Когда выучили песню, Айен нужно было просыпаться. В слезах, прощаясь навсегда, оставляя в Аргонии маленькую одинокую душу.

Айен надеялась, что поселила вместе с песней в девочку свой голос, который будет утешать и примерять её с судьбой. Айен проснулась тогда в слезах и в ужасе. Она хотела найти её, спасти её, выкупить её и защищать всю жизнь.

Но ей пришлось примирить девочку с той жизнью, которую она не выбирала.

Это был ужасный период в жизни Айен, когда она долго отказывалась спать, из протеста перед такими «миссиями».

В конце концов Амелиса уговорили дать ей снотворное. И она заснула. Но сновидений долго ещё не было.

Поэтому сейчас Айен прочла все свитки.

Для дислексиков прыгающие числа и буквы во снах не становятся проблемой, потому что наяву с ними происходит тоже самое. Для них проблема совсем в другом — как отличить явь от сна, если и в яви прыгают буквы и меняют смыслы?

Прекрасно, да? Они тогда учатся, как удержать мгновение жизни в этом моменте подольше. Как длить миг. Как растягивать время. Потому что именно эта способность помогает не стать вихрем и не потерять ценность жизни.

Да, всё очень скоротечно. Но такова эта жизнь.

Итак, Айен прочла все свитки, на одном дыхании, сразу, не перечитывая, не возвращаясь на предыдущую строку. Дав себе шанс первого впечатления.

Но просыпаться не торопилась, хотя дверь материализовалась перед ней. Она нагородила кучу хлама и полезла наверх, в круглое окно.

Снаружи шатёр выглядел как конус, вершиной которого сейчас была Айен.

Она сделала рывок, чтобы вылезти, но вдруг окно сжалось вокруг её талии, словно накрахмаленная юбка, и развернулась серебристо-белой лентой, постепенно опуская Ай на землю.

Скорее пластиковую опору, а не землю. И вокруг ничего, словно…

«Пластмассовый мир победил», — прочла Айен надпись на небе. Чувство безопасности мигом покинуло её.

«Здесь другой хозяин. Я ушла из мира Стражника, в чужой?»

Издалека стала увеличиваться точка, приближаясь. И вот это уже белый лимузин, из которого выходит высокий лакей в высоченном цилиндре на голове. В руках у него шикарная чёрная трость с прозрачным камнем наверху. Странное чувство родства волной накрыло Ай, но ощущение резко пропало, словно воздух сна специально очистился весь целиком, унося с собой не только все эмоции, но и запахи.

— Мадам, — лакей снял шляпу и поклонился, — сегодня вам крупно повезло, вы увидите другие миры.

Айен подняла бровь и скрестила руки.

— Нет, я пойду домой.

В глазах лакея вспыхнули огни, он широко улыбнулся:

— Домой? Ты конечно пойдёшь домой. Но не сейчас.

Словно фокусник он развернул простраство в ленту мёбиус. Вокруг сделалась пустота.

Из багажника лакей достал штатив и начал устанавливать телескоп.

Дверца машины робко приоткрылась, и оттуда выглянул человек.

Лакей:

— …

Человек:

— …

— А можно мы выйдем?

Лакей:

— Ой, ну ладно, выходите уже, и зачем я вас с собой взял?

Из лимузина вышло человек двадцать. (Да как они там поместились?)

Люди тихо переговаривались, сетовали, что не в парадном, а кто-то был даже без штанов и очень смущался.

Создалась нелепая очередь. Лакей приглашал всех посмотреть в телескоп.

Айен тоже подошла и присмотрелась в черноту окуляра.

— А теперь увеличь. Не бойся, крути, крути, зумируй, зумируй смелей!!

Сердце начало стучать сильнее.

В телескопе стала видна галактика.

— Зумируй! Зумируй! — шептал лакей прямо в ухо, и снова волна очарования и любви затопила сердце Айен, но опять была жестоко отфильтрована вместе с запахами.

Планета.

Материки.

Дома.

Длинные белые дома в белокаменном городе. Айен никогда не видела такой сдержанной красоты.

Люди. Люди??

Не совсем люди. А живые факелы, люди с огнём вместо головы.

Глаза одного факела посмотрели прямо в глаза Айен.

