Когда-то, едва уснув, она ощутила ПРИЗЫВ. Кто-то ждал её в этом, заранее оговоренном месте. Она летела сюда через лес, её личную родную локацию сна. Там всегда ночь и всегда зима.

«Минуточку. У меня есть ЛИЧНАЯ ЛОКАЦИЯ СНА».

Темно, идёт снег, можно залетать на верхушки высоченных елей, стоять на них босыми ногами, кружиться вместе со снегом, укрываясь светлой шерстяной шалью. Смеяться. Любить быть одной тут. А потом спускаться. Снег по колени. Рукой смахивать холод с пушистых рукавов елей и танцевать меж них, а волки… волки охраняли её, знали её. Они с ней заодно.

А потом приходить в эту избу. Айен всегда видела свет в окошке. Дверь низкая, нужно наклониться, чтобы войти. Поставить ноги на цветной круглый коврик, связанный вручную. На миг перед глазами мелькнули руки, держащие крючок и толстые нитки, ползущие из чана.

«Ты сама будешь вязать?»

«Конечно! Не покупать же то, что я хочу сделать. К тому же я честно стырила его футболки, и хочу ЭТО сделать до того, как он вспомнит о них».

А потом пройти по циновке-дорожке до печки, распустить волосы и сидеть, глядя через свечу на снег за окном. Кого-то ждать. Так хотелось, чтобы он пришёл скорее! Сердце колотилось, когда открывалась дверь, но в этот момент Айен всегда просыпалась и уже придумывала, додрёмывала себе, что приходит Амелис.

Но сейчас не зима, а изба эта существует в реальности. Айен ударилась головой о стену, в надежде проснуться.

В избе затихла возня, и в дверном проёме появилась смешная голова деда с острой бородкой и усами.

— Что ж ты так убиваешься, ты ж так не убьёшься. Заходи в избу, Госпожа.

Айен ощутила тошноту и, наклонившись, ватными ногами вошла в избу. Запахи знакомых трав. Вербена! Тонкий аромат лугового василька. Мята. Ещё что-то такое знакомое, но ускользающее.

Словно во сне, леди поставила ноги на круглый коврик ручной вязки, медленно направилась к печке по знакомой траектории. Шум в ушах. Благословенная темнота.

Очнулась Айен на полу, оказывается, когда она упала, никто к ней не бросился, ибо сначала дед и Дан занимались замороженным мечником, лежащим на носилках, скрюченным во льду, а потом самим Даном, вынимая ему стрелы, вытаскивая их обломки спереди, проталкивая древко вперёд. Зрелище было ужасным.

Пальцы лесника светились, делая прозрачным тело парня, потом дед толкал стрелу насквозь, чтобы нанести как можно меньше повреждений наконечником. Такую технику использовали лекари-маги, поразительно, что этот талантливый лесник с такими ценными навыками, живёт в глуши с волками, а не в одном из замков для магов лорда.

Дан морщился, жевал какую-то длинную травину и молчал. «Возможно, свечение от пальцев не только показывает кости и мышцы, но и обезболивает. Иначе, это невозможно было бы вынести», — подумалось Айен.

— Подойди, Госпожа, подай тряпок с печи и таз возьми. Будем этого ежа латать. Терпи, да, глубоко, так будет проще всего.

Айен всё ещё чувствовала себя неважно, но принесла то, что просил Виктор.

Дед продолжал, протирая раны:

— Гляди-ка, Соник потерял свои иглы.

Ну как можно было сравнить человека со стрелами в спине с ёжиком из сказок, блин?

Смутно припомнилось, что кто-то рассказывал ей несколько историй про супер быстрого Ёжика синего цвета и его розоволосую подругу. Там ещё был лис с двумя хвостами, который мог использовать их для полёта. Забавная история. На самом деле, главным героем был неудачник — богатый учёный, владеющий мастерскими по изготовлению железных существ-убийц. Сказку посчитали политической и запретили. Поговаривали, что сам старик Лорд сжёг текст сказки в своём камине.

Дан закашлялся, это вернуло Айен в реальность.

Амелису, как оказалось, разбили лёд только в местах ран, чтобы обработать и начать лечение. В остальных местах лёд таял медленно.

— Креоника! — восхищённо бормотал дед, — Давно такого не видел. Ну ты даёшь, Госпожа. Суеты-то навела сколько! Гляди, как лёд твой крепко держится.

— Как его убрать?

— Рукой коснись.

