Едва в комнату проник нежный рассвет, как прозвенел будильник. В руке были зажаты круглые карманные часы, они звонили и звонили, прекрасной мелодией, вальсом, который Айен танцевала с Томейрой.

«Где я?»

В голове клубился туман. Сосредоточение вызывало острую боль в висках и звуки дребезжащих на высоких тонах струн, словно бы протянутых через всё тело. Оставалось медленно оглядываться по сторонам, раз вспоминать пока не получалось.

На стене висел женский портрет во весь рост. Сияющие глаза элегантной дамы в длинном голубом платье говорили о бесконечном её счастье.

«Неужели это я?»

Откуда-то послышался детский смех. Мучительно повернув голову в сторону дверного проёма, Айен увидела, как в комнату входит мужчина в домашнем халате. На его лице отразилось счастливое страдание.

— Моя Госпожа, железные небеса, ты проснулась?

— Как долго я спала?

— Мне кажется, ты всегда спала.

«Нужно подняться».

Передвигая слабыми ногами по ворсистому ковру, женщина подошла к окну и открыла тяжёлые синие шторы. Свет ворвался в белокаменную комнату.

«Я дома».

«Я дома?»

Такое умиротворение опустилось на душу Ай. Как же хорошо быть дома! Мой милый здесь, он дождался, пока я проснусь от этого долгого сна. В голову словно вывалили ворох специально подобранных «милых» эмоций и воспоминаний. Счастливая свадьба, первый смех ребёнка, редкая тяжелая болезнь, забота любящих.

В комнату заглянула маленькая пухляшка и с восторгом уставилась на Айен.

— Она так ждала тебя, — произнёс парень в халате, неловко отводя глаза.

В голове возникло имя. «Амелис. Его так зовут. А как зовут её? Ну ничего, я вспомню. Мой дом. Надо выйти на улицу».

Женщина медленно прошла мимо зеркала в коридоре.

«Неужели это я?»

Длинные белые волосы, бледная кожа, синяки под фиолетовыми глазами. На плечи заботливо легла чёрная шаль, напоминающая перья огромной птицы.

Сердце забилось сильнее. Айен распахнула дверь.

В голове через белый шум проносились ленты мысле-образов: родные стены лечат, вернуться домой, любимый рядом, дочь.

Малышка бегала по плоской крыше дома и показывала маме мох, который она лично вырастила на огромных булыжниках, упавших с вершины скалы.

Ладонь обожгло. С недоумением Ай уставилась на круглые часы, полыхающие в руке.

— Ты должна выбросить их, они не должны тут быть! — занервничал Амелис, переступая с ноги на ногу.

«Я хочу проснуться с тобой», — прочиталась гравировка на внешней стороне крышечки.

Руки сами потянулись, леди открыла часы. Вместо обозначений чисел на циферблате сидели крохотные птички. От внезапной свободы они расправили крылышки и выпорхнули вверх, увеличиваясь с каждым взмахом крыла.

Одна из птиц опалила щёку Айен огненным хвостом, оставляя за собой ожог.

И в это мгновение всё стало на свои места. Это сон. Она в таком качественном иллюзорном сне! Гравировку можно прочесть, как и увидеть истинное содержимое часов, потому что Айен находилась в сердце своей личной созданной Локации, отлично защищённой.

Амелис… он не настоящий. И дочь — тоже. Эту Локацию Айен создавала вместе со Стражником. И кто-то так нагло забрался в её сокровенные мечты о жизни с Амелисом и ребёнком? Да как они посмели? Заточить её в её же пространстве, лишив памяти о реальности. Это чертовски возмутительно!

Но где настоящие Дан и Амелис?

Голова загудела от нового пласта памяти по имени Локс. Обхватив руками голову, Айен опустилась на землю.

Бегство из деревни, укус Железного Волка, наказание от Учителей, тётушка Изольда, Архитектор Локаций, водяные браслеты, Локс!

«Я хочу проснуться с тобой», — это её слова, однажды сказанные ему, потерянному другу. Про реальность. Про явь. Но они не знали наверняка, что из одной яви. Проснуться рядом означало, что они в реале тоже вместе. И этого так хотелось. Быть рядом с близким родным человеком.

