Алексей застал сцену того, как я в ведре пытался вымыть ребёнка. Но въехал в ситуацию быстро, сходил к нашей повозке, принёс лекарства и кусок мягкого полотна. После мы совместными усилиями накрошили ребёнку на язык немного антибиотика. Меньше четверти таблетки. Хуже точно не будет. У попа реквизировали на свои нужды льняного масла. Тот, конечно, возражал. Так я же не елей просил, а то, что у него для лампад и других нужд. Потом еще мазью с антисептиком смазали раны малышки и, завернув в чистую холстину, вернули младенца мамаше.

— Всех детей примерно такого возраста несите в церковь! — скомандовал Алексей.

Бабы, проявлявшие до этого любопытство, заголосили и кинулись в ноги.

— Сейчас сам пойду по домам искать, — пригрозил я в ответ.

Возможно, попрятали и предоставили не всех, что были, но ещё шестерых малышей мы вымыли, осмотрели и подлечили. Поп на такое самоуправство в его церкви только шипел. Не понял, он людям служит или кому? В общем, на отца Михаила я не обращал внимания и, закончив с детьми, отправился проведать моих огородников.

— Сажать или не сажать картошку — вот чём вопрос? — почёсывал затылок Алексей. — Вдруг будут заморозки?

— Пусть посадят немного. Мы дней через пять приедем снова с проверкой, — решил я и выдал десять клубней, поставив хозяину двора задачу расширить огород. — Проведём учёбу как правильно следить на десятке, а дальше они уже сами.

Лопата у Анисима имеется, куцую ограду перенесёт. Пусть старается. За это ему дадим инструмент в бессрочную аренду. Крестьяне толком ничего не поняли. Староста пытался выяснить, сколько оброка с того огорода придётся платить.

— Треть, — сообщил я, чтобы уж совсем не упасть в лице собственных крестьян, отдавая бесплатно такие уникальные инструменты.

На самом деле Алексей с дедом их специально закупили. Знали, что здесь деревянная лопата, обитая полоской плохонького металла, уже богатство.

— Завтра продолжим пахоту, — решил я закругляться.

Наших тяжеловозов вернули и запрягли в повозку. Алексей занял место возницы, пересадив того на одного из коней американской породы. Мужчина не возражал, напротив, был доволен тем, что сидит в таком шикарном седле. Мы же по пути в усадьбу планировали обсудить увиденное. Пустующей земли хоть завались, а крестьяне голодают. Понятно, что всё от помещика зависит, именно это я и буду менять.

Управляющий нашего энтузиазма не разделял, уверяя, что даже из-под палки крепостные работать не станут. Так же, по его мнению, свободных земель нет. Что не засеивается, то идет под выпас.

— Коровку зимой чем кормить, где сено заготовлять? — рассуждал он.

— А это что? — показал я на те участки, мимо которых мы ехали.

— Неудобье.

— Отсутствие нормального хозяина, — не стал я пенять ему, как управленцу.

Он наёмный работник и не самый плохой. Из услышанного от гостей я уже был в курсе, что управляющими обычно назначают иностранцев. Мол, те так много не воруют. Я бы оспорил подобное замечание. В том, что управляющий работает не только на барина, но и на себя, ничуть не сомневался, но разбираться конкретно чего и где украдено нет ни времени, ни желания.

Больше всего меня волнует отсутствие земли под огороды. Здешние дороги примечательны своими изгибами. Казалось бы, есть направление в сторону усадьбы. Чего проще — провести прямую линию? И тем не менее дорога здесь петляла, удивляя меня своей нерациональностью. Но пахать вдоль нее будем по прямой. То, что Дмитрий Николаевич забраковал, выглядело как местность, покрытая кустарниками.

— Они плодоносят? — на всякий случай уточнил я, надеясь, что это растёт нечто полезное.

— Какое там, — отмахнулся мужчина.

Алексей мою задумку поддержал. Три версты от усадьбы — это, считай, три километра неухоженных земель вдоль дороги. Неплохо бы и её облагородить, но это уже точно на следующий год. А сейчас мы дружненько кусты вырубим, землю вспашем и засадим чем-нибудь полезным. По времени как раз успеваем. Осталось порадовать этой перспективой обитателей поместья.

