Атсани застыл и сказал что-то, его слова прозвучали быстро, словно камни, падающие с горы.
— Он сказал, что это может убить тебя.
— Скажи ему, что у меня уже есть несколько волшебных слов, так что я скорее всего не умру.
— Скорее всего? — спросил Атсамур, подняв брови.
— Вероятность этого очень мала.
Атсани вздохнул.
— Он сказал, что сделает это, но я не должен смотреть. Я пойду, проверю овец. — Астамур поднялся и пошел в сторону пастбища. — Постарайся не умереть.
— Сделаю все возможное.
Атсани наклонился вперед, взял пустой шампур и написал что-то на земле. Я посмотрела вниз.
Меня захлестнула лавина мучительной боли, превратившись в водоворот светящихся линий. Я завертелась внутри него, и каждый поворот приносил еще больше боли, будто мой мозг делили на части, отрезая невидимым лезвием тонкие пласты слой за слоем. Я крутилась в этом каскаде боли все быстрее и быстрее, отчаянно стараясь держаться за свой разум.
Сквозь свет показалось слово. Я должна сделать его своим, или оно убьет меня.
— Аар. — Стоп.
Боль исчезла. Окружающий мир постепенно возвращался на свои места: зеленая трава, запах дыма, блеяние овец где-то вдалеке и Атсани, который стирал надпись с земли своей ногой. Я сделала это. В который раз я сделала это.
— Ты не умерла, — сказал Астамур, подходя ближе. — Мы оба очень рады этому.
Атсани улыбнулся и что-то сказал.
— Он просит меня сказать тебе, что ты добрая. Он рад, что теперь у тебя есть это слово. Оно поможет тебе в замке со всеми этими ламассу. Он вообще не понимает, зачем они вам там нужны. Разве вы не знаете, что они едят людей?
*** *** ***
Мой мозг резко затормозил.
— Он думает, что у нас в замке есть ламассу?
— Он говорит, что есть. Говорит, что видел, как один из них унес тело и съел его.
— Кто-то убивает людей в замке, — сказала я. — Но я видела изображения ламассу. У них шерсть и человеческое лицо.
Атсани замахал своей трубкой.
— Он говорит, что это… как же это слово… аллегория. Животных с человеческими головами не существует, это просто смешно.
Кто бы говорил. Восемнадцатидюймовый волшебный человечек в ботинках, шакалы-оборотни и морские драконы — это нормально, а животные с человеческими головами — это смешно. Все ясно. Хорошо, что мы это прояснили.
Атсани встал с покрывала, прошел несколько футов до травы и начал вышагивать, ставя одну ступню перед другой, будто шел по канату. Он резко повернулся, сделал пять шагов, повернулся снова, рисуя причудливый узор своими шагами.
— Атсани очень многое помнят. Смотри, — сказал Астамур. — Это редкий дар. Только избранные могут увидеть такое в своей жизни.
Человечек продолжал свой ритуал. По траве пошла дрожь, словно над ней порхали невидимые крылья. Все травинки встали дыбам на зов Атсани. Над травой появилось бледное, полупрозрачное изображение, которое колыхалось, словно мираж. Огромный город стоял в окружении высоких рельефных стен. Два огромных ламассу растянулись на городских стенах, глядя на ворота, и еще двое поменьше охраняли вход по бокам. Прямо за воротами стояла узкая башня, настолько высокая, что мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть ее верхушку. В городе начиналось утро. Солнце еще не поднялось, но жара уже начинала нарастать. Я почувствовала легкие запахи куркумы, дыма и влажного воздуха — где-то неподалеку наверняка есть река. Где-то лаяла собака. Как будто передо мной приоткрылось окошко сквозь время.
Я смотрела на мир моего отца.
Над одной из башен поднимался столб дыма. Из ворот вышел мужчина в длинной оранжевой мантии, за ним последовали еще двое. У всех троих были длинные стриженные бороды и конические шляпы, и каждый нес в руках золотой кувшин с широким носиком.
Где-то вдалеке раздался вой. Картинка переместилась, и я увидела стаю волков, которая быстро бежала по полю. Все волки светло-серые, с длинными ногами и большими ушами. Их огромный размер говорил о том, что это не просто дикие волки.
