Джон Ройс нахмурился, Ролланд Лонгторп подался вперёд, Эдмунд Ваксли передёрнул покатыми плечами. Застыл, раскрыв рот, Терранс Линдерли. Гаррольд Хардинг оторопело уставился, молодой Утер Шетт задрожал. По Большому чертогу прокатилось дружное: «Аахх!» Леди Анья обхватила дряблые щёки ладонями, Лиза закричала.

— Они тебя пытали?! — насилу выдавила она из себя.

— Не в тот раз, матушка, — беззаботно ответил Роберт, и Лиза снова сдавленно вскрикнула. А он оглядел своих людей и заговорил напористо, с убеждением, заглядывая в глаза каждому: — Обгорелые приняли меня в своё племя. Приняли не за заслуги моего отца, не потому, что мой дом великий и могущественный, что мои предки были королями, а я лорд Долины. А потому что я заслужил это право! Как я могу их предать?! За всю историю горцы не приняли в свою семью ни одного мужчину-долинца. Они похищают наших женщин, чтобы получить приток свежей крови и иметь здоровое потомство. Но им нужна лишь кровь, а не семя. Потому всех мужчин они убивают. Они готовы воевать за любого, кто им заплатит. Кроме жителей Долины. Они не раз служили за золото Железному Трону. Но никогда не служили нам. Нас они ненавидят! И убивают…

— Но почему они не убили вас, Роберт? — удивлённо воскликнула леди Уэйнвуд.

Он благодарно кивнул за своевременный вопрос.

— Потому что мне повезло — у дочери вождя племени оказалось доброе сердце.

Роберт посмотрел на дальний край стола, где сидели самые зрелые воины, и чьё слово имело наибольший вес — Белмор, Ройсы, Илис Уэйнвуд, Гилвуд Хантер, Утор Толлетт, Хортон Редфорт. Убедился, что они его внимательно слушают и перевёл взгляд на мать.

— Грай тайком носила мне еду, пока Трёхпалый Тиметт решал, достаточно ли рудников закрыли Аррены, чтобы убить меня быстро, или стоит проучить их, отсылая меня по частям по разным замкам…

Ему пришлось прерваться, потому что Лиза снова истошно закричала.

— Только благодаря этой девушке я не умер с голода, матушка! И только благодаря ей я вообще остался жив. Она уговорила своего отца не убивать меня.

Художник: Виктор Орешников.

Роберт обошёл стол и приблизился к сидящим и стоящим у стен. Он медленно шагал вдоль, давая возможность рассмотреть свой шрам, наблюдая, как меняются лица, и восклицал с тем же напором:

— Вы правда думаете, что если я покажу дорогу к поселению, то мы легко и просто одолеем их?! Да добрую часть нашего войска они выкосят ещё на подходе! Их дозорные караулят все подступы, сообщения об угрозе передаются сигнальным дымом мгновенно. Я ходил в караул и знаю, о чём говорю! Их лучники перестреляют нас, как куропаток — с деревьев и из-за камней. А для остальных после спуска к ущелью устроят горный обвал. Но те, кто всё же доберётся, придут на голый пустырь. Горцы просто уйдут, покинут насиженное место, забрав с собой всё, что смогут унести. Они забьются глубже в горы, построят новый лагерь. И если до этого они тревожили нас время от времени, то тогда объявят нам войну в полную силу. По нашим дорогам станет невозможно ездить, мы не сможем ходить на охоту, наш скот будут травить, а крестьян вырезать, как свиней. Всё, чего мы добьёмся таким походом, это погубим своих людей и развяжем войну. И ваш лорд станет клятвопреступником!

Роберт сам налил немного вина в кубок и медленно выпил, давая себе передышку, а своим оппонентам время осознать услышанное, и проникнуться им.

— Но в нашей власти не допустить этого, — уже спокойнее сказал он. — Мы можем сделать и больше — мы можем начать жить в мире!

— Мы никогда не будем жить с горцами в мире, — сказал Джон Линдерли. — Слишком много обид у нас друг на друга. Как можно забыть своих убитых родных и друзей? Как это можно простить?

