Звездочки яркими вспышками плясали на черном фоне в голове. Грудь нестерпимо болела, было тяжело дышать. Андрей задыхался. Каждый вдох отдавался болью в ребрах, остальное тело было неосязаемым. За мгновение до этого он увидел веревочную паутину, вырастающую из-под земли. Все-таки западня. Они гнали его в западню. Вездеходу хватило сил прорвать сетку, натянутую между скал, но его закрутило и бросило на скалу. Руль впился в грудь, нанося болезненные повреждения. Андрей на мгновение потерял сознание, а когда очнулся, преследователи уже окружили машину. Он почувствовал, как пара сильных рук вырывает его из салона и волочет по земле. Потом эти же руки отпускают его и он падает на теплую твердую поверхность. Поднятая пыль попадает в легкие. Кашель разрывает грудь, добавляя новые страдания.

— Вот он, Хозяин, — слышит Андрей булькающий голос. Он поднимает голову и видит несколько человек, стоящих перед ним. Он не видит хозяина голоса, но видит просто хозяина. Без сомнения это гигант, стоящий перед ним и на голову возвышающийся над остальными. Его одежда отличается брутальным изяществом. Он одет в черную кожаную броню и высокие сапоги, подбитые металлическими уголками. В руках он держит жезл с круглым набалдашником, отполированным до блеска. Лысый череп прикрывает искусно сделанная маска, похожая на оскаленное человеческое лицо. Оно долго смотрит в лицо Андрея, затем громкий, но спокойный утробный голос произносит:

— Добро пожаловать. — Огромная подошва сапог стремительно приближается сверху, заслоняя собой небо. Последнее столкновение не заставляет себя ждать. Мир погружается в кромешную тьму.

Умиротворенно завывал ветер. Вдалеке слышались стоны не то человека, не то собаки. Совсем издалека доносился какой-то монотонный гул. Кто-то шебуршился совсем рядом. Негромкий храп дополнял композицию. Все тело болело. Нытье ребер превращалось в крик при каждом вздохе. Боль отдавалась в голове. Мозги превратились в паутину, часть из которой сгнила. Хотелось открыть черепную коробку и выскоблить эту гниль. Андрей открыл глаза. Он лежал на полу металлической клетки в огромной пещере, под потолком которой гулял ветер, попадающий сюда вместе со светом сквозь огромные дыры в стенах, находящихся на высоте десятков метров и имеющих, по-видимому, естественное происхождение. Рядом находилось еще несколько пустых клеток. Андрей приподнялся, оглядываясь по сторонам. Шебуршание прекратилось. Вместо него сначала зазвучал предостерегающий рык, который перешел в лай. Два больших глаза, обрамленных густой спутавшейся шерстью, наблюдало за Андреем. В них была видна холодность и спокойность. Антиподом этому была пасть, полная острых зубов, принадлежащая тому же существу, которая издавала агрессивные звуки, эхом разносящиеся по всей пещере. Хвост при этом дружелюбно вилял. Существо выражало эмоции подобно двуликому Янусу. Но только эмоций было не две, а три — радость, гнев и безразличие. Это была собака исполинских размеров, своим видом напоминающая цепного человека (интересно, он выжил?), но вместо цепей она носила длинные космы. Храп прервался и из темноты прозвучал хрипловатый старческий голос:

— Тихо, Геката. Что ты разворчалась? — послышалось шарканье, и вскоре к клетке подошел владелец голоса, похожий на пожилую комнатную собачку. Это был полуголый дряхлый старик с длинными седыми волосами, частично прикрывающими оголенный немощный торс. Из одежды на нем была только меховая набедренная повязка. Даже ноги не были ничем защищены. Геката замолчала и перевела взгляд на старика.

— А! Наш пленник очнулся. Говорят, ты заставил за собой побегать.

— Где я?

— А зачем тебе знать? — ответил старик вопросом на вопрос. — Скажи спасибо, что жив остался, а вопросы оставь при себе.

— Что теперь со мной будет? — Все-таки решил спросить Андрей.

— Это уж не я решаю. Может оставят тебя, может убьют, а может — продадут. Ты вот что лучше скажи — пить ты хочешь? Или есть?

При этих словах организм вспомнил о своих естественных потребностях. Потребности в еде еще не было, а вот жажда уже вовсю терзало пересохшее горло. Была еще одна потребность.