Ледяной взгляд, в котором читалось: «Я вижу, что ты видишь меня».

Ай отскочила от телескопа, с силой вырывая из головы образ человека-огня, белокаменного города, янтарной планеты и галактики с семью сияющими рукавами.

Она резко дёрнулась из рук лакея, который настойчиво приглашал в лимузин прокатится с ветерком, да с такой силой всколыхнула ленту мёбиус, что люди попадали в пропасть, и лимузин повис на краю.

— Эй, эй! Не буянь-то! Ухожу, — он неряшливо бросил телескоп, провернулся на каблуках и заговорил стихами.

Вчерашняя осень смотрела цветами

С картинок.

Любовь и ромашки.

Душа одиночеством пахнет.

Танцует в руках васильковый

Платок из сатина.

Дальше слова стали появляться из пустоты и пропадать, но Айен теперь снова умела читать во сне.

Не встретились. Небо.

Пальто нараспашку.

Зачем же тебя

в известных Мирах нет?

Вдох. Бесконечность. Выдох.

День тянется лентой.

Мёбиус.

В глазницах моих живут тысячи жизней.

В груди миллиарды птиц.

Сказать я хочу, но сегодня я рыба,

Задыхаюсь от паники лиц.

«Спасибо», губы шепчут, песок на подушке.

Слезы. Улыбка. Спасибо. Весна.

Лишь пара секунд —

И мы встретились взглядами.

Всплеск. Взмах. Луна.

Поделились

Адами.

За пару секунд

Сна.

Лакей сел в лимузин на заднее сиденье и укатил в космос, оставив Леди на сияющей ленте. Это стихотворение казалось ей знакомым. Но кто его написал? По щекам поползли непрошеные слёзы, но объяснений происходящему не было.

Песня зарянки разбудила Айен. Рядом тихо спал Амелис и мило хмурился во сне. Его рука держала руку Ай, так что пришлось аккуратно освободиться.

Дан вглядывался в рассвет, будто утренние облака расписали ему события дня на светлеющем полотне неба.

После шумной Мары и необычных снов хотелось тишины. Потрескивал костёр. Пели птицы. Степь просыпалась, ветер приносил запахи цветов.

Айен захотелось запомнить этот момент, это прекрасное утро. Навсегда. Когда Дан, хоть и не улыбался, но выглядел очень спокойным. Когда Амелис вышел из сарая со смешным помятым лицом, вынимая солому из волос. Когда обнимаешь кружку, в которой дымится ароматный чабрец. И никогда. Никогда больше этого всего не повторится.

Дан прижал ухо к земле. Вся его фигура выражала внимание.

— Смотри, весь превратился в слух, большое ухо на дороге, — шептал Амелис в волосы Айен.

Они прятались в одиноком кусте пышного тамарикса, пока Дан проводил разведку.

«Вообще, кто он такой? Почему так много умеет?

Навыки какие-то совершенно дикие. Зайца выпотрошить одним движением, утку убить, метнув иглу ей в череп. Жуткий. Но для защиты очень полезен»,—

так рассуждал Амелис. Леди, впрочем, думала так же.

Дан поднялся с земли.

— Люди далеко. Сегодня будем ночевать в степи.

Палатка-шатёр была вынута, расчехлена и прочно установлена. Закат прятался в тучах, поднялся ветрище. Волосы Айен цвета лаванды плясали танец ветра, представляя завораживающее зрелище. Амелис восхищённо смотрел на неё, развязывая узлы на мешочке с едой.

Вдруг что-то упало в траву рядом с Айен.

Торт.

— Клянусь Небесным Железом, это торт! Который пропал на твоё шестилетие!!!

Торт лежал на подносе, бело-розовый, почти целый.

Дан уставился на него, подняв бровь.

Потом посмотрел на Айен.

Амелис упивался моментом. Дан же никогда не видел, как происходит перенос и возврат предметов вокруг времени Айен.

Растерянно опустившись на корточки Дан принюхался.

— Я должен проверить его состав.

Амелис тихо взвыл, держась за живот.

— Торт… торт пропавший со дня рождения!

Айен улыбалась.

— Проверяй, конечно. Но этот торт переместился мгновенно. Из моего прошлого. Вряд ли кто-то старательно отравил его 12 лет назад.