— Ого. А мы и не знали, какой ты важный!

Как приятно всё-таки не скрываться, живя в доме тётушки Дана! Айен с удовольствием перемеряла все предоставленные ей платья и выбрала штук двадцать, чтобы менять их по несколько раз в день, пока её не заставляют снова прятаться под личиной мальчика-осиморуса.

Гуляй-душа! Платья в цветочек, платья в полосочку, платья-пачки, лёгкие платья разлетайки из полупрозрачного фатина, платья-сорочки, платья-облегашки, короткие платья для женских посиделок, она надевала их все!

Такое разнообразие было объяснено страстью тётушки хранить одежду, свою и сестры. Большая часть любимых платьев Госпожи оказались платьями матери Дана.

Когда Ай входила в этом дорогом сердцу великолепии, во взгляде Дана был замечен огонь.

«Замечен огонь», — читалось на лбу Амелиса, и он загораживал собой девушку, чтобы прекратить поток пламени, льющегося из жёлтых глаз друга.

«Тьфу, да что же это такое», — переживала за них тётушка и пыталась отвести Амелиса в сторонку, соблазнив на «наколоть дрова» или на «поправить покосившуюся калитку».

Айен любила сесть в саду и смотреть на цветы или на небо. Застывая в одной позе она словно бы спала не засыпая.

«А это — может быть сном? Могу ли я проснуться из этой Локации? Если это сон, то лишь умерев можно проснуться. Но я не хочу просыпаться. Не хочу. Я не помню, что там, за границами этой Локации. Хотя смерть не всегда становится выходом».

В последнее время дни были слишком насыщенными событиями, и вот так посидеть у неё не было возможности. Пригревшись на солнышке, Айен уснула, прислонившись к беседке.

Амелис часто наблюдал за подругой любовь к уединённым посиделкам, поэтому не волновался и сейчас, к тому ж он был привлечён тётушкой к походу за фруктами и мясом, как самый здоровый и сильный.

В тишине дня Дан нашёл Ай в беседке, спящей с безмятежной улыбкой на лице.

Она так редко спала днём, поэтому будить её Дан запретил себе категорически.

Но он не хотел пропустить момент просыпания. Солнце зашло за высокие деревья, и там, где спала Ай появилась тень. Лимонно-розовое платье из тонкого фатина показалось Дану слишком тонким, а если накрыть одеялом, то можно ненароком разбудить. Поэтому он снял с себя батистовую рубашку и укрыл девушку ею. Невесомая ткань хоть не сильно согреет, но согреет от ветерка в тени, к тому же ткань ещё хранит тепло его тела.

Чтобы не пропустить миг её пробуждения, и помня, как тихонько она может обходить спящих, Дан привязал за пуговку на рубашке длинный волос Амелиса (волосины эти были на всех участниках ночи, такое ощущение, что Демон специально раскидывает их на всех вокруг), другой край волоса Дан держал в руке.

Тишина была настолько умиротворяющей, что лекарь задремал и сам.

Что же снилось Айен в виноградной беседке?

«Я хочу лететь ночью над морем».

Есть город, ночной город, полный огней, красивых судеб, любви, суеты, портового шума. Когда налетаешься среди города, обсидишь все любимые ветки деревьев, то мчишь к пристани. Есть берег. Прохладный песок. На него неприятно становится ногами. Поэтому Айен останавливается на ближайшем к воде дереве. Смотрит в тёмную ночь. Без луны. Только чернота, звёзды и звук волн.

«Шуми, шуми, моё море».

А потом лететь над чёрными волнами, ощущать себя третьей силой между небесами и океаном.

«Я просто лечу. В этом и есть смысл. Существовать. Жить, ликовать, любить. Нет ничего лучше этой свободы. Там, впереди есть остров. Навещу его».

Сердце стало биться сильнее. Словно сердце это тоже океан. И оно шумит и волнуется. Невозможно волноваться, когда ты в клетке, сердце билось волнами воспоминаний каких-то забытых чувств.

«Я увижу его сейчас. Я знаю, что увижу его сейчас. Это невероятный подарок. Спасибо, спасибо, жизнь!!»

«Но почему я не могу вспомнить его, кто же он такой?»

ЗАБУДЬ МЕНЯ

На берегу темно. Но красота такого полёта в том, что можно закрыть глаза, и неважно, что они видят, потому что сейчас зряче лишь сердце.