— Мне бы попить. — Сейчас принесу, — сказал старик и уже начал разворачиваться, как Андрей задал еще один вопрос: — А туалет у вас есть? — Туалет? Что это такое? — Ну место, куда сбрасываются отходы жизнедеятельности. — Отходы жизнедеятельности? Что за странные слова ты употребляешь? Одно забавнее другого. — Нужду как вы справляете? — Ах, ты про это. Мы-то на скалы ходим, на обрыв. Но тебе туда нельзя. Ты же пленник. Придется терпеть. Или не задавать дурацких вопросов, а использовать вот это. — Старик показал пальцем на ведро, находящееся внутри клетки. Это несколько отличалось от стандартов, к которым привык Андрей. Да даже в каналах условия были лучше. Но что поделать. Придется пока привыкать к новой жизни. Вскоре старик вернулся с флягой. В ней была затхлая вода. Что еще ожидать от пустынной местности. Но жажда была такой сильной, что Андрей этого даже не заметил. Он с жадностью осушил всю флягу и вернул ее старику. — Спасибо. А как тебя звать? — Старик вздрогнул от вопроса и спросил: — А ты не колдун? — Нет, — удивился Андрей. — Я даже ни разу не видел колдуна. А почему ты спрашиваешь? — Колдуны воруют души. Им нужно имя. Это все знают. А вдруг ты притворяешься и хочешь выведать мое имя? — Я точно не колдун. Меня Андрей зовут. Можешь мне назвать свое имя. — Вот ты и попался! — радостно воскликнул старик. — Теперь я знаю твое имя. — Он зловеще-пискляво рассмеялся и резво скрылся в темноте пещеры. — Куда это он? — подумал Андрей.

— Наверно побежал воровать душу.

— Значит он колдун?

— Конечно. Ведь колдуны на самом деле существуют. Особенно если это полусумасшедший старик. Он же не может врать или заблуждаться.

— Действительно. И как я об этом не подумал? Но что же я теперь буду делать без души? Как дальше жить?!

— Тут другое интересно — зачем ему моя душа? Впрочем, это сейчас не важно. Главное сейчас понять, что я могу сделать в сложившихся обстоятельствах. Ни один из вариантов, озвученных стариком, мне не нравится.

— Если бы хотели меня убить, то сразу бы убили.

— Только если они не хотят что-то выпытать.

— А что у меня можно выпытать? Хотя, они же про меня ничего не знают. И такое развитие событий выглядит вполне вероятным.

— Но я на это никак не смогу повлиять. А не зная что они от меня хотят, я не смогу выработать алгоритм поведения.

— Единственный потенциально приемлемый для меня вариант — это побег. Пока я один стоит попытаться это осуществить.

Андрей подошел вплотную к стенке клетки и схватил руками железные прутья. Сидевшая спокойно собака оскалила зубы и предупреждающе зарычала.

— Спокойно, Геката, я просто осматриваюсь. — Собака не имела значения — прутья оказались слишком прочными, чтобы пробовать их сломать. Замок, висящий на решетчатой двери, тоже не выглядел хлипким. Даже если бы Андрей мог вскрывать замки, ему нечем было это осуществить. Можно подманить охранника поближе, ударить его или плеснуть из ведра, и, воспользовавшись замешательством, отобрать ключи. Тогда собака будет представлять опасность. Она нападет или поднимет тревогу. Надо будет ее обезвредить. Допустим, ведром. А что делать дальше? Куда бежать? Это можно осторожно выведать у старика. Безумный план, очень ненадежный, но это лучшее, что приходит в голову.

Андрей отошел от стенки клетки и стал разминать затекшие от долгого бездействия мышцы. Разогрел руки и ноги, помассировал шею. Голова прояснилась и очистилась. Ребра все еще ныли. Похоже, переломов нигде не было. Это хороший знак. Удача была благосклонна. Разогревшись, Андрей сел на пол, давая себе отдых. Он сделал глубокий вдох и постарался расслабиться, успокоиться, привести мысли и дух в порядок. Геката медитировала напротив него. Осталось дождаться старика. Солнечные зайчища (язык не поворачивался назвать их зайчиками), создаваемые дырами в стене пещеры, сдвинулись на несколько метров, когда вернулся старик. Он был в хорошем расположении, его лицо светилось от счастья. Наверное, он удачно похитил душу. Андрей приготовился к осуществлению своего плана. Однако нигде не было видно ключей. Удача, мимолетно улыбнувшись, вновь скорчила гримасу. Надо было быть внимательней, чтобы не разочаровываться лишний раз.