— Горцы убивали и Арренов, милорд, — сказал Роберт. — И там, в горах, я никогда не забывал, кто я и откуда. Когда Обгорелые взяли меня на захват обоза, я не убил ни одного стражника. Потому что это были мои люди! Но я не мог помешать Обгорелым убивать вас. Теперь могу! — Роберт ткнул себя пальцем в грудь. — Это знак того, что я Обгорелый. И ещё это символ дома моих предков. Сокол и Полумесяц навсегда выжжены огнём на моём сердце! Я могу помешать вам убивать друг друга! Ведь теперь и вы, и они — моя семья!

— Но почему ты должен жертвовать собой?! — взмолилась Лиза.

— Потому что другого пути нет. Потому что я лорд Долины. Потому что кто-то должен это сделать. Почему не я? — Он снова обратился к Линдерли: — Мы не забудем погибших, милорд. Мы будем чтить их память. И строить новую жизнь вместе. Я знаю, вы думаете, это невозможно… Но нужно лишь захотеть… и найти что-то такое, что нас объединит.

Роберт подал знак, и Пейн принёс ему рубашку и дублет. Одеваясь, он продолжал:

— Далеко на севере живут дикие племена — великаны, Рогоногие, людоеды, Тенны… Они веками воевали друг с другом. Но нашёлся человек, который смог заставить их забыть о вражде. На это ушёл не один год, но он смог их объединить. У них появился общий враг, и они поняли, что поодиночке не выстоят. У дикарей хватило ума понять, что для них выгоднее!

— А нам нечего понимать, у нас с горцами нет общих врагов! Они — единственные наши враги! — раздражённо воскликнул правитель Трёх Сестёр. Его слова тут же одобрили выкриками и согласным гудением, хотя поддержка уже не была такой единодушной, как в начале заседания. — У нас не может быть с ними одинаковых интересов!

— Вы уверены, лорд Сандерленд?

— Не могу говорить за других, но скажу за себя — у меня не может быть с этими выродками ничего общего! Они убили одного моего сына, а другого покалечили. Я знаю, лорд Роберт, что это вы спасли Рейлона, не выдали им его…

— А он спас меня. Ведь это он сказал, где меня искать. Так что мы квиты.

— Но только он остался без руки!

— Вы меня обвиняете в этом?!

— Нет, лорд Роберт. Я говорю лишь, что мне с горцами не по пути!

— Знаете, что сломило упрямство вождя Обгорелых? Какой довод стал решающим и убедил его согласиться на наш с Грай брак? — Роберт, уже полностью одетый, вернулся к столу, небрежными щелчками расправляя кружева манжет. — Возможность, что его внук может стать Королём Гор и Долины.

— Несбыточная мечта! — фыркнул кто-то в толпе.

— Может, и так, — согласился Роберт. — Но разве это недостойная мечта? И такая уж она несбыточная? Что мешает нам стать независимым королевством?! У нас есть для этого всё — богатые рудники, скот и жирная земля, хорошо вооружённая армия, море с трёх сторон и леса для строительства собственных кораблей. Нам нужно только навести порядок в своём доме и обеспечить мир. А потом мы вместе с горцами сделаем Долину процветающей! И теперь весь вопрос в том, хотите ли вы сами этого?! Вы, лорд Тристон, хотите или нет? А вы, сир Лин? — Роберт вновь не стоял на месте, подходил к вопрошаемому и смотрел ему в глаза: — Лорд Джон Ройс? Лорд Нестор Ройс? Сир Темплтон? Сир Хардинг? Лорд Графтон? Лорд Редфорт? Сир Уэйнвуд? Леди Уэйнвуд? Сир Ваксли? Леди Аррен? Неужели вы никогда не мечтали о сильной, богатой и независимой Долине?!

Он остановился в центре и в упор посмотрел на Илиса Уэйнвуда.

— Вы рассказывали мне о выгоде брака и моих обязанностях перед Долиной, сир. А я говорил вам, что не могу поступиться своей честью. Так вот, союз с дочерью вождя самого сильного клана Лунных гор удовлетворит и ваши требования, и моё желание: этот брак непременно принесёт Долине пользу, и мне не придётся нарушать своё слово, данное Обгорелым. Этот брак — единственный из всех мыслимых — не поставит меня перед выбором между долгом и честью. Согласны ли вы дать мне возможность исполнить свой долг, и сделать это с честью?

Члены Совета в замешательстве переглядывались, но никто не спешил отвечать на столь коварно сформулированный вопрос. Остальные тоже озадаченно чесали в затылке, и лишь мейстер Леран не скрывал своей ироничной и одобрительной улыбки. Затянувшееся безмолвие нарушила Лиза Аррен.