— Кто это?

— Очокочи. Огромные, злобные хищники с длинными когтями. Любят прокалывать людей своей грудью.

— Что они любят?

— Они хватают тебя и насаживают себе на грудь. Оборотни спугнули целую стаю. Вот придурки. Я просил у них только одно — только одно — а они все испортили. Стая несется прямо на нас. В обычных обстоятельствах я бы просто убрался с дороги.

— Но у нас лошади. — Я тут же вспомнила, насколько крутой и узкой была тропа, ведущая на поляну. Мы ни за что не успеем спустить вовремя семь лошадей, чтобы убраться с дороги.

— Вот именно. Когда очокочи сходят с ума, как сейчас, они уничтожают все на своем пути.

Снизу послышался глухой стук, означающий большое количество ног, бегущих вместе. Сколько же их там?

Хью спрыгнул с трона на землю.

— Они бегут прямо на нас.

Я двинулась левее, встав между лесом и загоном с лошадями. Звук бегущих ног нарастал, будто шум далекого водопада. Лошади заржали и заходили по загону, испытывая свои веревки на прочность.

Деревья затряслись.

— Не позволяй им схватить тебя. — Хью улыбнулся мне. — Готова?

— Как никогда. — Я отстегнула дополнительную саблю от пояса, вытащила ее и бросила ножны на траву.

Ежевичные кусты на краю поляны полетели в стороны и лес изрыгнул на поляну зверя высотой около пяти футов, в полустоячем положении, как горилла или кенгуру. В основном весь вес его тела приходился на массивные задние ноги. По бокам свисали клочки рыжеватой шерсти, напоминающей замшу. Мускулистые передние лапы почти как у обезьяны заканчивались длинными черными когтями. Голова походила на козлиную, с широким лбом и мелкими глазками, но вместо узкой морды лицо заканчивалось мощными хищными челюстями, созданными для того, чтобы рассекать, а не размалывать.

Что это за тварь?

Зверь увидел нас и сделал шаг назад, раскрывая лапы будто для объятий. Из его груди торчал острый костяной отросток, похожий на топорик. К его поверхности прилипли кусочки грязи, подозрительно напоминающие окровавленные клочья чьей-то шкуры.

Поезжай на Черное море, повидай новых людей, посмотри красивые места, и пусть тебя убьет хищный мутант кенгуру и козла. Этот пункт можно вычеркнуть.

Я вытащила погибель из-за спины. Хью удивленно поднял бровь на два моих меча, но ничего не сказал. Все верно. Попридержи комментарии до конца действия.

Зверь открыл рот, оскалил острые зубы и завопил. Отвратительный звук прокатился по поляне, не похожий ни на рык, ни на вой. Глубокий рев существа без дара речи, движимого страхом и жаждой крови.

Я начала вращать мечами, разминая запястья. Хью вытащил свой меч. Это был простой европейский длинный меч с лезвием в тридцать пять с половиной дюймов и кожаной рукояткой. Длинны рукоятки хватало как для одной руки, так и для обеих. Скошенное лезвие сияло сатиновым покрытием.

Кусты затряслись, и на поляну выбежали еще очокочи. Лидер снова взревел.

Хью засмеялся.

Монстры опустились на все четыре конечности и ринулись на нас.

Мы шагнули вперед и замахнулись одновременно. Я двинулась влево, чтобы избежать нападения, и порезала зверю плечо. Существо взвыло и замахнулось на меня своими когтями. Я отклонилась ровно настолько, чтобы избежать удара и закрутила оба меча в отработанной бабочке. Нижнее лезвие рассекло зверю бок, а верхнее прошлось по голове. Хлынула кровь. Очокочи встал на дыбы, затем рухнул на землю, продолжая дергать ногами в диких судорогах.

Я развернула лезвия, окружив себя стальной стеной. Одна бабочка сверху, другая — снизу. Если они истекают кровью, значит должны чувствовать боль. Будем надеяться, у них хватит ума держаться подальше от того, что причиняет боль.

Второй зверь бросился на меня. Я порезала его. Тот взвыл от боли, бросился в сторону и сбежал в лес. Есть! Мне не нужно их убивать. Я лишь должна причинить им достаточно боли, чтобы они сбежали.