Айен дотронулась до заледенелых волос Амелиса, и они стали мягчеть. На пол потекла вода. Парень ещё никогда не был в таком плачевном состоянии, жалость затопила сердце девушки, но плакать ей всё равно бы не дали.

— А теперь бери другой таз, сухие тряпки и трогай этих мужиков где хошь! — довольно улыбаясь, дед перекочевал к Дану с иглой в руке, — Где твои крылья, которые нравились мне? Пришьём назад? Или пониже, будешь поп с крыльями.

Айен покраснела бы, если бы не ситуация. А так, выходит, чего стыдиться, всего лишь расколдовывает своё же. Можно даже поплакать с досады, а что, прекрасный лёд получился!

Она трогала Амелиса в местах обледенения и холод развеивался. В конце концов, на пол упал меч из его руки.

Дед оторвался от зашивания ран на спине Дана и прильнул ухом к груди Амелиса.

— Гляди-ка, дышит. Огонь — парень. Кладёте вы его, значит, в сани, а они ему — как раз! Госпожа, ну-ка, подержи вот тут.

Дед передал рукам Айен полотенца, которые прижимал к груди Дана, и вышел за дверь.

Девушка подняла глаза на раненого и встретилась с горящим жёлтым взглядом, в груди становилось то тепло, то холодно, сумбурно. Непонятно, тревожно и приятно одновременно.

Он зашевелился и хотел убрать её руки от себя.

— Не надо, дева Айен. Я сам справлюсь.

Именно за это его «я сам», его считали смотрящим свысока на всех. Что он вроде как сделает всё лучше других. Полотенца пропитались кровью насквозь.

— Я смогу вылечить, я уже делала это.

Руки Ай засветились, но Дан с рычанием одернул её:

— Хватит тратить силу на меня!

В это мгновенье запястье хрустнуло и боль пронзила её тело.

Дед влез в избу через окно жопой вперёд, затаскивая душистый букет лесных цветов.

*****

Айен забинтовали запястье.

— Ну одна-то рука у тебя целая! Давай Госпожа, смекай, у парня полтела во льду. Этого тоже надо пощупать.

И правда, нижняя часть Дана была покрыта коркой льда, и, как известно, этот лёд или через два дня растает, или от прикосновения создательницы — сразу.

Дан:

— Не надо, само пройдёт.

Айен протянула руку к бёдрам Дана. Его глаза округлились и полыхнули неподдельным янтарным страхом.

Ай отвела глаза в сторону, чтобы не смущать лекаря.

В избе была слышна хлопотная возня деда, он что-то ронял, гремел посудой, ворча себе под нос, но мы-то расслышали:

— … Да что там той задницы, тьфу, боже милостивый, куриное крыло и то мясистей будет.

И вот, когда Айен, щупая рукой, продвигалась дальше и дальше, растапливая лёд, лежащий на носилках Амелис резко распахнул глаза.

Он был не вкурсе ситуации и просто увидел, как Айен трогает Дана в совершенно неприемлемых для воспитанной девы местах.

Дед Виктор на заднем плане разочарованно:

— Да что ж всё не вовремя так! А ну-ка лежать, герой. Только на спине лежи. На бок не ложись. Тебе что, сказок в детстве не читали: придет серенький волчок и укусит за бочок. Вона, какой волчище тебе бочину покусал, железный! — дед придвинулся к Амелису и зашептал, — узнаешь его при очной встрече, а?

Блондин, переводя глаза на Виктора, так же шёпотом ответил:

— Я его запомнил. И шею своротил.

— Уважуха, хороший мальчик, — состроил дед хитрую мину, и, видимо, чтобы разрядить обстановку, проскрипел погромче, — Ну что там, пощупенцы! Закончили сеанс пальчиковый гимнастики? Тогда пора заканчивать с мальчишками и деву продиагностировать, дед эмэртэ к вашим услугам.

Виктор лихо замотал Дана в бинт, предварительно высыпав на его раны тонны порошков из мисок.

Лекарь удалился переодеваться за печку, а Амелисом занялся дед. Теперь все они выглядели как семья — в одинаковых светло-серых потёртых шмотках.

Вставать блондину не разрешили, Виктор сказал, что мышцам нужен полный покой, чтобы «получить апгрейд».

Амелис не понял, что получить, но на всякий случай согласился, вдруг пригодится.

Леди сидела на полу, счастливая и обессиленная. В какой-то момент она ощутила руки Дана на своей спине, он уложил её на циновку, дед водил руками вдоль её тела и беспрестанно страдальчески охал.