыло удивление. Ему досталась всего одна пуля, но она угодила прямо в сердце. Стёпа умер легко, даже не успев понять этого.

Майор закрыл остекленевшие глаза парня и набросил на него свой бушлат.

— Ну вот, Санёк, и остались мы с тобой вдвоём, — горько проговорил он.

— Втроём, товарищ майор. Гусин-то жив.

— Жив-то, жив. Да только из него теперь никудышный помощник, а нам ещё многое успеть нужно. Фрицы-то не просто так на остров пожаловали. Интерес у них здесь какой-то и надо, чтобы об этом на Большой земле наши узнали. Помнишь, старец про коч сказывал?..

Санька кивнул.

— Товарищ майор, — перебил он, — вы говорили, что немцы застрелили того старца.

— Да, Санёк.

— Я, когда Стёпу искал, его не видел нигде.

— Что? — Знамин вдруг и сам вспомнил: когда подходили к срубу, неся на себе раненого меха-

ника, старца и в самом деле на том месте, где догнала его автоматная очередь, не было.

— А ну, айда, — махнул он Саньке и побежал туда, где в последний раз видел старца. Смутная надежда обожгла душу. — Должна быть кровь, — бросил он, и сам принялся обшаривать глазами чёрную от копоти землю.

— Сюда, товарищ майор! — Санька первым заметил бурую кровавую полосу. Она тянулась в сторону посёлка, к площади. Пробежав по следу добрую сотню метров, майор с Санькой увидели, наконец, старца.

Москва. Измайловский парк. 17 мая 2019 г. Поздний вечер.

В глубине полутёмной аллеи, на промокшей от недавнего дождя старой скамейке, сидел человек. Если бы не огонёк сигареты, точно маяк время от времени вспыхивающий в темноте, его трудно было бы заметить и с десяти шагов. Человек нервничал. Тот, ради кого он так рисковал, и ради кого битый час просидел здесь, вздрагивая при каждом шорохе, опаздывал.

Наконец, вдалеке послышались хлюпающие по лужам шаги. Человек вскочил со скамейки и торопливо засеменил им навстречу. Брошенный окурок трассером отлетел в мокрую траву и погас.

Они встретились посреди аллеи.

— Вы принесли то, что обещали? — спросил тот, что опоздал.

— Да, да, конечно, — человек со скамейки суетливо извлёк из кармана флэшку и протянул пришедшему.

Тот взял её, быстро оглянулся по сторонам и протянул в ответ небольшой свёрток.

— Здесь, как договаривались, десять тысяч в евро, — пояснил он. — Если мне понадобится от вас ещё что-то, я позвоню.

Сказав это, он повернулся и быстро зашагал прочь.

Человек со скамейки постоял ещё некоторое время, сунул в карман плотный на ощупь свёрток, и побрёл к выходу. Дойдя пешком по 2-й Парковой до своего дома, он зашёл в подъезд, поднялся на четвёртый этаж, открыл ключом дверь и, не разуваясь, прошёл на кухню.

Там он включил свет и, смахнув рукавом крошки со стола, положил перед собой свёрток. Какое-то время он просто смотрел на него, потом быстро разорвал бумажный пакет и высыпал сотенные купюры на стол. Просмотрев несколько соток на просвет, он тщательно пересчитал их все, разложив на десять равных частей. Бумажки были новые, хрустящие и, лишь одна мелочь немного удивила его: на пальцах, которыми он пересчитывал купюры, остался какой-то налёт пепельного цвета. «Тальком что ли пересыпали», — подумал он и, не убирая со стола денег, прошёл в ванную и вымыл руки под краном.

Человек со скамейки не знал, что тот, кто купил у него флэшку, больше не нуждается в его услугах. Через несколько минут вымытые руки стали саднить, потом в подушечки пальцев точно впились тысячи игл. Синтетический яд, соприкоснувшись с водой, стал действовать гораздо быстрее. Корчась от боли, человек выбежал на лестничную площадку и упал, извиваясь в судорогах.