Стая добежала до ворот и остановилась. Волки встряхнулись, их тела изогнулись, и на их месте появились мужчины. Их лидер, лысоватый мужчина в возрасте, вышел вперед. Бородатый мужчина сказал что-то и протянул ему кувшин. Оборотень выпил прямо из носика и передал кувшин дальше. Кувшины переходили из рук в руки, пока каждый оборотень не сделал глоток, а затем вернулись к бородатым мужчинам.
Мужчины в мантиях расступились, и из ворот вышли двое стражников, одетые в ламеллярные доспехи поверх килтов. Они притащили с собой мужчину, связанного по рукам и ногам, бросили его на землю и отошли.
Мужчина сжался в комок, в ужасе бормоча что-то.
Оборотни обратились. Оскалив волчьи зубы, стая бросилась на мужчину. Он кричал, выл, а они рвали его на куски, огрызаясь и брызгая кровью на песок. К моему горлу хлынула кислота. Я отвернулась. Я могу убить мужчину или женщину во время битвы, но от подобного мне становилось дурно.
Наконец-то мужчина перестал кричать. Я подняла взгляд, и увидела, что Астамур наблюдает за мной. Он кивнул в сторону миража.
— Ты все пропустишь.
Я посмотрела. У ворот остались лишь окровавленные остатки человеческого тела. Волки сидели, будто ждали чего-то. Прошла минута, затем вторая.
Тело вожака раскрылось. Оно увеличивалось, наращивая кости и плоть. Из лопаток появились крылья. Тело покрыли алые чешуйки. Кости черепа изменились, поддерживая массивную львиную челюсть. Альфа зарычал.
Черт побери. Дулиттл оказался прав.
Оборотни завершили обращение один за другим. Вожак ринулся через ворота в башню. Остальные разом последовали за ним. Одно мгновение, и альфа спрыгнул с вершины башни, расправив огромные крылья. Он спикировал вниз, затем снова поднялся вверх, и его стая полетела за ним.
Атсани остановился, и мираж исчез.
Человечек заговорил, время от времени прерывая свою речь, чтобы Астамур мог перевести.
— Давным-давно за горами на юге существовало королевство Ашшура. В королевстве жило множество волшебников, а его армии часто отправлялись на завоевания, и поэтому волшебники создали ламассу. Они взяли стаи гизмалов и изменили их, используя магию. Именно поэтому существуют разные виды ламассу: с телом быка, льва или волка. Для статуй они использовали быка и льва, так как эти существа самые большие. Когда в них не нуждались, ламассу выглядели как простые гизмалы, но когда городу угрожала опасность, волшебники скармливали ламассу человеческое мясо, и те становились сильнее и свирепее. У них вырастали крылья и ужасные зубы, и они нападали на врага с неба и пожирали всех.
Я никогда не слышала ничего похожего, но это абсолютно не значит, что это невозможно.
— Статуи — это предупреждение. Они означают: «Этот город защищают ламассу». Человеческое лицо показывает, что они соединяют в себе человека и зверя, а пять ног говорят о том, что они не всегда те, кем кажутся. Мы очень давно знаем о ламассу и стараемся держаться подальше от них. Не все ламассу злые, а лишь те, кто пожирает человеческую плоть.
Если он прав, любая стая в замке может оказаться ламассу.
— Так как определить, является ли оборотень ламассу?
Атсани пожал плечами.
— Накормить его человеческим мясом, — перевел Астамур.
А то. Зачем задавать глупые вопросы…
— А другой способ есть?
— Нет.
— У них есть какие-то слабости? Что-то особенное?
Астамур вздохнул.
— Он говорит, что они не выносят серебра.
Должно быть, я выглядела абсолютно отчаявшейся, потому что Астани подошел ко мне и похлопал меня по руке. Все наладится.
Я вздохнула.
— А можно мне еще вина?
*** *** ***
Вскоре совсем стемнело. Я лежала на покрывале и смотрела на звезды, которые блестели словно бриллианты. Ярко светила луна, роняя на горы завесу прозрачного света. Может это лишь мое воображение, но мне казалось, что ночь здесь ярче. А может просто горы поднимали нас ближе к луне.
