Я спрыгнула с парапета и встала рядом с ним.

— Как скажешь.

Он просто посмотрел на меня.

— Я еще никогда не уничтожала поезд. Это может быть забавно.

— Ты уверена?

— Однажды я умирала, запертая в клетке, во дворце, который летал над волшебными джунглями. И какой-то идиот забрался в эти джунгли, выследил дворец, продрался сквозь сотни ракшасов и освободил меня.

— Я помню, — сказал он.

— Именно тогда я поняла, что ты любишь меня, — сказала я. — Я лежала в клетке и услышала твой рев.

Он ухмыльнулся, его плечи расслабились. Он обнял меня, и я поцеловала его. Я почувствовала вкус Кэррана — мужской, здоровый, мой — я его всегда узнаю.

— Я еду с тобой, Ваше Глупейшество. Тебе от меня не отделаться.

— Спасибо.

Кроме того, мне будет полезно уехать из Атланты. Подальше от Хью д'Амбре, военачальника моего отца.

У меня довольно сложная семейная подноготная. Если мой настоящий отец узнает, что я все еще жива, он перевернет все с ног на голову, чтобы уничтожить меня. Двадцать шесть лет мне удавалось скрываться у всех на виду, но потом мне дорогу перешел Хью д'Амбре. Пару месяцев назад он понял, кем я могу являться. Не думаю, что он уверен в этом на все сто процентов, но его подозрения весьма серьезны. Рано или поздно Хью д'Амбре постучится в мою дверь, но сейчас я к этому не готова. Мое тело исцелилось, и я начала изучать искусство превращения своей крови в оружие и броню — одна из главных способностей моего отца — но мне еще не хватало практики.

Это путешествие позволит мне выиграть немного времени, ведь с каждым днем я становлюсь все сильнее. Пусть Хью попробует отыскать меня по ту сторону океана, я пожелаю ему удачи.

Кэрран подошел ко мне ближе, и я прижалась к нему. Под нами во все стороны раскинулся лес, и где-то там за ним, с правой стороны на горизонте темнели искореженные руины Атланты.

Беспокойство, нарастающее во мне, наконец-то нашло выход, и слова вырвались сами собой.

— Если у нас будут дети, какова вероятность того, что они станут люпами?

— Вероятность ниже, чем у большинства, — ответил Кэрран. — Я Первородный, мы не часто сходим с ума.

Первородные отличались от других оборотней. Они были сильнее, быстрее, и лучше контролировали смену форм. Но они все же оставались носителями Lyc-V, а значит и ужасного люпизма.

— Но это возможно?

— Да.

Моя тревога становилась все сильнее, будто я заводная игрушка, у которой поворачивают ключик.

— И каковы шансы?

Кэрран вздохнул.

— Я не знаю, Кейт. Насколько мне известно, никто в моей семье люпом не стал, но я был слишком мал, чтобы расспрашивать о подобных вещах. Я только знаю, что это менее вероятно. Мы достанем панацею, милая. Я тебе обещаю, мы ее получим.

— Я знаю.

— Ты хочешь детей?

Я попыталась уложить в голове идею о том, что у нас с Кэрраном будут дети. Это даже мыслью нельзя назвать, лишь далекой туманной идеей, размышлять над которой именно сейчас было очень трудно. Я попыталась представить себя беременной, но у меня не получилось. Что, если отец найдет меня и убьет моих детей? Что, если мои дети станут люпами?

Кэрран посмотрел на меня очень странным взглядом, и я поняла, что обнимаю себя.

Эй, милая, хочешь родить от меня детей? А я в ответ сжимаюсь в комок, как зародыш. Брр. Какая же я идиотка.

— Возможно. Когда-нибудь. Когда все поуляжется. А ты хочешь детей?

Он обвил меня руками.

— Конечно. Потом. Я никуда не спешу.

Нас обдувал свежий ветер, обещая новый день. Пока мы стояли на крыше, над лесом показалось солнце — узкая серебристо-золотая полоса настолько яркого света, что было больно смотреть.

Мы отправимся вместе и достанем панацею для Мэдди. Все остальное сейчас неважно.

Когда мы с Кэрраном спустились с крыши в поисках завтрака, Барабас уже подстерегал нас с кипами бумаг.

— Что это? — поинтересовалась я, гладя на стопку бумаг в два дюйма высотой.