Утром на его тело наткнулась соседка, возвращавшаяся с ночной смены.

Лиинахамари. Штаб 20-й Лапландской армии. 21 сентября 1943 г. Ближе к полудню.

Блестяще-чёрный «Меседес-бенц» с пятнами свежей грязи на крыльях и на капоте, остановился перед большим, похожим на барак, домом. Штандартенфюрер Фогель, резидент абвера, вылез из машины и брезгливо огляделся. «Нечего сказать, нашли место для штаба», — с недовольством подумал он.

Фогель поднялся по скрипучим деревянным ступеням на крыльцо и вошёл в дом. Выяснив у дежурного офицера, где расположились радисты, он вскоре оказался в крохотной комнатке, от пола до потолка заставленной гудящей, как ульи, аппаратурой. Среди этой тесноты каким-то образом размещались несколько офицеров связи.

Увидев Фогеля, они вскочили, выбросив вперёд руки в нацистском приветствии. Фогель вяло махнул в ответ.

— Я жду шифровку с борта U — 362, - сказал он раздражённым голосом.

— Штандартенфюрер, подлодка U — 362 вышла в эфир в 9.15. Вот шифровка.

Молодой лопоухий лейтенант протянул Фогелю листок со столбцами цифр. Штандартенфюрер небрежно сунул листок в карман и, не прощаясь, вышел из комнаты.

Сев в машину, Фогель, воспользовавшись ключом, прочёл шифровку. Текст сообщения буквально взбесил резидента.

Срочно. Совершенно секретно. Лично штандартенфюреру Фогелю.

Операция «Зигфрид» под угрозой. Группа подверглась мощному огневому воздействию и почти полностью уничтожена. Источник информации, взятый на острове, потерян. Характер прикрытия острова говорит о явном интересе к нему русских. Учитывая важность операции «Зигфрид» для окончательной победы Рейха, прошу срочно информировать руководство о случившемся, и принять меры для подготовки массированного десанта на остров.

Для дальнейшей связи выхожу в квадрат 18–72.

Штраусс.

«Массированный десант! Что позволяет себе этот выскочка!? — Фогель был в ярости. — Если

он лучший друг Гесса и пил на брудершафт с самим Канарисом, то это ещё не повод, чтобы поучать Берлин, как вести войну».

— Курт, — Фогель окликнул шофёра, — заводи. Едем в Петсамо.

— Слушаюсь, штандартенфюрер.

«Мерседес» развернулся и, переваливаясь на кочках, покатил в сторону Петсамо. Там, на военном аэродроме Фогеля вторые сутки ждал самолёт. Пора было возвращаться в Берлин.

Селигер. 12 июня 2019 г. Раннее утро.

Опалив своими лучами верхушки деревьев, над озером взошло солнце. Вдалеке заиграли золотом купола древнего Осташкова. Было удивительно тихо. Даже лягушачья братия, только что донимавшая всю округу своим неистовым гвалтом, умолкла в благоговейном трепете перед таинством рождения нового дня. Туман, клубившийся над водой, растаял, распался на розоватые клочья и обнажил под собой спокойную девственную гладь озера.

Я постоял ещё какое-то время, не решаясь нарушить эту идиллию. Затем достал из чехла удочки и начал готовиться к рыбалке. Когда числишься в такой беспокойной конторе, как наш «ОАЗиС», вырваться куда-то на пару дней случается крайне редко. В этот раз я испросил свой законный выходной и просто сбежал из столицы, не взяв с собой даже телефона. Кроме того, ни одна живая душа не знала, куда меня понесло. Так что можно было оттянуться вовсю, что я, собственно, и вознамеривался осуществить.

Насадив на крючки крупного малинового мотыля, загодя купленного на Птичьем, я, одну за другой, забросил две удочки. Поплавки плюхнулись в десятке метров от берега и, попрыгав на поднятой ими же волне, застыли. Я стал ждать.