«28 января 86-го года что произошло?» — задал я юному пионеру проверочный вопрос.

«Катастрофа космического корабля “Челленджер” в США! Погибло семь космонавтов!» — отрапортовал он.

«Астронавтов, — машинально поправил я. — У американцев — астронавты, а не космонавты».

«Это уже детали», — рассудил мой внутренний собеседник.

«Ну, допустим… А что скажешь о 28 февраля?»

«Убийство премьер-министра Швеции Улофа Пальме — за три дня до его запланированного визита в Советский Союз!.. Я о нем слышал, кстати — не об убийстве, понятно, а об этом Улофе, — заметил Младший. — Вроде, хороший человек, друг СССР, опять же. Жалко, что убили…»

«Только не начинай!»

«Да молчу, молчу…»

Между тем, вечерняя линейка шла своим чередом, без громогласных перекличек и барабанного боя — в корпусах по соседству с плацем младшие отряды уже должны были спать, не следовало их беспокоить.

— Право спустить государственный флаг Союза Советских Социалистических Республик предоставляется Александре Перовской, занявшей первое место на общелагерном турнире по шахматам и одержавшей при этом победы во всех сыгранных партиях! — объявил со своего возвышения старший вожатый.

— Опять эта Перовская, сколько можно! В каждой бочке затычка! — недовольно буркнул кто-то из наших девочек.

— А Резанцева тогда почему не вызвали? — на этот раз голос я узнал — он принадлежал Инге Трефиловой.

— И правда, у тебя же тоже первое место! — ткнул меня кулаком в бок Толик Степанов.

— Наверное, потому, что ничьих у меня было больше, чем побед, — предположил Младший — контроль сейчас был у него.

— А, ну может быть…

«Что, завидно?» — подначил я моего юного пионера, так и пожиравшего глазами вызванную на флаг девицу-первоотрядницу.

«Немного, — признался тот. — Никогда еще не поднимал и не спускал флаг…»

«Ну, какие твои годы…»

Тем временем стройняшка Перовская — не просто же так ее взяли в знаменную группу — благополучно управилась с флагом и вернулась в строй.

— Наш лагерный день завершен! — провозгласил Максим. — Первый отряд — направо, второй — нале-во! С линейки шагом марш!

Да уж, вот и еще один полный событий день остался позади… А белого кролика все что-то не видно!

Юг Московской области, 4 июня 1985 года

— Резанцев, строй отряд на линейку! — ни с того ни с сего распорядился утром Вадим.

— Я? — опешил застигнутый врасплох Младший. Я, к слову, тоже удивился, но контроль был у юного пионера, так что и ответил вожатому он. — А почему я-то?

— А кто у нас заместитель Председателя Совета отряда? Пушкин? Или, может, Михеев?

— А что со Стоцкой? — ясности в ситуацию ирония Вадима особо не добавила.

— Стоцкая уже на линейке — ей сегодня ее проводить! Мы же дежурный отряд — забыл?

— А, ну да… — забудешь тут: с самого подъема вожатые нам все уши прожужжали: надеваем пионерскую форму, надеваем пионерскую форму!.. Просто как-то одно с другим в голове не соотнеслось… — Второй отряд, на построение! — гаркнул Младший во все горло. — Пошевеливаемся! — кажется, нежданная роль пришлась ему по вкусу. — Кто последний — тот лох!

Построить и привести отряд на плац — это даже не полдела: еще же нужно поучаствовать в перекличке! Казалось бы, штука нехитрая, но Младший что-то разволновался, и когда пришел его черед сделать шаг вперед и прокричать: «Отряд “Данко”!» — едва не споткнулся на ровном месте и прохрипел нечто малоразборчивое, благо хоть громко. Впрочем, возможно, никто кроме меня этой его заминки и не заметил, а дружное «Здесь!» коллектива, как и вчера, сотрясло окрестные ели до потери шишек.

Первый отряд завершил перекличку, и за нашей с Младшим спиной послышался голос Стоцкой:

— Дружина, смирно! Товарищ старший вожатый! Дружина пионерского лагеря «Полет» на утреннюю линейку построена! Рапорт сдала дежурная по лагерю Стоцкая Виктория!