— Здесь все, что ты должна сделать, прежде чем отправиться к Черному морю. — Он показал на ближайший конференцзал, где уже накрыли завтрак — яичница, куча бекона и колбасок, гора жареного мяса, дополненные полными кофейниками и стопками блинчиков. Как только запах дошел до меня, я поняла, что умираю с голода.

— Уже все в Крепости знают, что мы уезжаем? — спросил Кэрран.

— Уверен, пара человек еще спит, но все остальные в курсе. — Барабас положил бумаги на стол и отодвинул мне стул. — Это для тебя.

— Я хочу есть, и у меня нет на это времени.

Взгляд Барабаса был неумолим.

— Найди время, Альфа. У тебя две руки. Ты можешь есть и писать одновременно.

Кэрран улыбнулся.

— Наслаждаешься моими мучениями? — спросила я.

— Я считаю забавным, что ты готова ринуться в перестрелку с одним только мечом, но бумажная работа тебя пугает.

Барабас положил перед ним стопку еще толще моей.

— Это ваша, Милорд.

Кэрран выругался.

Оборотни снабжены ускоренным метаболизмом, который помогает им быстро усваивать питательные вещества и накапливать энергию, необходимую для превращения. Но этот самый метаболизм заставлял их есть как не в себя. Наблюдать за тем, как ест Кэрран было довольно жутко. Он не торопился, не хватал еду руками, а просто ел в нереальных количествах. Я думала, что со временем привыкну к этому, но когда он перешел к третей тарелке, полной еды, я моргнула. Должно быть, он вчера пропустил ужин.

Дверь в комнату распахнулась и в нее вошел Джим, словно надвигающийся шторм. С ростом в шесть футов, гладкой темной кожей и взглядом, который заставит любого отступить и двигаться к ближайшему выходу, Джим служил начальником службы безопасности Стаи. Мы знали друг друга давно, когда еще вместе работали в Гильдии Наемников и периодически объединялись в команду. Мне тогда нужны были деньги, а Джим просто не мог работать ни с кем другим.

Джим оперся на стол.

— Я еду.

— Нет, — возразил Кэрран. — Ты нужен мне здесь. Ты возглавишь Стаю, пока меня не будет.

— Пусть это сделает Мэхон.

Мэхон Делани — альфа Клана Тяжеловесов — служил палачом Стаи. После того, как семью Кэррана убили, Мэхон вырастил его. Он был, пожалуй, самым уважаемым оборотнем среди всех четырнадцати кланов Стаи, но отнюдь не всеобщим любимцем.

— Шакалы взбунтуются, и ты это знаешь, — сказал Кэрран. — Ты сможешь удержать кланы вместе, Мэхон — нет. Он старомоден и неуклюж. Если я оставлю его за главного, мы получим по возвращении гражданскую войну.

— И кто тогда будет прикрывать твою задницу, пока ты там? Нужно не просто следить за их действиями, но и думать, что они могут сделать и каким образом. Кто этим будет заниматься?

— Не ты, — ответил Кэрран. — Ты мне нужен здесь.

Джим повернулся ко мне.

— Кейт?

Если он думает, что я буду вмешиваться в их дела, то он спятил.

— Ой, посмотри, сколько тут бумаг. Не могу говорить, я очень занята.

Джим плюхнулся на стул с таким видом, будто ему хотелось кого-нибудь придушить.

Барабас услужливо положил передо мной еще один лист бумаги. Ой.

— Тогда пусть этим займется Кейт, — сказал Джим. — Ты никогда не занимался столь масштабной охранной операцией. У нее больше опыта и она неплохо в этом разбирается.

Я ткнула в него куском бекона.

— Не просто неплохо. Я отлично разбираюсь в этой работе, и ты это знаешь.

— Мы уже все обсудили, — сказал Кэрран. — Она охраняет Десандру, я рычу и мешаю другим стаям, и когда она говорит давить, я давлю. У нас все под контролем, Джим.

— По крайней мере, они так думают. — Барабас забрал бумагу, которую я только что подписала, и подул на чернила.

— Возьмите Барабаса, — внезапно предложил Джим. — Если не еду я, пусть поедет Барабас. Он хитрый, одержимый параноик. Как раз то, что нужно.

Кэрран посмотрел на меня. Я посмотрела на Барабаса. Он в ответ оскалил ровные, острые зубы.