Из тумана нахлынуло воспоминание о нежностях в облаках. Как много ещё она будет вспоминать свою жизнь и переваривать стеклянное крошево их отношений?

«Он так хочет, чтобы я использовала порталы времени для него. Что же он задумал? Может и правда стоит поговорить с ним? Это же Локс. Когда я не знала, что он Лорд, то конечно, бежала. Но. Это. Локс. Мой Локс. Пора сказать себе эту правду. Я очень хочу с ним увидеться снова. И обнять его. Я жила с разорванным в клочья сердцем, с кривой памятью, лишённая воспоминаний. Я ненавижу Учителей! А он сжёг Остров. Это же прекрасно. Ты молодец, Локс. Почему я здесь?»

Айен поднялась. На белокаменную дорогу упала шаль из чёрных перьев.

Проснуться!

У фонарного столба стоял Амелис и плакал, как ребёнок. От взгляда на дочь сжималось сердце.

— Прекратите! — закричала Айен, — прекратите это! Мне так трудно, но я должна проснуться!

— Ты же знаешь, что не сможешь вернуться сюда так просто, — шептал фальшивый Амелис.

— Знаю! Знаю. Знаю, что потеряю тебя. Но там, где я проснусь, тоже есть ты. Другой ты. Прости, Амелис, я очень люблю тебя. Но я должна, понимаешь? Ты иллюзия.

Айен бежала по главной улице до моста. Прекрасная набережная, с темнотой, звёздами, бликами на синей воде и фонарями. С кафешками. Оружейной.

Слёзы текли по щекам. Сердце ломило. Чтобы сдержать его внутри Леди больно схватила себя за грудь, задыхаясь, бежала через мост.

— Перед тем, как проснуться… я обещаю вернуться!

Белокурая малютка, похожая на Амелиса, оставалась в этом сне, как его вечный артефакт. Идеального сна-ловушки, из которого не хотелось уходить.

«Отсюда просто так не проснуться. Нужно добежать до края Локации».

За мостом, подняв руки к небу, Ай выпустила ледяные незабудки, край сна покрылся морозными узорами, а потом был разбит с помощью карманных часов без времени.

Белый шум. ПОМНИ КТО ТЫ

Ася проснулась. Подушка мокрая от слёз. Да что же это такое! Разве могут сниться такие реалистичные сны! На то, чтобы успокоиться, на этот раз понадобилось около часа. Перестать рыдать, понимая, что никакого Амелиса нет, что никакой той дочки нет, и нет ни белокаменного дома в скале, ни прекрасной набережной. Этот сон Ася записала в подробностях, так же, как и те сны, про задания и Остров Учителей. Опять рассказала мужу и детям про удивительный сон. Слушали.

Собралась на работу пойти пешком, заодно послушать музыку и подумать. Точнее — повспоминать. Нужно купить такие часы. Обязательно.

Ноги шли, в голове орали каверы Пеллека.

Вечером был дождь. Фонарные столбы напоминали сон про людей, у которых светились лица. В такие вечера, после таких живых снов, прогуливаться всегда особо странно.

В чёрных лужах отражались оранжевые окна и фонари. И казалось, что если потянешься за этим чёрным магнитом и ступишь в лужу, то мир перевернётся. И ты окажешься там, не зная, остался ли у тебя хоть кто-то в этом мире.

Хотя не только в такие вечера. Ася всегда ощущала себя на Границе между сном и явью. Конечно, скажете вы, это надо нести свою задницу к психиатру, пить антидепрессанты и не заморачивать окружающих на свою шизу.

«Но я хочу верить в то, что во снах тоже была моя жизнь! Я отказываюсь лишать себя этой важной части меня. Как же я скучаю по ним… Друзьям из снотворческой команды…»

Треть жизни человек проводит во сне. И если там, во сне, тоже происходят события, на это не стоит «закрывать глаза», как не странно это говорить про сны.

Однажды ночью… в семь утра,

Ты заварил мне кофе.

Укутал в облако надежд.

И я, под одеялом неги,

Всё знаю, снилась мне сестра.

Проснуться надо. Нужен свет.

Подняться в гору мне бы.

Так ласково щекочешь шею,

За плечи обнимаешь крепко.

Я прокляну себя, оставив это счастье.

Но спать во лжи не может больше сердце.