Они вообще-то не сразу поверили, что барин изволит так чудить и оставляет в усадьбе всего двух поварих и кучера. Остальные с «песнями и плясками» на следующий день выдвигались на работы. И нечего морды корчить. Между прочим, я тоже на работу вышел. Тут как раз наши лопаты, топоры и тяпки пригодились. От девок особых подвигов я не ждал, но перетащить выкорчеванные кусты и небольшие деревца им было вполне под силу. Пусть потом крестьяне из села заберут для своих печей. Всё не лес рубить.

Кстати, тоже одно из срочных дел. Сколько у меня леса и в каком он состоянии, по бумагам не понял. Единственное, управляющий сказал, что мы лес на продажу по реке до Самары сплавляем. Похоже, Самарка в это время вполне себе судоходная река. Не обмелела, как в двадцать первом веке. Сплавлять лес и кому-то его продавать я точно не буду. Чувствую, что и саженцами молодых деревьев заняться придётся. Пока же массовый субботник в компании с лакеями и дворовыми девками.

Самые симпатичные дворовые девицы вокруг меня давно хороводы водили, ненавязчиво намекая, что готовы оказать услуги любого рода. Но ближе к обеду девки во мне, как в помещике, разочаровались, посчитав еще тем самодуром. Сами посудите. Вместо того чтобы на мягких перинах молодые женские тела тискать, я вместе с ними грязь мешу. Мужики-то не в претензиях. Алексей каждому чего-то пообещал. Кому-то сапоги, кому-то форму или топор.

С формой для охранников он давно ко мне приставал. Из того барахла, что он взял с собой в это время, имелось у него несколько комплектов охотничьих костюмов. Можно и себе оставить на будущее, но господам так одеваться неприлично. Секретарь уже уехал в город за портным, будем шить сюртуки и фраки, приближенные к моде этого времени.

Нарядить же охранников в одном стиле — неплохая идея. Пусть не на каждый день, а по праздникам или к приезду гостей можно демонстрировать единообразие в одежде. Я бы и баб во что-то более приличное и удобное переодел, но не всё сразу. Пусть заслужат эти преобразования, а то привыкли подушки да перины взбивать, от крестьянской работы уже нос воротят.

Наши тяжеловозы, обе пары, неплохо так стали распахивать неудобья. Алексей планировал, что еще по разу пройдутся с плугами, когда ямы засыпят, а кочки сравняют. В этом году много сделать не успеем. Хватит вспашки с одной стороны дороги, что ближе к реке. Я лично ползал на коленях, проверяя, какой здесь грунт. Вдруг песок или глина? Но нет, плодородный слой был пусть и небольшим, но вполне приличным. Годами на этих землях ничего не сажали. Естественный гумус (или как он там правильно называется?) отложился и стал вполне пригодным для выращивания овощей.

Пропахали мы не больше десяти метров по ширине. Наверняка это всё поливать придётся. Терять уникальный семенной фонд того, что привезли из нашего времени, совсем не хотелось. Поэтому я планировал еще и в усадьбе огороды разбить. Зачем мне клумбы и цветочки? Пусть петрушку и укроп выращивают. Не до красот сейчас.

Поставив задачу перед слугами, мы с Алексеем решили наведаться в следующую деревню, взяв с собой легкоупряжных лошадей. На всякий случай выбрали фургон. Не уверен я, что рискну ночевать где-то в избе. Лучше уж в фургоне посплю, накрывшись тёплыми тулупами.

Опыт поездки в деревни у нас уже имелся, оттого сразу взяли всё, что понадобится для лечения прежде всего детей. Неплохо бы и взрослых осмотреть, но тут как получится.

— Начнём с Александровки, — предложил я. — Выясним, отчего оттуда крестьяне бегут, а дети умирают.

— И зерна собой надо прихватить из того, что в кладовых поместья. Если люди голодают, хотя бы понемногу раздать, — дополнил Алексей. — Сажать свои поля в этом году всё равно не будем, засохнет, а так людей подкормим.

Дорога вдоль речушки Мойки была еще хуже, чем мы использовали до этого. Пятеро наших сопровождающих то и дело спешивались и помогали протащить фургон. По карте получалось, что тут всего не больше тридцати километров, правда, по прямой и не по таким дорогам. Мы же двигались весь световой день и очень порадовались, что добрались под вечер.