Где-то близко послышался хруст камышника и громкое чавканье чьих-то ног. Стас замер. Это

мог быть кто угодно: и лось, и кабан, и один из прорвавшихся сквозь кордоны брингеров.

«А здоровско я всё-таки придумал назвать их, — усмехнулся он про себя, — «брингер» — от немецкого «bringen» — «нести». Клёво …Wie die silberne Rakete Menschen zu den Sternen bringt…»*- вспомнил он вдруг стишок из школьных времён.

Хруст и чавканье между тем не приближались и не удалялись. Кто-то шумно топтался на одном месте, и утробно рычал.

«Только бы не кабан!», — подумал Стас и осторожно раздвинул камыши.

Шагах в двадцати, согнувшись как атлет над штангой, стоял здоровенный мужичина в мокром, покрытом бляшками грязи балахоне, и с каким-то звериным ожесточением пытался вытянуть из болотной жижи неимоверных размеров железяку, им же, наверняка, туда и уроненную.

«Да это ж, брингер!» — Стас быстро достал из непромокаемого мешка цифровой сканер и сделал экспресс-съёмку.

Брингер вырвал-таки железяку из трясины, со стоном взвалил её на плечо и, покачиваясь, двинулся прочь. Стас не стал преследовать «несуна» — за ними шла настоящая охота, и можно было вместе с брингером угодить в руки спецназа. А это в планы Стаса Качалова никак не входило.

* …как серебряная ракета людей к звёздам понесёт… (нем.)

Район прорыва. Несколькими минутами позже

Со стороны ближней сопки застрекотал вертолёт. Стас, не раздумывая ни секунды, глотнул воздуха и нырнул в гнилую болотную хлябь. Вовремя. «Вертушка» пронеслась над самой головой, ударив по воде мощным воздушным шквалом.

Когда Стас вынырнул, «вертушка» уже настигла брингера, и из её брюха стали прыгать люди

в серебристых скафандрах. После короткой схватки они скрутили «несуна» и вместе с его ношей

забросили в вертолёт.

То, что произошло позже, Стас видел только в хрониках вьетнамской войны и уж никак не ожидал столкнуться с чем-то подобным. Вертолёт резко взмыл вверх, и из его чрева выпал блеснувший на солнце цилиндр. Какая то сила снова заставила Стаса нырнуть. В последний миг он успел увидеть, как цилиндр ударился о тёмную воду и из него рванулась, сметая всё на своём пути стена алого пламени. Стас вжался в вязкий болотный ил, чувствуя над собой бушующий огневой смерч.

«Напалм! — с ужасом понял он. — Господи, да что ж они делают!?»

Стас держался у дна, пока хватало дыханья. Наконец, лёгкие свело судорогой, и он рванулся вверх, жадно хватая ртом раскалённый воздух. Над водой стоял густой грязный пар и резко пахло гарью и чем-то кислым. Стас закашлялся и, спотыкаясь, побрёл туда, где пар показался ему не таким плотным.

Вокруг летал чёрный пепел и медленно оседал на воду. Стас шёл долго, пока вязкий ил под ногами не сменился топкими опалёнными кочками. Болото кончилось. Стас выбрался на упругую землю и упал без сил, тяжело дыша и морщась от боли в обожжённых лёгких.

Немного придя в себя, он достал флягу и жадно напился. Стало легче. Затем он оглядел берег, решая, куда идти дальше. Пар и поднятая пламенем гарь почти рассеялись, обнажая подошву со-

пки и полосу уцелевшего кустарника. Лучшего укрытия было не найти. Огонь иссяк, видимо, на

подходе к сопке, лишь опалив кустарник. Кое-где ещё курился дымок, и нехотя тлели ветки.

Стас добрёл до ближайших зарослей, развёл их руками, и замер, потрясённый. Обтекая комли

кустов, прямо на него ползла чудовищных размеров пиявка. Её лоснящееся бурое тело, казалось,

не замечало препятствий и стремительно приближалось.

Стас попятился, но ноги мгновенно одеревенели и перестали слушаться.

«Вот чёрт, да что же это?!» — Стас почувствовал, как его тело наливается свинцом и нестерпимым горячим зудом.

«Пиявка» остановилась перед обречённой добычей и быстро свернулась вокруг Стаса в коль-

цо. Прежде, чем оно схлопнулось, стрингер успел увидеть членистое брюхо существа, покрытое множеством блестящих щипов.

КП в районе прорыва. 28 июня 2020 г. Несколько позже.

Полковник Звонов был, наконец-то в своей стихии. Его штабной БТР, ощетиненный лесом антенн, с самого утра носился по сопкам, выявляя слабые места в оцеплении и сотрясая эфир отборным армейским матом. Дело шло. К полудню зону прорыва обнесли никелиновой «колючкой» и расставили вдоль неё спецназ. Ловушка захлопнулась.

Когда мы с майором подкатили к временному КП, разбитому на плоской макушке Соколиной сопки, охота на «брингеров» уже началась. Её технология была по-своему примитивна: сенсоры засекали бредущего по сопкам «несуна», затем специальная бригада забирала его вместе с его хабаром в «вертушку» и на зачищенную зону сбрасывался напалм. На этом последнем пункте настоял полковник. Будучи ветераном двух кавказских компаний, он хорошо знал: недобитый враг вдвое опасней. Я не разделял его стратегический концепций в отношении аномалии, но в данном случае, возражать не стал. Слишком велик был риск снова выпустить зону из-под контроля.

На пути к штабной палатки меня догнала Людочка Фомина:

— Сергей Александрович, — выпалила она, — к нам только что доставили какого-то совершенно нетипичного брингера.

«Надо же, какое прилипчивое словечко, — подумал я, — не успела выйти газета, а наши уже перекрестили «несунов» в «брингеров». Всё-таки сукин ты сын, Стас Качалов!»

Я повернул вслед за Людочкой к длинному, похожему на вагон, боксу с бело-голубым знаком

МЧС на серебристом боку. Это чуждое местному пейзажу сооружение перетащили сюда из лагеря грузовым вертолётом ещё утром и сейчас там колдовала бригада спецов во главе с Радостиным.

Озабоченный профессор встретил меня в дверях.

— Ну, Олег Викторович, — заходя внутрь бокса, сказал я, — показывай, где твоя добыча.

— Туда, — коротко кивнул он.

Мы миновали несколько прозрачных дверей, за которыми притаились оглушённые шокерами

«несуны». Они провожали нас своими красными безжизненными глазами и, казалось, совершенно не понимали, где они и что с ними происходит.

Нетипичный брингер содержался в самом конце бокса. Когда мы с профессором вошли в его камеру, он безмятежно храпел, лёжа на полу. Это был здоровенный детина в джинсовых потрёпанных шортах и майке-борцовке. С правого плеча брингера целил синий амур, под которым угадывалась надпись: «Любовь зла».

Я наклонился над ним и попытался растормошить. Тщетно. Тогда я зажал пальцами его нос, и

только после этого брингер замычал и открыл глаза. Красные и бессмысленные. Они совершили какое-то сложное несогласованное движение, пока, наконец, не сфокусировались на мне.