А оно невозможно стучало, и душа изливалась цветным фонтаном. Звёзды вмиг стали разукрашенными.

На тёплый песок опустились босые ступни, руки сплелись.

Не надо ничего говорить. Не надо ничего спрашивать. Здесь и так лишнее всё, чего здесь нет. Ветер закручивал волосы, приносил крики чаек, шум бьющихся волн о берег.

Спасибо, жизнь за такие сны.

Айен проснулась, обнаружив спящего напротив неё в беседке Дана.

«Как это мило», — подумалось про рубашку. Госпожа надела её. Волосок дёрнулся в пальцах лекаря, и он открыл глаза.

Айен уже выходила из беседки, кутаясь в его кружева.

На втором этаже в общей зале уже восседал Дневной Демонище со своим зверским аппетитом. Они только что вернулись с тётушкой и разместили припасы на кухне. Амелис же решил подъесть мясо, недоеденное подругой утром.

Когда Ай вошла, излучая романтичное сияние, Амелис возопил, бросив баранью ногу на стол.

— Сними это немедленно! Ты провоняешь его зельями!

— Амелис, что ты, рубашка совсем не пахнет, возможно только немного самим Даном.

Дан побледнел, зайдя следом.

— Да ты что, этот его запах, он такой сильный, что преследует меня повсюду, даже во сне…

Амелис осёкся.

Он посмотрел на Дана и взгляды их скрестили в коротком поединке осознание чужой тайны и страх разоблачения.

«Этот лекарь, поистине лучший сын маминой подруги, — наконец оформил мысли в слова Амелис, — Он же тот самый Стражник, им пахнут все локации, куда она попадает вместе с ним. Он во сне совсем по-другому выглядит, как впрочем и я… Он во сне похож на меня в реальности! Неужели он выбрал эту внешность, чтобы Ай полюбила его во сне? Чертов гений. Я в ярости. Но и немного лестно».

Айен переводила взгляд с одного на другого.

— Не сниму! Буду пахнуть Даном!

Леди забралась на подоконник и вдохнула аромат белоснежного воротничка. Лёгкий приятный запах вербены смешивался с духом ежедневных отваров и своим собственным запахом Дана, который окружал заботой и умиротворением.

Закрыв глаза, Айен слушала птиц.

В комнате повисло сложное молчание.

Дан сел напротив Амелиса, поднял со стола оставленную блондином баранью ногу и откусил.

Что тут скажешь?

Амелис поднял бровь в сторону Айен.

Дан помотал головой.

«Не надо ей говорить».

«У тебя на всё есть причины».

«Я прошу тебя. Пусть она не знает. ТЫ знаешь теперь, этого достаточно. Я научу тебя лучше ориентироваться во снах, чтобы ты смог стать к ней ещё ближе», — решил сыграть ва-банк лекарь.

А теперь можно пролистать все предыдущие главы, вы же знаете теперь, что Дан тоже участник снов Госпожи Айен. И да. Он появлялся в её снах только тогда, когда они спали в одно и то же время.

На остаток дня лекарь заперся в маленькой кухне, прозванной алхимической комнаткой, и, по мнению Амелиса, готовил отраву, чтобы его, Амелиса, сжить со свету.

Но кто бы видел, что Дан обсидел все стулья и подоконники в комнате, в муках заставляя себя не ходить к Айен, чтобы не давать Демону повода сомневаться в нём. Он ушёл, оставив рубашку на Госпоже.

Лихорадило. Окно алхимической вело в розовый сад, но разве розы могут сопереживать? Не было ни единой души, что знала бы о боли в сердце того, кто во снах был рядом с Айен с самого начала.

Он помог ей уйти из «золотого запаса» Учителей, которые сохраняли, как мясо в морозилке, талантливых детей в пещере спящих для особого случая.

Он знал Ай ещё в детстве на Плавучем Причале. Встретив её позже во сне, он понял, что она пробудилась, он позволил ей бежать, а после уговорил Учителей взять её в команду.

Его нельзя запомнить во снах. Потому что он забирал воспоминания у неё о себе, уходя из сновидений.

Любовь их во снах могла навредить Ай для выполнения заданий, у них было правило… Что нужно забирать память о себе, уходя. Чтобы не было больно, проснувшись. Чтобы человек не захотел оставаться всё время во снах, чтобы сохранял тело, просыпался и кушал в своей родной Яви.