— Рапорт принят, — ответил ей Максим.

— Дружина, вольно! — звонко подала команду Вика. — Председателям — вернуться к своим отрядам!

Наша шеренга перед ней мгновенно рассыпалась по плацу веером.

— Товарищи пионеры! — взял слово старший вожатый, когда мы с Младшим наконец снова оказались на правом фланге строя «Данко», рядом с державшим флаг отряда «Кржемеликом». — Как все вы знаете, вчера в нашем лагере проводился шахматный турнир. Было сыграно множество интересных партий, мы увидели бескомпромиссную борьбу, упорные поединки интеллекта и воли. К сожалению, в какой-то момент честность соперничества едва не оказалось поставлена под угрозу.

Спрашивается, ну и зачем вот снова это ворошить? Было и было…

— У доски, за которой шла решающая игра, прозвучала подсказка, — продолжил между тем Максим. — Тот, кто это сделал, разумеется, понес заслуженное наказание, но само по себе оно не снимало этической проблемы, вставшей перед участниками финала. И должен сказать, что оба они показали себя с самой лучшей стороны! Один решительно отказался использовать дискредитированный подсказкой ход — несмотря на то, что тот вел к неизбежной победе — а другой затем признал свое поражение, ибо счел, что, продолжив игру, получил бы несправедливое преимущество. Перед нами пример истинно пионерского, не побоюсь этого слова, коммунистического подхода к соперничеству, когда во главу угла ставится не сам результат — который, конечно же, тоже важен, но стократ важнее то, как он будет достигнут — честно ли, по-товарищески ли! А потому право поднять государственный флаг Союза Советских Социалистических Республик сегодня предоставляется этим двоим ребятам, финалистам нашего шахматного турнира Резанцеву Андрею и Анисимову Петру. Пионеры, на флаг!

— Есть — на флаг! — Младший вскинул руку в салюте — та у него зримо подрагивала.

То же самое в строю третьего отряда сделал наш вчерашний противник-очкарик.

«Это ведь даже круче, чем спускать флаг вечером?» — заметил я почти без вопросительной интонации.

«Гораздо!» — выдохнул юный пионер, уже направляясь быстрым шагом к флагштоку.

— Дружина, смирно! — скомандовал со своего возвышения старший вожатый. — Государственный флаг Союза Советских Социалистических Республик поднять!

Барабанщики выбили дробь. Младший покосился на напарника — тот коротко кивнул, уступая нам право начать церемонию, и поднял руку, салютуя. Наши пальцы взялись за холодный витой трос, едва слышно скрипнуло колесико блока, и алое полотнище устремилось ввысь, развернувшись по ветру и захлопав уже в паре метров над землей.

По-моему, Младший в эти секунды был совершенно счастлив.

* * *

У каждого вида дежурства по лагерю есть свои плюсы. Например, те ребята, кто отвечают за столовую, вправе игнорировать зарядку и утреннюю линейку — им нужно успеть все подготовить к завтраку. Те, кому достался пост в бассейне, несут свою нелегкую вахту в плавках и имеют возможность несколько раз окунуться в воду вне очереди — конечно, если купание в этот день в принципе разрешено, что в прохладном подмосковном июне случается далеко не всегда. Ну а, скажем, дежурство в пионерской комнате подразумевает освобождение от нелюбимого подавляющим большинством пионеров тихого часа.

На самом деле, никогда до конца не понимал этой системы — по крайней мере в том виде, как она существовала в «Полете». Вот, возьмем пост у ворот в лагерь. Да, это, по-своему, красиво, что на въезде стоят юные дежурные в аккуратных белых рубашках и красных галстуках. Но заступают они туда в десять утра, в 13:00 уходят на обед, откуда возвращаются не ранее половины второго. В 16:30 снова покидают пост, чтобы посетить полдник, затем стоят с 17:00 до 19:00 — и перед ужином снимаются уже окончательно. Ну и какой практический выхлоп при таком рваном графике? Тем более, что штатный сторож присутствует у ворот вне зависимости от того, есть там пионеры или нет.