Они нападали вместе, и я продиралась сквозь рыжие тела, нанося удары направо и налево. Существа рычали и ревели. Я вдыхала агрессию, которая исходила от них, и затерялась в битве, разрубая мышцы и связки. Я проходила через это сотни раз и на тренировках, и в бою, но никакие воспоминания, никакая практика не сравнятся с чистым возбуждением от осознания того, что на кону стоит твоя жизнь. Одно неверное движение, один лишний шаг, и они растопчут меня. Я умру, пронзенная насквозь, или разодранная когтями. Страх оставался моим верным союзником, как постоянное напоминание где-то на задворках сознания, но он не парализовывал меня, а лишь делал все вокруг четче. Я видела очокочи с кристальной ясностью — каждый клочок шерсти, каждый обезумевший от страха глаз.

Хью сражался рядом со мной. Он двигался плавно и экономично. Такому нельзя обучиться в спортивном зале или в учебном бою. Хью замахнулся, повинуясь инстинкту — шестому чувству, которое позволяло направить удар и повернуть лезвие для максимального эффекта. Поэтому, стоило его лезвию коснуться плоти, как она разрывалась. Он разрубал тела, словно масло, двигаясь без особого напряжения и заминок, будто танцуя в ритме, который слышал только он. Это было все равно, что смотреть на моего отца. Они называли его Вороном, потому что смерть следовала за ним по пятам, как она следует за воронами в старых легендах. Если Ворон был птицей Смерти, то Хью был ее косой.

Мы двигались в слаженном ритме. Он бросал тело мне, и я разрубала его, направляла другое в его сторону, и он заканчивал дело одним точным ударом.

Еще больше очокочи захлестнули нас, как пушистая волна.

Два зверя бросились на меня вместе, сотрясая землю. Расстояние между ними составляло не больше двух футов. Деваться некуда, я не могла остановить обоих. Я перевернула лезвия и встала.

Они бежали на меня с криками. Двенадцать ярдов.

— Кейт! — крикнул Хью.

Десять. Если двинуться слишком рано, они раздавят меня, а если поздно, то моей жизни конец.

Семь. Пять.

Я уже чувствовала на себе их дыхание.

Пора. Я упала на колени и одновременно полоснула их конечности обеими мечами.

Еще до того, как они рухнули вперед, так как разорванные мышцы и связки сдались под их весом, я подтянула мечи к себе и поднялась. Оба зверя прошлись по разные стороны от меня и упали за моей спиной, искалеченные.

— Черт, это было великолепно! — крикнул Хью, вытаскивая свой меч из рыжего тела.

Очокочи бросился на него, слишком быстрый, чтобы успеть замахнуться мечом. Хью сжал левую руку в кулак и ударил задней стороной по черепу зверя. Очокочи покачнулся и упал.

На будущее, нужно любой ценой избегать ударов от него.

Не осталось ни одного зверя на расстоянии удара. Мы разорвали волну очокочи.

Оставшиеся звери рассредоточились, пытаясь обойти меня с боков. Я попятилась, пока моя спина не коснулась спины Хью. Не знаю почему, но я знала со стопроцентной уверенностью, что его спина будет там, чтобы поддержать меня.

— Устала? — поинтересовался Хью.

— Я могу заниматься этим весь день.

Вожак очокочи взревел. Если они сейчас нападут все разом, нам придется шибко напрячься, чтобы защитить лошадей.

Еще один рычащий крик. Очокочи развернулись все как один и рыжим потоком понеслись прочь, скрывшись в кустах и деревьях.

Я выдохнула.

— Кажется, пронесло, — с улыбкой сказал Хью.

Я окинула взглядом поляну, усеянную рыжими клочками шерсти.

— Очокочи считаются за добычу?

— Нет.

— Черт! Я упустила свой шанс на победу.

— Тут тебе не повезло, — сказал Хью.

Я наклонилась вперед, выровняла дыхание, выпрямилась и достала из кармана кусок ткани. Нужно привести в порядок оружие.

*** *** ***

После битвы Хью уже не пытался заговорить со мной. Очевидно, время обмена информацией прошло, и мы сосредоточились на том, чтобы навести порядок на поляне.

В три часа Хью достал из своей седельной сумки горн и издал звук, который заставил бы мертвого сесть в своей могиле. Пятнадцать минут спустя команды охотников начали возвращаться на поляну. Кэрран и компания прибыли вторыми после Волкодавов. Кусты зашелестели, и сквозь них протиснулся огромный лев. Львиная пасть растянулась в некоем подобии человеческой улыбки. Если бы лев мог выглядеть самодовольным, он был бы похож на Кэррана.